Не дожидаясь ответа, Лайя закрыла за собой дверь. Ноги сразу подкосились, она упала на пол, кусая себя за руку, сдерживая крик. Растерзанная душа рвалась на части. Лайя снова приложила руки к груди, стараясь прикрыть зияющую черную бездну, которая была теперь у неё вместо сердца. Почему существует этот мир? Почему существует она? Зачем всё это, когда Фенриса больше нет? Почему она всё это чувствует? Как перестать? Как снова стать сильной? Она должна сказать «прощай»… Должна…
Если есть ад на земле, то она определенно в нем. Создатель уже не сможет придумать ничего больнее, чем это. Время перестало существовать. Слез больше не было, как и рвущегося изнутри крика, ничего не было, как и не было больше его.
***
Дверь за ними закрылась, и Тэруми осторожно прошла вперед, осматривая убранство спальни, словно опасаясь, что где-то здесь притаились враги, готовые нанести смертельный удар. Чонсок же не мог двинуться с места. Он устало прислонился к двери и сполз по ней вниз.
– Амэнэ! Что с тобой?! – воскликнула Тэруми, подскакивая и обнимая.
«Всё хорошо. Ты здесь, со мной, рядом, моя Руми. Жива… и это главное».
Но вслух сказать не получилось. Не получилось и коснуться её, чтобы успокоить. Всё, что было спрятано в его душе за непоколебимостью и силой, вырвалось. Он столько дней запрещал себе думать, что снова потерял её, столько дней притворялся, что верит в её побег и её сохранность… Он столько дней притворялся сильным и делал вид, что со всем справится… Он столько дней не разрешал себе сомневаться в своих словах и действиях… Он столько дней прятал отчаяние…
Он взял взаймы у своей силы воли, выдержки и упорства всё, что можно. И сейчас измученное тело и душа не справлялась, требуя вернуть долг. Слезы потекли по щекам. Постыдные слезы, которые не должна видеть его Руми.
Он видел смерть друга и не мог оплакать его. Его горе могло убить Лайю.
Он видел боль Лайи и ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это. Ему приходилось лишь смотреть на издевательства.
Он терпел физическую боль, когда хотелось выть от невыносимой муки тела.
Он притворялся покорным, когда внутри всё разрывало от ярости.
Тэруми гладила его и прижимала к себе, а он хотел, чтобы она оставила его одного. Чтобы не видела его… таким… жалким…
– Амэнэ, я схожу за ведьмочкой, она поможет, я быстро, – с тихим отчаянием зашептала Тэруми, а потом вскочила на ноги.
Чонсок перехватил её руку и потянул на себя, вынуждая снова сесть рядом.
– Не оставляй меня… – Карие глаза с мольбой уставились на неё, разбивая сердце.
– Никогда, амэнэ, никогда… – жалобно произнесла Тэруми.
Чонсок слабо улыбнулся и закрыл глаза, продолжая сжимать её руку пальцами. Её голос, она сама… рядом. Это главное. Потекли тихие секунды, отсчитывая взволнованные удары двух сердец. Терять и снова находить… К этому невозможно привыкнуть.
– Фенрис… Он упал в пропасть, – на выдохе произнес он, вспоминая об утрате, которую уже не восполнить. Тэруми молчала, а Чонсок очень хотел оправдаться. – Мы не могли ему помочь. Он исчез в недрах земли вслед за драконом. А я боялся, что Лайя последует за ним, поэтому держал… Я боялся… что потеряю всех… всех…
Вздохи давались с трудом. Слезы застилали глаза. Тэруми смотрела на избитое лицо Чонсока и невольно представила, чтобы почувствовала, если бы её Чон вот так погиб на её глазах. Она не раздумывая прыгнула бы в пропасть за ним… Перед глазами встал образ ведьмочки, её вымученная улыбка и слова:
– Я планирую неплохо провести время.
Лайя там одна. Тонет в своем горе…
– Мы нужны Лайе, – выдавила из себя Тэруми, ласково сжимая его руку, – пожалуйста, амэнэ, мы не можем оставить её одну… Пожалуйста, пойдем…
Безмерная усталость на его лице сменилась собранностью. Чонсок, цепляясь за дверь, стал подниматься. Тэруми помогла ему встать. Придерживаясь стен, он всё же сам добрался до комнаты Лайи. Тэруми, ведомая беспокойством, без стука ворвалась в комнату. Лайя лежала на полу с открытыми глазами и смотрела в никуда, словно была не здесь.
– Лайя! – испуганно воскликнула Тэруми, опускаясь возле неё и жадно вслушиваясь в её дыхание. А когда поняла, что та дышит, подняла взгляд на воина. – Амэнэ… помоги…
Собственные слабости разом ушли – Чонсок наклонился и поднял Лайю, а потом донес до кровати и бережно уложил. Тэруми тут же оказалась рядом.
– Ведьмочка, это я, Тэруми, скажи мне что-нибудь… пожалуйста.
Тэруми взяла её за руку, стала целовать и прижимать к своей щеке.
– Я должна сказать «прощай», – прошептала Лайя. Из уголка глаза одиноко скатилась слеза.
– Не должна! – Тэруми осторожно обняла её. – Ты не можешь сдаться. Ты не можешь отпустить его. Он не мог умереть. Он что-нибудь обязательно придумал и просто ждет, когда мы его найдем.
– Там не было дна… Там была только тьма… – жалобно сказала Лайя, более осмысленно смотря на сестру.
– Так не бывает, ведьмочка. У всего есть дно! Да и наш Фенрис ого-го! Он ради тебя всё что хочешь придумает!
– Ты думаешь… – Робкая надежда коснулась взгляда зеленых глаз.
– Я чувствую это. Фенрис не мог просто так сдаться.
Лайя подскочила и схватила Тэруми, как хватается умирающий за последний шанс выжить, сжала в объятиях и горько заплакала:
– Помоги мне, Тэ… У меня нет больше сил, нет веры… Я не понимаю, за что судьба так со мной…
Она плакала, а Тэруми прижимала её к себе и укачивала, гладя волосы. Когда силы окончательно покинули её и Лайя сдалась в плен спасительного сна, Тэруми осторожно улеглась рядом, взяла за руку и долго смотрела на неё, мечтая снова увидеть свою ведьмочку счастливой, мечтая снова увидеть угрюмого и его колючий взгляд.
Чонсок принес подушки и одеяла из своей комнаты, расстелил у кровати и лег, не желая оставлять их одних. Тэруми и Лайя… Такие разные и вместе с тем такие похожие. И такие важные для него. Каждая по-своему, но… без каждой он уже не мог представить свою жизнь… Слова Тэруми о Фенрисе вдруг всплыли в памяти и запали в душу. А если… Нет. Нельзя мечтать о несбыточном. Нужно быть реалистом. У пропасти не было дна. Лайя права. Но… надежда уже поселилась и в его сердце, возвращая решимость, выдержку и упорство.
Глава 11
Сквозь сон она чувствовала, что её держат за руку. Это удерживало её на краю пропасти, куда собственное сознание пыталось сбросить. Это было её опорой, той спасительной веткой, за которую держишься в попытке выплыть из реки отчаяния.
Лайя открыла глаза и резко дернулась, не узнавая место. Рядом сонно заворочалась Тэруми, крепче перехватывая её руку. Лайя облегченно выдохнула: если сестра спит спокойно, значит, им ничего не угрожает. И следом подумалось… А если Тэруми здесь, где тогда Чон? Сердце снова испуганно забилось, Лайя приподнялась, осматриваясь. Чонсока обнаружила на полу у кровати. Воин спал на расстеленном одеяле прямо в одежде и сапогах, крепко сжимая в руке рукоять чьего-то ранее отобранного меча.
– Ведьмочка, ты как? – сонно пробурчала Тэруми, силясь раскрыть глаза и проснуться.
Чонсок сразу же встрепенулся, резко садясь и озираясь. Лайя подарила ему успокаивающий взгляд, а потом повернулась к Тэруми.
– Порядок, – тихо сказала Лайя и стала вглядываться в полумрак комнаты. – Где мы?
– Во дворце у проклятых остроухих, – так же ворчливо пробормотала Тэруми, переворачиваясь на другой бок, а потом добавила: – Не в обиду угрюмому сказано, он не такой, как эти…
Лайя стала вспоминать… Повели на допрос, потом пришел Мориан, драка, побег, Тэруми, голос Верховной жрицы, потом они подходят к воротам, клан Эарендил, а дальше… всё как в тумане, одна сплошная боль.
«Он что-нибудь обязательно придумал и просто ждет, когда мы его найдем».
Она уцепилась за эту мысль, делая её смыслом жизни. Сразу стало легче. Она села, пытаясь найти лампу, ведь комната была погружена в полумрак. Та, как и положено, стояла на прикроватной тумбочке. Лайя завозилась в поисках того, чем её разжечь.
