Он ещё раз обвел глазами окружающую гладь океана и отправился на берег. Взмах руки вернул волю стихии – волны с шумом схлопнулись и обдали эльфа ледяной волной, мгновенно пропитывая его волосы и одежду влагой. Фенрис улыбнулся, а когда понял, что, создавая столь невероятно затратное заклинание, не использовал посох, с удивлением уставился на свои руки.
Порыв ветра подарил дрожь намокшему телу и окончательно вернул рациональность мышления. Фенрис воспользовался своими ледяными ступенями и легко взбежал в комнату…
Лайя, когда увидела, что Фенрис выходит на берег, поспешила в комнату. Скинула халат и юркнула обратно в кровать. Её трясло не только от холода, но и от пережитого страха. Вид эльфа, стоящего в окружении воды, вселял в неё ужас. Если бы океан вышел из повиновения и поглотил его, то она бы не успела спасти мужа. Сердце бешено стучало, а дыхание сбивалось. Фенрис ушел в ванную, чтобы согреться в теплой воде и сменить одежду. И это дало Лайе время успокоиться.
Легкие шаги, едва ощутимое движение одеяла, и руки мужа обняли её и притянули к себе. Его нос уткнулся ей в затылок.
– Почему не спишь? – раздался тихий голос.
Она положила руки поверх его рук, заставляя его крепче обнять её, и ласково погладила его магические узоры, поделилась магией, светом своей души, подарила ему тепло и нежность.
Ты не один. Никогда не забывай это.
Ей не нужно было говорить это вслух. За неё сказала её магия. Фенрис счастливо улыбнулся, целуя её волосы. Постепенно покой и умиротворение их душ погрузили обоих в сладкий и крепкий сон.
Глава 13
Утром следующего дня Чонсок и Тэруми пришли в комнату Фенриса, чтобы вместе с ним и Лайей отправиться на завтрак в столовую.
– У меня сейчас такое же чувство, какое было, когда мы шли на первый совместный завтрак с изимцами, – признался Чонсок. Впрочем, его внешний вид говорил даже красноречивее слов. Одежды больше не были вычурными, а носили практичный характер.
Лайя тоже сегодня отказалась от платья в пользу удобного костюма с брюками. Пояс украшала перевязь с черными кинжалами. На Тэруми было привычное скромное облачение черного цвета.
Фенрис обвел друзей глазами и не сдержал смешка.
– Мои родители более дальновидны в отличие от людей, – прокомментировал он.
– Ой, угрюмый, ты здесь и дня не пробыл, а нахватался высокомерных замашек остальных эльфов. Более дальновидные, чем люди… – перековеркала его Тэруми. – Предусмотрительность не помешает. Кроме того, если тебя это утешит, крупногабаритное оружие мы с собой не берем.
Фенрис снова усмехнулся и отправился на выход.
– Упырь с нами не пойдет? – с удивлением спросила Тэруми, когда в комнату Дария они не постучали.
– Торнику подадут завтрак в комнату, – ответил Фенрис.
– Ишь ты! – возмутилась Тэруми. – Не думала, что скажу это, но наличие ещё одного бойца, даже такого, было бы кстати.
– Всё будет хорошо, – успокоил её Фенрис.
Его путь до столовой накладывался на тот, что он проделывал каждый день в своем детстве. Когда двери перед ним открылись, он был уверен, что сейчас увидит улыбающееся лицо матери и теплый взгляд отца, а ещё лучезарную улыбку тети, такой, какой она была до встречи с человеком, до войны…
Реальность наградила его висящим в воздухе напряжением. Гнев Анкалумэ и Аркуэна при виде сына, идущего рядом с людьми, можно было, наверное, потрогать, настолько осязаемым был. Зато Исалиэль, приветствуя, поднялась и широко улыбнулась. Глаза загорелись ещё ярче, а щеки тронул румянец.
– Доброе утро, брат, – почти пропела она. – Чонсок Лим. – Воин ещё удостоился взмахом её длинных ресниц и восхищенным выдохом. После приличия требовали поприветствовать остальных. Исалиэль улыбнулась и девушкам. – Лайя, Тэруми…
Тэруми открыто, иронично усмехнулась, отвечать не собиралась. Чонсок и Лайя кивнули. Фенрис отодвинул стул для жены, подождал, пока сядет, и только потом сел рядом. Тэруми не стала дожидаться соблюдения этикета и плюхнулась возле него по другую сторону. Чонсок занял место рядом. Эльфы сидели с противоположной стороны.
И хоть стороны, собравшиеся здесь, явно портили друг другу аппетит, к трапезе приступили. Лишь Исалиэль не могла должным образом справиться со своими чувствами и часто бросала на воина восхищенные взгляды, тем самым повышая градус ненависти у Аркуэна и Анкалумэ. А когда юная эльфийка завела светскую, ни к чему не обязывающую беседу, то обращалась чаще к Чонсоку. После очередного взгляда в сторону своего мужчины и заданного вопроса, Тэруми медовым голосом сказала:
– Амэнэ. – Он вздрогнул, опасаясь того, что может таиться за такой интонацией, и повернулся. Тэруми мило улыбнулась ему и продолжила: – У тебя вот здесь что-то… – Она ласково коснулась уголка его губ и стала легонечко тереть, словно он испачкался, а потом подалась ближе и поцеловала его в то место, которое только что терла. Отстранилась не сразу, а задержала губы на несколько секунд. – Вот теперь порядок, – бархатными переливами заиграл её голос, а улыбка сделалась совершенно очаровательной.
Воцарившаяся тишина стала давить, казалось, потолок стал резко ниже. Прерывистое дыхание Исалиэль звучало колоколом. Тэруми, не сводя глаз со слегка опешившего Чонсока, опустила руку на его ногу и скользнула к внутренней поверхности бедра, а потом пальцы на секунды сжались и тут же по-хозяйски похлопали.
– Еда здесь изумительная, правда? – спросила она у него.
Чонсок медленно кивнул. Охватившее его оцепенение стало постепенно спадать, сменяясь восхищением и любовью. Карие глаза воина потемнели, выдавая сдерживаемое желание схватить её и унести отсюда. Он впитывал каждой оголенной эмоцией её открытое «Он мой» и сходил с ума от вспыхнувшего возбуждения.
– Амэнэ… – на сей раз Тэруми это выдохнула, тая от его взгляда.
Столовый прибор, который Исалиэль держала, с громким стуком приземлился на холодный мрамор пола. Забывая про этикет, эльфийка сама поспешила наклониться и поднять упавшее.
– Простите, – пролепетала она, опять выпрямляясь. Поднимать взор или что-то говорить больше не могла.
Все снова вернулись к трапезе, точнее, делать вид, что их это интересует. Лайя смотрела на расстроенную эльфийку и перекошенные от злости лица родителей Фенриса и расстраивалась. Это же семья Фенриса…
Лайя протянула руку за спиной мужа и ущипнула сестру. Та посыл поняла и чуть наклонилась, выглянула из-за Фенриса и озорно подмигнула. Лайя состроила ей злую гримасу – Тэруми показала язык. Фенрис развел руки по сторонам, молча приказывая разойтись сестрам. Лайя возмущённо фыркнула, а Тэруми скривилась и перековеркала его каменное выражение лица. Фенрис вдруг громко и счастливо рассмеялся. Лайя, Тэруми и Чонсок тепло заулыбались при виде этого, а сидящие напротив эльфы мысленно отправили своего Магистра туда же, откуда его недавно достали: под землю.
Зато к четверым вернулся аппетит, и завтрак был с воодушевлением поглощён, а вот трое эльфов правящей семьи и вовсе отодвинули от себя тарелки.
– Сын, – сказала Анкалумэ, когда с едой было покончено, – я хотела бы после трапезы обсудить предстоящую церемонию.
– Можем обсудить сейчас, – спокойно ответил Фенрис.
– Здесь присутствуют люди! Мы не станем обсуждать это при них! – категорично высказалась Верховная жрица, ещё не отошедшая от потрясения за завтраком.
– Эти люди будут со мной всегда, так что вам придется привыкнуть.
– Они не останутся в нашем городе! – воскликнула Анкалумэ, окончательно теряя самообладание. – Я разрешаю остаться им до церемонии, если тебе этого так хочется, но потом они должны будут покинуть город!
Все в страхе замерли, ожидая ответного хода, и он непременно последовал.
– Верховной жрице нужно уметь лучше справляться со своими эмоциями, – холодно заметил Фенрис.
– Мальчишка! – взорвался на сей раз Аркуэн и стукнул кулаком по столу. Сила удара впечатляла: посуда дружно подпрыгнула. – Как ты смеешь так разговаривать с матерью?!
