— Тебя никто и не заставляет, — тихо ответил Дарий. — Не обращай внимание на… — он явно подбирал более тактичное слово, чтобы не сказать грубость, — азурианку. Она темная ведьма. Что с неё взять? Они все такие.
Лайя скрипнула зубами от злости и, чтобы не наговорить лишнего, поспешила увеличить расстояние между собой и этой парочкой.
Чонсок подождал, пока Дарий с ним поравняется, и тихо, с нажимом сказал:
— Говорить о Тэруми в неподобающем ключе запрещено, угрожать тем более. Попытки навредить ей закончатся для тебя крайне плохо. Я понятно выразился?
Дарий вспыхнул от злости и выпалил:
— А ты не слишком много на себя берешь?! Кто ты такой, чтобы…
— Я — человек, который в данном случае определяет твою судьбу, — жестко перебил его Чонсок. — У эльфов ты не можешь остаться, ты и сам понимаешь, почему. А единственный город на этой земле — мой.
— При всем уважении, Чонсок Лим, — вмешалась Исалиэль, — но Дарий лишь ответил на агрессию со стороны вашей невесты.
— Для вас — Правитель Лим, — поправил её Чонсок. — Я жил в вашем городе и соблюдал правила, установленные там, проявлял уважение. Сейчас вам предстоит жить в моем городе, и поэтому вполне резонно ожидаю от вас соблюдения моих. Одно из которых касается и Тэруми Ю-хи Шайн. Я его только что озвучил. — Он уже собрался закончить разговор, но не удержался и добавил: — В следующий раз в странствии отдавайте предпочтение больше практичности, чем красоте. От этого порой зависит не только ваша жизнь, но и жизнь дорогого вам человека. Стены Дэйлора больше не смогут защитить вас, а реальный мир не так прекрасен, как могло показаться из окна уютной спальни.
— Я поняла вас, Правитель Лим, — пытаясь удержать слезы, проговорила Исалиэль.
От ярости линии на руках Дария вспыхнули ярче, но Чонсок сделал вид, что не заметил, и направил свою лошадь вперед, ближе к остальным. Фенрис обернулся и бросил предупреждающий взгляд на Торника, вынуждая его медленно гореть от гнева изнутри из-за невозможности испепелить обидчика.
* * *
Первая половина дня прошла в молчании, а потом, устав от тишины, Тэруми стала вовлекать в разговоры Лайю, попутно цепляя Фенриса и Чонсока, начисто игнорируя мага огня и эльфийку. Вначале напряжение между всеми было ощутимо, а потом все четверо снова окунулись только в их, особый, теплый мир. Дария и Исалиэль перестали замечать и остальные, расслабляясь и искренне радуясь обществу друг друга. Чему влюбленная пара была тоже рада. Мориан же ехал далеко впереди, подчеркнуто отстраняясь от своих спутников, поэтому его присутствие в отряде было незаметным.
До первого убежища они добрались за несколько часов до темноты. Когда все забрали свои вещи, Мориан сразу ушел в дом, а Исалиэль тихо зашептала животным, устанавливая с ними связь, и приказала возвращаться в Дэйлор.
На каменное строение Лайя старалась не смотреть. При мысли, что там предстоит провести ночь, и вовсе холодела изнутри. Тесная клетка, железные кандалы, грязный пол. Лайя была уверена, что там сохранились пятна крови, которые оставляли босые ступни Чонсока. Там же была и кровь от её ран. Страшное время, которое оживет, как только она зайдет и снова увидит, пропитанные страданиями стены.
Чонсок занес вещи внутрь и быстро вернулся, разделяя неприятные чувства ведьмы. Она нашла его взгляд, воин тихо и решительно сказал, словно давая клятву:
— Этого больше не повторится.
Лайя опустила взор на свои сжатые в кулаки руки и кивнула. Вернувшийся из дома Фенрис обнял Лайю, бережно притягивая её спину к своей груди.
— Всё верно, — сказал он. — Не повторится. Я не позволю.
Тэруми подошла к Чону и прислонилась к нему. Он сразу же обнял её согревая.
— Мерзкое местечко, — буркнула Тэруми, отзываясь о доме. — Хотя ночью будем рады и ему. — Чонсок кивнул, а потом пристроил свой подбородок на её макушку. Тэруми словно невзначай спросила: — А что ты такого сказал тогда упырю, что при виде тебя у него котелок начинает закипать даже сильнее, чем от моего вида?
— Сказал, что ты будешь вести себя с ним приемлемо, с соблюдением общепринятых приличий, как и полагается делать цивилизованным людям.
— Что? Прямо так и сказал? — Она откинула назад голову, чтобы через плечо увидеть его лицо.
— Конечно, — невозмутимо ответил он. — Вам предстоит иногда пересекаться, вы же будете жить в одном городе. Скандалы ни к чему. Да и делить вам уже нечего.
— А чего тогда у него такое лицо, словно он желает спалить тебя, меня и всех нас вместе взятых?
— Дай ему время принять тот факт, что мы скоро станем одной большой дружной семьей и что ты будешь милой.
— А я буду милой? — Тэруми удивленно округлила глаза и для пущего эффекта похлопала ресницами.
— Конечно, — с улыбкой сказал Чонсок, убирая упавшую на её лицо крупную снежинку, и добавил: — Ради меня.
— Это слишком большая жертва, — вполне серьёзно сказала Тэруми.
— Но я готов её принять.
Он произнес это таким торжественным тоном, что Фенрис и Лайя засмеялись, вынуждая Тэруми улыбнуться.
— Здесь так мало места, — донесся из дома удивленный голос Исалиэль. — Ещё эта клетка. Для чего она тут?
Лайя помрачнела, а Чонсок шумно выдохнул, мгновенно закипая от гнева.
— Это комната для Верховной жрицы, — крикнула со своего места Тэруми.
На сей раз её ехидство никто не осадил. Лайя и Чонсок переглянулись и мстительно улыбнулись.
— Идем, — позвал всех Фенрис, — поедим, пока ещё светло, и спать. Завтра предстоит долгий день.
Мориан занял ближайший к выходу угол. Дарий и Исалиэль расположились возле клетки. Оказалось, что эльфийка захватила с собой и одеяло, которое любовно расстелила. Лайя с легкой завистью посмотрела на теплую ткань и мысленно укорила себя за то, что сама о таком не подумала. Хотя им и без одеяла было что нести. Лайя, помня, какими запасами обладает, точнее, не обладает Изима, набрала себе у эльфов красивых теплых вещей. А одну из сумок она отдала под свадебное платье Тэруми, которое для той пошили специально в Дэйлоре — Чонсок вовремя вспомнил, что у невесты должно быть не только кольцо, но и платье, поэтому рассказал про своё намерение устроить настоящую пышную свадьбу. Тэруми недолго возмущалась прихоти любимого, понимала, что ему это важно.
Лайя увидела, как Исалиэль извлекла из сумок две маленькие подушечки, плед, а ещё белоснежные салфетки, и изумленно выдохнула. Дарий сел рядом с эльфийкой и помог ей нарезать и разложить на салфетки еду.
— Приятного аппетита, — с нежностью в голосе сказала Исалиэль Дарию.
Он взял её руку и коснулся легким поцелуем пальцев. Обмен улыбками, и они стали неторопливо есть, периодически одаривая друг друга нежными взглядами. Небольшие огненные сферы медленно кружили возле влюбленных, согревая и украшая пространство оранжевыми переливами.
Когда Лайя поняла, что всё ещё стоит и неприлично долго их рассматривает, поспешила отвернуться. Они выглядели так, словно на романтическом ужине сейчас, а не в грязном убежище. Вкупе с нарядом эльфийки и этими белоснежными салфетками, всё смотрелось слишком иллюзорно.
Тэруми пихнула сестру локтем в бок, тихо посмеиваясь, и указала рукой на свободное место, возле которого были свалены в одну кучу их вещи.
— У нас тоже одеяло есть, — сообщил Чонсок, наклоняясь к сумкам.
— О-о-о, данхнэ Лим, — игриво произнесла Тэруми. — Ваша предусмотрительность согревает мое сердце, а скоро согреет и мой… кх-м-м… всё остальное. Не придется сидеть на стылом камне.
— «Правитель Лим» попрошу, — шутливо поправил её Чонсок.
— Ох простите, нерадивую, — спохватилась Тэруми и в театральном испуге приложила руки к груди.
— Прекрати ерничать, — засмеялся Чонсок и подкинул ей одеяло.
— А кто ерничает, Правитель Лим?
— Кстати, идея мне нравится, — сказал Фенрис, помогая Тэруми расстилать одеяло. — Подчеркивает статус и убирает нежелательный элемент фамильярности со стороны жителей. По возвращении будем потихоньку внедрять. Тем более что мир с эльфами был заключен благодаря Чонсоку, — выделил тоном он последние слова, давая понять, что это официальная версия для всех изимцев.
