Ивори одарила его осуждающим взглядом. Он всерьёз думает, что она сможет хоть что-то проглотить после таких заявлений?
— Мой дом недалеко. — Прозвучало приказом, но Коди не возразил и послушно направился в нужную сторону.
Ивори шла и отстраненно размышляла о том, как ей повезло, что у неё нет соседей. Она жила в заброшенном доме, в его единственной целой комнате. Зимой, конечно, находиться в этом доме будет невозможно: дыры в крыше и полуразрушенные стены в смежных комнатах. Зато сейчас, пока стояла теплая пора года, это отличный вариант для уединения. И раз нет соседей, то никто не станет свидетелем её очередного краха в жизни. Она сможет сохранить достоинство.
Она прошла вглубь своей новой, очень маленькой и ещё более скромной, чем была, комнаты и развернулась лицом к нему. Коди стал нервничать ещё сильнее. Она впервые видела его таким неуверенным в себе и словно загнанным в ловушку. Ей стало искренне его жаль. На ум даже пришла мысль самой закончить всё, лишь бы не терзать его.
— Я знаю, что обещал подождать столько, сколько потребуется, и не торопить события. Знаю, что у тебя было много потерь и не все ты готова отпустить. И был настроен сдержать своё обещание, но… сегодня я вдруг понял, что… Ты из знатной семьи, у тебя есть положение в обществе, статус, а я — простой солдат… И когда это всё закончится, то… Мы слишком разные, я понимаю, и всё же…
Он умолк, взглянул на неё с некоторой опаской и вместе с тем с надеждой, что она догадается, что он хочет сказать. Но Ивори растерялась, окончательно переставая понимать, что происходит. Шумный выдох сорвался с его губ, а затем Коди заметно расслабился, подошел и бережно обнял её, прошептал:
— Прости меня, я какие-то глупости говорю. Почти не сплю, вот и путаница в голове началась. Забудь всё, что я наговорил. Пожалуйста. Забудешь?
Она кивнула. В его руках было так спокойно и так хорошо, что Ивори была готова поверить во всё что угодно, лишь бы остался. К тому же он и правда сильно уставал, она это и сама замечала раньше.
— На самом деле я тоже хотела с тобой сегодня поговорить, — тихо сказала Ивори и услышала, как его сердце в волнении застучало чаще. Но в отличие от него она не стала витиевато что-то объяснять, а чуть отстранилась, чтобы видеть его глаза, и сказала: — Я люблю тебя, Коди Айвар.
Она не сводила в его лица взгляд, поэтому видела, как его глаза удивленно распахнулись, а потом стали излучать мягкий свет. Видела, как дрогнул уголок губ, как постепенно на лице появилась широкая, счастливая улыбка облегчения и торжества.
— Повтори ещё раз… — шепотом, сипло произнес он.
— Я люблю тебя, Коди Айвар, — с нежной улыбкой сказала она. За спиной вырастали крылья. Она могла повторить это тысячи раз.
Он коснулся её волос, пропустил белоснежные локоны сквозь пальцы, ласково, трепетно провел пальцами по её щеке, очертил овал лица, коснулся подбородка. Глаза согревали теплом и нежностью. Он вдруг опустился на колени, взял её за руки и поднял голову.
— Ивори Грин, я знаю, что обещал подождать столько, сколько потребуется, и не торопить события. Знаю, что у тебя было много потерь и не всё ты готова отпустить. И был настроен сдержать своё обещание, но сегодня я понял, что быть в стороне от тебя, — это непосильная для меня задача. Ты живешь в моих мыслях. Ты проникаешь в мои сны. Ты неотъемлемая часть моей мечты. Я знаю, что ты из знатной семьи, у тебя есть положение в обществе, статус, а я — простой солдат. Мне нечего предложить тебе, кроме своей любви и обещания, что я буду рядом с тобой столько, сколько позволит Создатель. Мы слишком разные, я понимаю, и всё же я прошу тебя… Когда всё это закончится, когда я вернусь с войны, ты станешь моей женой?
Он замолчал, с замиранием дыхания ожидая её ответ, а она сильнее сжала его руки и спросила:
— Это собирался сказать изначально?
— Да. Но потом понял, что это было нечестно по отношению к тебе. Ты не должна давать мне обещание из жалости, потому что я уйду и могу не вернуться, или потому что я этого очень жду…
— Коди Айвар, тебе надо поменьше думать и почаще действовать, — мягко упрекнула его она.
Её глаза сверкнули, отраженным там желанием. Коди поднялся, осторожно прижал к себе и коснулся губами губ. Сначала целомудренно, бережно, но, почувствовав её нетерпение и напор, потерялся в своих ощущениях и перестал себя сдерживать. Пальцы потянули шнуровку её платья — небольшое усилие, и оно становится свободнее, позволяя руке скользнуть внутрь. Почти невесомое прикосновение к обнаженной коже вызвало у обоих опьяняющее чувство предвкушения.
В ответ Ивори запустила свою руку под его рубашку и скользнула по его животу ладонью, добираясь до груди, а потом смещаясь на спину. Его тело напрягалось от её ласки, и это распаляло её желание ещё сильнее. Коди снова опустился на колени, но уже затем, чтобы снять с неё платье. Оказавшись нагой перед ним, Ивори вдруг стыдливо прикрылась руками, стесняясь своих уродливых шрамов.
— Не нужно, — прошептал он, мягко убирая её руки. — Ты такая красивая.
Она несмело взглянула в его глаза — застывшие там восхищение и любовь были такими искренними, что Ивори захотела спрятаться уже от смущения. Его руки скользнули вверх по ногам, от щиколоток к коленям, прошлись бархатной лаской по внутренней стороне бедра, а потом губы повторили этот путь. Она закрыла глаза, погружаясь в свои ощущения. Так горячо… нежно… мучительно хорошо… близко… Она спрятала пальцы в его волосах, мягко, просяще направила его ласку туда, где всё горело от желаний.
Тихий выдох удовольствия сорвался с губ, когда он выполнил её немую просьбу. И следом раздался тихий выдох разочарования, когда он отстранился. Коди тихо рассмеялся, становясь счастливым от её реакции.
— Я тебя люблю, — прошептал он, подхватывая её на руки и бережно укладывая на кровать.
— Сними, — то ли приказала, то ли попросила она, с жадностью скользя взглядом по его всё ещё одетому телу.
Он послушно стал раздеваться, упиваясь её взглядами, её раскованностью и страстью.
— Иди ко мне, — прошептала она и протянула к нему руки, едва последний элемент одежды упал на пол.
Они порывисто прижались друг к другу, словно были в разлуке так долго и наконец-то нашли друг друга. Поцелуи стали отчаянными, полными тоски и радости обретения. Желание стать одним целым, пока судьба милостива к ним, пока они рядом и имеют возможность касаться друг друга, заглушала все приличия и условности.
— Не оставляй меня, — попросила она, дрожа от страха потерять то, что нашла, — поклянись, что не исчезнешь, что будешь жить, что будешь рядом… Поклянись, что вернешься ко мне.
И пусть он не знал, что уготовил ему Создатель, и пусть он понимал, что неправильно давать обещание, исполнить которое не в силах, тихо сказал:
— Я вернусь…
Он целовал её до тех пор, пока страх не развеялся, пока снова не осталось одно лишь чистое, сводящее с ума желание.
Она вбирала его, поглощала, вынуждала быть в ней ещё глубже, ещё сильнее…
Он ловил её настроение, её ритм, подстраивался, сводил с ума и сходил с ума сам…
Она шептала его имя, а он жадно собирал его губами…
Общее счастье и тихие стоны, а потом долгие минуты молчаливого блаженства. Где она скрылась от целого мира у него под боком. Где не нужно было быть сильной. Где жила вера, что он всегда будет рядом, защитит её и поддержит.
— Ты так и не ответила мне, — прошептал он, любуясь её умиротворенным лицом.
— Я буду твоей женой, Коди Айвар. — Она нашла его ладонь, которая ещё совсем недавно дарила ей ласки, и поцеловала.
Они снова замолчали, погружаясь в собственные ощущения покоя и счастья, какие испытывали рядом друг с другом.
— Я принес вам ужин и оставил под дверью! — раздался под окном громкий голос Честера. — Не благодарите!
Ивори от неожиданности вздрогнула и вжалась в Коди, а потом тихо рассмеялась. Коди поцеловал её плечо и осторожно выбрался из кровати. Две тарелки были заботливо укутаны полотенцем — содержимое было ещё теплым. Ивори подняла рубашку Коди и набросила на себя, за что получила жаркий влюбленный взгляд и отраженное там намерение отложить ужин.
