Фенрис был доволен и не скрывал этого. Чонсок, который ждал его возвращения, широко улыбался.
— Мы готовы, — сказал ему Фенрис.
Чонсок в порыве чувств сжал его плечо, Фенрис ответил дружеским похлопыванием по спине.
Лайя с улыбкой и гордостью смотрела на обоих.
— Давид подаст на нас жалобу Правителю Лим за нерациональное использование стрел, — иронично сказал Честер, останавливаясь возле неё.
— А кто ему расскажет о нерациональности? — Лайя скосила на лучника хитрый взгляд и приподняла одну бровь.
Честер одобрительно хмыкнул и добавил:
— Ладно, ведьма, в Башне я знаю одно место… там много оружия… Не только стрел наберем. Но и лук тебе приличный раздобудем.
— Мой неприличный лук стреляет лучше твоего приличного.
— А если не жульничать?
— А если стрелу в глаз получить?
Честер засмеялся и подмигнул:
— Люблю властных и сильных женщин.
Почувствовав на себе тяжелый, замораживающий нутро взгляд синих глаз эльфа, который каким-то непостижимым образом, стоя внизу, услышал его разговор с ведьмой наверху, Честер добавил:
— Но ты к ним не относишься. — И набросив на лицо невозмутимость, пряча ехидную ухмылку и веселье в глазах, направился к лестнице, чтобы спуститься со стены.
Переход был резким, но когда Лайя поняла причину, то громко захохотала. Показавшаяся Тэруми махнула ей рукой, подзывая, и Лайя пошла к лестнице, собираясь узнать, что могло ещё случиться…
* * *
День завершился праздничным ужином, вот только настроение у всех было совсем не праздничное. Предстоящая дорога пугала всех, просто кто-то об этом открыто говорил, а кто-то храбрился и пытался через юмор отогнать от себя смерть. Конечно, ни про какие танцы на празднике речи не шло. Все тихо переговаривались и ели шедевры кулинарии, которые смогли изобрести из того, что было, кухарки Беаты.
Аппетита толком не было, но Лайя заставляла себя есть. Глаза отрешенно скользили по знакомым лицам и невольно старались запомнить каждого. Ведь неизвестно, кто из них вернуться не сможет. Неожиданно она поняла, что очень многие были дороги ей. Вспыльчивый, но надежный, родной Аларик, мама, весельчак Давид, мудрый Ирвин, всезнайка Лукас, лукавый Честер, Дарий… А ещё колкая Кларис, ворчливая Беата, вечно недовольная и громогласная Катрин… И… Она почти всех знала по именам… С кем-то стояла в дозоре, с кем-то лечила ранения людей, с кем-то возилась на кухне, с кем-то сражалась рядом, с кем-то работала в поле…
— Эй, ведьмочка! — Тэруми потянулась через стол и сжала её руки. — Всё будет хорошо!
— Я знаю, — выдавила из себя улыбку Лайя, пытаясь сбросить охватившую её тревогу. Хотя она догадывалась, что это было не только её состояние, что где-то далеко её сестры бояться и их состояние передается отголосками и ей.
— Ты лучше скажи, Инквизитора видела?
Чонсок и Фенрис тоже невольно стали искать глазами леди Ивори. Лайя хоть и очень плохо относилась к ней, но не улыбнуться не могла. Леди Ивори так сильно изменилась, что даже не верилось, что это всё та же женщина, которая раньше призраком ходила по городу. Сейчас от неё исходил такой свет, такая легкость и наполненность, что неосознанно хотелось коснуться. Она притягивала взгляды. Теперь её необычная внешность стала украшением и ещё одним магнитом. Из холодной и сломленной женщины леди Ивори превратилась во влюбленную и счастливую девушку. Необычность ещё заключалась в том, что проявлять свои чувства на людях, она не стеснялась: её рука часто покоилась в руке солдата, а если она в порыве чувств хотела коснуться поцелуем щеки любимого, то делала это, несмотря на свидетелей.
— Только мы избавились от розовой и сопливой влюбленности упыря и его принцессы, как теперь новое испытание в виде ещё одной посмотрите-какие-мы-все-из-себя-нежные-и-влюбленные…
Чонсок неожиданно притянул за шею Тэруми и прижался губами к губам, останавливая её ехидство. Все сидящие рядом дружно взорвались смехом.
— Не вредничай, моя дорогая супруга, — с нежностью сказал Чон, когда отпустил её.
Тэруми сердито толкнула его, за что получила ещё один поцелуй при всех. И никакое сопротивление ей не помогло — захват был организован правильно. А может, она не смогла противиться его прикосновению.
Лайя хихикала, смотря на них, а потом дернулась, собираясь повторить трюк Чона, но только с Фенрисом. Он был готов — элемента неожиданности не получилось. Ловко увернувшись, Фенрис обнял её и прижал к себе, а потом сам поцеловал: легко и мимолетно.
Давид стукнул по столу.
— Что ж такое! А мне кого целовать?!
Аларик дернулся от него, словно боясь, что за неимением подходящим дам, тот присмотрится к соседу. Выражение ужаса, какое он изобразил на лице, было столь комичным, что все снова засмеялись.
— Ты очень нравишься Дженни, — сказал Давиду вдруг Лукас. — Её суть меняется при виде тебя. Становится жгучей, как летний зной. Ты для неё словно оазис, к которому очень нужно дойти…
Фенрис бросил на него взгляд, и Лукас умолк, понимая, что не сдержался и снова сказал лишнее. Воцарилось неловкое молчание. Для всех, но не для Давида. Тот расправил плечи и поправил пояс.
— Не знаю, парень, что ты там имел в виду под словом «суть», но слово «жгучей» мне очень нравится. Ну! — Он поднялся и прокашлялся. — Пожелайте мне удачи!
Он взял свою тарелку и направился к дальнему столу к светловолосой девушке с косичками. При виде подошедшего она стала волноваться, юные щеки украсил румянец. Давид что-то сказал, она смущенно кивнула, и уже через мгновения он стал демонстрировать ей всё своё бесхитростное обаяние.
Изимцы, которые были совсем недавно соседями Давида, уставились на мага духа. Лукас же очень увлеченно принялся есть свою порцию. Аларик положил руку ему на плечо и доверительным, с легким налетом небрежности голосом спросил:
— А что там насчет меня?
— И меня…
— И мне скажи…
— Дайте парню поесть! — вмешался Ирвин, а потом тоже понизил голос и спросил: — А что там Беата? Мы хоть и вместе, но знать наверняка никогда не лишним.
Лукас затравленно посмотрел на Фенриса, ища помощи, но эльф лишь дернул уголком рта, открыто демонстрируя «я же предупреждал».
— Простите, я ничего не знаю, я же не гадалка на ярмарке, — торопливо проговорил он и, подхватив свою тарелку, поспешил к выходу.
За ним последовало несколько мужчин. При виде погони маг пустился наутек, расплескивая содержимое миски на пол.
Тэруми и Лайя засмеялись, Чонсок неодобрительно хмыкнул, а Фенрис тяжко вздохнул, провожая незадачливого парня взглядом.
* * *
Она в ужасе смотрела за приближением раскалённого прута. Запах паленой плоти резко ударил в нос. Грудь пронзила боль. Сердце сбивало ритм, не выдерживая муки. Она кричала, пока голос не перешел в хрип.
— У нас впереди много времени. Ты можешь сразу сказать, где она прячется, и умереть, а можешь продлить свою агонию. Но скажешь ты в любом случае.
Его глаза блестели насмешкой, а лицо выражало скуку. Она смотрела на азура и мечтала вырвать его сердце. Всепоглощающая ненависть охватила её, и тьма, живущая внутри, радостно отозвалась, на время придавая ей сил. Раскаленный прут прикоснулся к её обнаженному животу. Боль затопила разум, мгновенно вытесняя всё остальное.
— Лайя… Лайя… Очнись!
Лайя ладонями сильно давила себе на живот, стараясь заглушить боль. Рыдания сотрясали тело.
— Лайя!
Их крики резали ей слух. Она судорожно вздохнула и открыла глаза. Мысли в панике заметались, пытаясь понять, кто она и где находится. При виде двух азуров, склоненных над ней, она испуганно отпрянула и стала отползать назад, отчаянно мотая головой. Слова мольбы застывали на губах, превращаясь в глухие хрипы.
Их лица заслонило другое.
— Лайя! Посмотри на меня. Это я, Фенрис. Ты в безопасности. Со мной.
Синие глаза смотрели на неё с беспокойством и любовью. Поглощающий разум ужас постепенно отступал, следуя за покоем его тихого голоса.
