— Дурное дело не хитрое, — понимающе покивал Неждан. — А призрак тоже с вами?
— Это маг Тихомир из войска Истиславова, в Зеркальный замок направляется. Плохи дела у князя совсем. Разбили его беценеки, к Суздалю он отступил. Сын его Ратмир убит. Что сталось с нашей дружиной нам пока неизвестно, но мы надеемся, что ушли они вместе с князем за стены Суздаля.
Неждан глубоко вздохнул и пятерней взлохматил и без того лохматые волосы.
— Плохие новости вы принесли, плохие… А что же с вовкулаком?
Мы уже все прошли в ворота и двинулись за воеводой через заставленную крытыми телегами площадь к большому бревенчатому дому в два этажа, чья крыша темнела на фоне быстро розовеющего неба. Неждан закрыл за нами ворота и теперь шел рядом с Кушаком, ухватившись за седло и быстро перебирая короткими ногами.
— Повстречали мы вовкулака. В доме старосты в Соломянке. Побили мы его знатно, да и он нас знатно побил.
— Понимаю — все друг друга побили! — нетерпеливо сказал Неждан. — Так где ж он теперь?
— Убёг, — коротко отозвался Кушак. — Весь израненный и убег прямо в лес. Сызнова его ловить придется.
— Вот незадача… — Неждан отпустил седло и остановился. Потом повернулся и направился обратно к воротам.
А мы вскоре подошли к тому самому дому в два этажа и у самого крыльца спешились. Кушак подхватил Настю с такой легкостью, словно она вообще ничего не весила, и спустил ее с лошади на землю. Настя тут же развязала узел между ног, оправила юбки и сдула с лица вихрастую рыжую прядь.
— А нас тут кормить будут? — спросила она, осматривая дом. — Я бы поела уже чего-нибудь. Только корку хлеба в доме у старосты и нашла…
— Ты нашла там хлеб? — удивился я с некоторым даже возмущением. — И сама все сожрала? Я, между прочим, тоже голодный! Я, между прочим, тоже ничего не ел!
— Ты меня оставил там, как приманку на вовкулака! — в свою очередь возмутилась Настя. — Приманка не должна быть голодной… К тому же кусок был маленький и черствый. Я чуть не подавилась им, когда этот вонючий оборотень меня через крышу тащил.
— Так ты его грызла, даже когда вовкулак тебя схватил⁈ — воскликнул я.
— К тому времени я уже смирилась с тем, что чудовище меня сожрет, но не согласна была умирать от голода… И вообще — ты чего ко мне прицепился⁈ Куска хлеба пожалел для бедной девушки?
Качая головой, я привязал наших лошадей к длинной жерди у самого крыльца, куда уже поставили своих скакунов воевода с помощниками. Из дома выбежало трое заспанных мужиков. Двое тут же кинулось разбираться с лошадьми, а третий остановился напротив Добруни.
— Ну как, воевода-батюшка, вышло у тебя изловить вовкулака? — поинтересовался он.
Добруня только махнул рукой и разу направился в дом. Кушак же заботливо взял Настю под локоток и указал на крыльцо.
— Добро пожаловать в дом воеводы нашего, Настасьюшка. Там и откушаем, чем бог послал. Да и ты, Лексей, проходи…
Глава 18
Разумная жена воеводы и польза утренней пробежки
В доме воеводы уже поднялась суета. Повсюду сновали какие-то девки с ведрами и горшками, отроки с котелками, бабки с блюдами, на которых что-то источало такой аромат, что начисто лишало всякой воли. Повсюду вспыхивали свечи, по лестнице бегали сверху-вниз и обратно какие-то дети, и в первый момент это напомнило мне какую-то неразбериху, граничащую с паникой.
Но очень скоро я понял, что за всей этой неразберихой стоит некое очень чуткое руководство, так что не прошло и нескольких минут, как в просторной комнате, расположенной сразу же за сенями с узкими оконцами, был накрыт большой стол с различными яствами. Стояло здесь несколько кувшинов с вином, деревянные блюда с крупными кусками остывшего мяса, тарелки с пирогами, зажаренные до черна перепелки.
За столом к нам присоединилась весьма пышная баба лет тридцати, с пухлыми щеками, пухлой грудью, пухлым задом — и вообще видом своим очень напоминающая румяное облако, спустившееся с небес прямо на скамью у стола. Ее звали Расава, и была она женой воеводы. Сам Добруня Васильевич был с женой сдержано нежен. Он погладил ее по плечу, расцеловал в щеки и позволил ей наложить себе на блюдо куски мяса покрупнее, да половину распаренной репы с длинными луковыми перьями.
На Настю Расава косилась изначально с подозрением, и даже с какой-то неприязнью, но потом, видимо, она показалось ей излишне тощей, растрепанной и вообще — никакой не соперницей, и успокоилась.
О делах она у мужа своего ничего не выспрашивала, ждала, наверное, когда он сам сочтет нужным ей рассказать. Но Добруня о поездке в Соломянку не проронил ни слова.
Зато Беляк соловьем заливался! Выпив чарку вина, показавшегося мне кисловатым и излишне крепким, он принялся хвастать, как закидал вовкулака стрелами со своими заговоренными наконечниками. А выпив еще чарку, так вообще подскочил со скамьи и очень подробно стал показывать процесс сражения. Где стоял воевода, где падал Кушак, как трепыхался я под чудовищной лапой вовкулака. Даже как орала в истерике Настя он очень похоже изобразил.
Расава слушал его очень внимательно, не перебивая и внешне не выражая никаких эмоций. И даже присутствие призрака за столом ее нисколько не смущало, словно ей частенько доводилось потчевать ранним завтраком разных бестелесных сущностей.
Только в ударных местах, когда Беляк вскрикивал, изображая тяжелый дар мечом или замах булавой, она с каким-то сомнением прищуривалась.
Когда же Беляк наконец покончил с рассказом и устало вернулся за стол, вновь припав к чарке с вином, она сказала:
— Ну надо же, а мне мой батюшка сказывал, что вовкулаки не едят людей. Только скотину таскают, говорил. Да и рогов у них отродясь не было. А вот те оборотни, что детским криком кричат и человеческой печенкой балуются, так они по-другому зовутся…
И тут, после этих самых слов, у меня в голове что-то так и щелкнуло. И как будто занавес распахнулся, открывая истинное положение вещей, ранее скрытое за пеленой тумана.
— Шмыга! — громко сказал я, рывком поднявшись со скамьи.
Расава глянула на меня снизу вверх и одобрительно кивнула.
— Все верно, Лексей. В наших местах их называют шмыгами. Эти оборотни получаются только из мертвых девиц, и они очень опасны для людей. Они поедают человеческую печень, чтобы остановить разложение собственного трупа. И еще они ищут себе подходящую девицу, в чье тело они хотели бы вновь воплотиться. А если верить тому, что мне сейчас рассказал Беляк, наша шмыга себе такую уже нашла!
И она выразительно посмотрела на притихшую Настю.
— А чего это вы на меня все смотрите⁈ — спросила та.
Она поднесла ко рту руку с зажатым в ней куском рыбьего пирога, но так и замерла, окаменела даже. Только брови ее сами собой сдвинулись на белом лбу.
— Шмыга… — негромко повторил Добруня Васильевич, медленно качая головой. — Шмыга…
Он словно бы на вкус пробовал это слово, отламывая от него по кусочку.
— А Расава ведь дело говорит, — согласился Кушак. Он глотнул из своей чарки еще вина и рукавом утер губы. — Я слышал о таких. Но не знал, что они в наших местах водятся.
— Они нигде не водятся! — возразила Расава. — Они просто появляются из мертвых девиц, если звезды складываются определенным образом. Но сдается мне, что она не станет ждать следующей седмицы, чтобы явиться вновь. Она уже выбрала себе новую плоть и же скоро придет за ней… Я все сказала!
Настя совсем с лица сошла. Она опустила свой кусок пирога на стол и потрясла головой.
— Что значит «все сказала»? Нет уж позвольте! «Новая плоть» — это вы о ком? Это вы обо мне, что ли⁈ Это за мной она явится?
Выпучив глаза, она смотрел на Расаву и потрясала растопыренными пальцами. Вид у нее был какой-то испуганно-удивленный. Причем, больше испуганный, чем удивленный, и мне даже стало ее жаль в какой-то мере. Всегда неприятно осознавать, что ты приглянулся нечистой силе, и она начала за тобой охоту. Тут у любого настроение испортится.
