Ритуал наделил его необыкновенной силой, превратил в великого чародея, но в тоже время сделать его Белым магом так и не смог. Не хватило на то князю крошечной толики исходного материала, чтобы силовые линии магического поля смогли замкнуться в определенном узоре. И в ту же самую минуту светлейший князь решил, что отыщет на эту роль подходящего кандидата, заставит его пройти через все необходимые ритуалы, предложит ему повелевать всем миром, а уж хозяйственные хлопоты он возьмет на себя.
Он знал, что это большой риск, но князь любил рисковать. Он жизни не мыслил без этого томящего предчувствия скорой победы. И взялся за поиски.
Оказывается, я не являлся первым кандидатом, нанесшим визит в Зеркальный храм по наущению светлейшего. Были и другие, и числом их было пятеро, но ни перед одним из них не открылись тайны Вселенной, никто из них так и не стал Белым магом. Получив силу от Зеркального храма, они вернулись в свой мир, но светлейший князь не мог себе позволить оставить под боком таких сильных конкурентов. И все они вскоре были убиты. Кто-то немедленно по возвращении, кто-то чуть позже, но в живых князь не оставил никого.
Это не было какой-то особой жестокостью или же лютой злобой. Просто трезвый расчет. Князь был политиком, более того — он был великим политиком, а в политике не место эмоциям. Все, что может представлять потенциальную опасность для далеко идущих планов, должно исчезнуть. Вот и всё. Очень просто. И если бы передо мной, как перед моими предшественниками, не открылись все тайны Вселенной, если бы мироздание не посчитало меня достойным такой чести, то и меня по возвращении ждала бы та же незавидна участь.
Но теперь я сам был волен решать, как творить историю.
Я потряс головой, раскидывая по сторонам сверкающие брызги, осмотрелся и перешагнул через борт фонтана обратно в зал. Сухие капли падали с меня на мраморный пол и раскатывались по сторонам с мелодичным звоном.
Ритуал завершился, мне больше нечего было здесь делать.
Настя же продолжала неподвижно стоять под струями, сложив руки перед собой в молитвенном жесте. Глаза ее были широко распахнуты и застыло в них выражение глубочайшего удивления.
— Анастасия Алексеевна! — окликнул я ее. — Выходи оттуда, нам пора!
Я взмахнул рукой, и рядом с фонтаном тут же открылась «тайная тропа». Контуры прохода окаймляла длинная лоза винограда, в листве которой то тут то там проглядывали увесистые кисти с крупными синими ягодами. Не знаю зачем я это сделал. Просто это не составило мне никакого труда, и я мимоходом подумал: «А почему бы и нет?»
Это не было тем зыбким неустойчивым проходом в Запределье, которые могли открывать знакомые мне «тропуны» вроде Фальца, Беттихера или Федьки Галкина. Моя «тропа» была поистине монументальной, и не было никакой причины торопиться ступать на нее, чтоб не дай Бог не опоздать к открывшемуся выходу и не остаться в Запределье на веки вечные. В случае необходимости, она могла бы простоять здесь открытой сколько угодно долго, как «тропа» в кабинете светлейшего.
Но все же я поторопил Настю:
— Нам пора!
Она вздрогнула, оторопело закрутила головой, а потом, увидев меня, вышла из фонтана. Принялась стряхивать с себя блестящие капли. Поймав мой взгляд, она подняла руку, показала мне открытую ладонь, и над ней вдруг вспыхнул белый шарик «лунного маяка».
— Сумароков, смотри! — громким восторженным шепотом сказала она. — Ты видел это? Оказывается, в этом мире я тоже маг… Я еще и не такое могу. Смотри!
Движением пальцев она уничтожила «маяк», поднесла ладонь к лицу и дунула на нее. Из пальцев ее устремились в мою сторону кривые ветвящиеся молнии. На пол с треском посыпались охапки золотых искр, словно пригоршни сушеного гороха. Настя двигала пальцами, и молнии тоже двигались вместе с ними, шевелясь и сплетаясь друг с другом.
Заметно было, что Настя еще очень плохо владеет своим даром. Навыка у нее не было никакого, и она пока не понимала для чего все это нужно, и какую опасность может нести окружающим.
Но она очень быстро училась. В мире Серой Руси она действительно имела магические способности, и были они достаточно сильны. Молнии быстро свернулись в тугой клубок на ее ладони, затем этот клубок поднялся на высоту нескольких саженей — почти под самый потолок, который до того не был виден, а теперь осветился теплым желтым светом.
— Ты молодец, — сказал я. — Но не вздумай сейчас щелкнуть пальцами.
— Почему? — не поняла Настя.
— Этот шар может взорваться, и тогда нас разорвет в клочья. Шаровые молнии не любят, когда с ними играются дилетанты… — Я движением бровей изничтожил огненный шар. — Однако, нам пора уходить.
— Ты уверен? — уточнила Настя.
— Как никогда. В этом мире я сделал все, что было нужно. И даже больше. Теперь я должен вернуться домой.
— К Катьке?
— И к ней тоже…
Я кивнул на открытый проход «тайной тропы», и прошептал: «Трипта ла гоя мира волд…» Никто никогда не учил меня этому заклинанию, и прочесть его я тоже нигде не мог — я просто его знал. И там, в чернильной тьме, зажглась длинная череда огней. Они шли по обеим сторонам убегающей вдаль «тропы», сливаясь где-то там, в бесконечности, в одну пылающую точку.
Больше не раздумывая, мы ступили на «тропу». Виноградная лоза обвивала края проема и с внутренней стороны тоже, расползаясь в разные стороны. Здесь не было какой-то поверхности, вроде стен или хотя бы балок, за которые она могла бы цепляться, но тем не менее она как-то держалась в воздухе, прилипнув, казалось бы, прямо к чернильной мгле.
Я коротко усмехнулся, и лоза тут же начала затягиваться обратно в проем, а когда и вовсе исчезла из вида, то он с тихим хлопком закрылся. Настя понимающе покивала.
— А ты крут, Сумароков! Научишь меня этому?
— В нашем мире тебе это не пригодится, — ответил я, направляясь вперед по «тайной тропе».
— Почему? — Настя семенила за мной следом, удерживаясь за мой локоть. — Ведь ты не стал уничтожать магию! А, Сумароков? Не стал ведь?
Я мотнул головой.
— Не беспокойся, Немое Заклинание осталось невостребованным. Пусть все идет своим чередом. Но твоя магия имеет силу только в мире Серой Руси.
— Откуда ты знаешь?
— Ниоткуда. Это общеизвестно.
— Это не ответ! Так может сказать любой, кто хочет, чтобы ему верили на слово, без всяких доказательств.
— Да мне плевать, веришь ты мне или нет! — Я поморщился. — В любом случае, очень скоро ты и сама сможешь это проверить…
Я кивнул вперед, туда, где в самом конце моей «тайной тропы» уже начал открываться выход. Тонкая вертикальная линия распорола тьму Запределья и принялась медленно расширяться. Постепенно она разделилась на две линии, и промеж их проступила полоска нашего мира. Резко чиркнув ребром правой ладони по крепко сжатому левому кулаку, я остановил время по ту сторону прохода.
— Слушай меня внимательно, — ускорив шаг, сказал я Насте. — Когда выход откроется, ты увидишь нечто странное. Мы выйдем в казармах Преображенского полка, но я остановил время, и сейчас там все замерло. Я смогу удерживать его ход не очень долго, но нам и этого хватит. Ты увидишь множество людей в странных позах. Я смогу свободно передвигаться среди них и обезврежу пулю, которая предназначена Катерине. Потому что это будет тот самый миг, когда мы покинули это место.
— Мне идти за тобой? — деловито поинтересовалась Настя.
— В этом нет смыла. Стоит тебе сойти с «тайной тропы», как время для тебя тоже остановится. Рекомендую оставаться на «тропе», если хочешь видеть все, что здесь будет происходить. Я оставлю ее открытой…
— А потом? — спросила Настя.
— А потом я открою «тропу» подальше отсюда, к черту на рога, где никто нас не сможет достать. И пусть все идет своим чередом. А если кто-то еще раз попытается использовать меня в своей игре, то ему сильно не поздоровится!
В этот самый миг выход рывком распахнулся на всю ширину, и мы остановились перед ним как вкопанные. Как и в тот момент, когда мы с Настей покинули наш мир, там все еще было утро. День пока не успел вступить в свою полную силу. Но никаких людей сквозь проем я не видел. Как не видел и казарм Преображенского полка. Единственное, что было видно — это большая криволапая ветка с дубовыми листьями, закрывающая нам выход.
