Раздвинув листву, я выглянул наружу. Оторопело посмотрел по сторонам.
— Чего там? — спросила из-за спины Настя.
— Лес, — ответил я некоторое время спустя.
— Какой лес? — не поняла Настя. — Почему — лес? А где же казармы?
— Не знаю, — отозвался я немного потеряно.
— А кто знает⁈ — взвилась Настя. — Кто из нас Белый маг, Сумароков, твою мать⁈ Мсье ты долбанный!
— Да погоди не ори! — цыкнул я на нее. — Я Белый маг всего как несколько минут, я даже не знаю пока что мне со всей этой Белой магией делать… А ты мне сосредоточится мешаешь!
— Ну правильно — теперь я виновата!
Чтобы не спорить с ней больше, я отодвинул дубовую ветку в сторону и шагнул с «тайной тропы» наружу.
— Не вздумай закрыть проход! — изнутри крикнула мне вслед Настя. — Я тебя и с того света достану и с этого света сживу!
По-моему, она нисколько не шутила. Зар-р-раза…
Оказавшись снаружи, я осмотрелся. Странно, но выход «тайной тропы» открылся на краю леса, перед самым спуском к тихой реке. Она невозмутимо протекала мимо, в нескольких сотнях шагов слева плавно изгибалась и пропадала из вида за небольшим, поросшим приземистым кустарником мыском.
Впрочем, сейчас вода ее была неподвижна, рябь на ней замерла, и даже высунувшая над поверхность голову рыба так и осталась торчать с раскрытым ртом. Прямо перед моим лицом застыл в воздухе крупный шмель.
Время не двигалось. Оно замерло.
— Эй! — крикнула мне в спину Настя. — Ну что там? Где Катька? Где мы вообще?
Обернувшись, я растерянно пожал плечами.
— Не знаю. Но вовсе не там, где должны были бы оказаться…
Я заметил, как дрогнули крылья у шмеля. Они еще не совершили ни одного движения, лишь только начали его и вновь замерли, но было совершенно ясно, что мое заклятье уже себя исчерпало. Время в любом случае возьмет свое, остановить его окончательно не под силу никому. Сейчас оно только пробует мое заклятье на прочность, набирает свободный ход для разгона, накапливает инерцию. Но заклятье истончается, и скоро все вновь двинется вперед.
Вот крылышко изменило свое положение, переместилось на малую толику, и шмель вместе с тем тоже едва заметно продвинулся вперед. Рыба в реке дрогнула, и застывшая рябь на воде словила солнечный луч, ярко вспыхнув при этом желтым отблеском.
Время постепенно набирало ход. Я больше не мог его удерживать, да и смысла в том уже не видел. Летящей пуле хватило бы и этого малейшего послабления, чтобы достичь своей цели…
Я бессильно опустил руки. Внутри я чувствовал полное опустошение. Это было похоже на глубокое похмелье после безудержного веселья. Не осталось ничего, кроме осознания собственного бессилия перед уже случившимся.
Звуки вернулись в одночасье и все одновременно. Прогудел пролетающий мимо шмель, плеснулась рыбина в реке, зашелестела листва. Скрипнули ветви дуба, под которым открылся выход «тайной тропы». И даже Настя сказал в тот же самый момент:
— Ну всё, я выхожу.
Я услышал, как она ступила на траву. Сучья тихонечко хрустнули под ногами, и она остановилась рядом со мной.
— Где мы? — снова спросила Настя, осматриваясь.
А на меня вдруг навалилась сильнейшая усталость. Такая, что даже веки опустились сами собой, и я лишь с большим усилием смог их поднять. Такая усталость бывает, когда весь день, каждую минуту, куда-то торопишься, что-то делаешь, что-то решаешь, бьешь кого-то, кто-то бьет тебя, бежишь, скачешь, плывешь… А потом вдруг все это заканчивается, и ты понимаешь, что за всей это суетой ты не успел сделать самого главного. И как раз на него-то сил уже не осталось.
— Я узнал это место, — глухо ответил я. — Мы неподалеку от Светозар, рядом с Огнёвой заимкой.
— А как же Катька? — со странной интонацией спросила Настя.
— Мы опоздали, — ответил я. — Нет больше Като. Убили ее…
Глава 28
Последняя и очень длинная. Белая магия
Настя сначала ничего не сказала. Просто смотрела на меня с недоумением, пытаясь разглядеть на моем лице следы иронии. Но ее там не было. Потому что ее там и быть не могло.
И тогда она негромко хмыкнула.
— Ты чего мелешь, Сумароков? Ты не можешь этого знать.
— Я это знаю, — возразил я холодно.
— Ты не можешь этого знать! — повысив голос, повторила Настя. — Ты этого не видел! Пуля могла пройти мимо. Или могла задеть ее лишь скользом!
— Нет, — ответил я устало. — Я не знаю, как тебя убедить, поэтому просто поверь мне… Пуля попала ей вот сюда… — Повернувшись, я постучал пальцем ей промеж бровей. Жмурясь, она одернула голову. — Это была мушкетная пуля, и она пробила ей голову навылет. При ударе об лоб свинец смялся, и дальше уже не пробивал кости, а проламывал их… У нее от затылка ничего не осталось, сплошь кровавая каша…
Тогда Настя ударила меня в плечо. Не сильно, но не потому, что не хотела этого, а просто не могла. Затем ударила второй раз, третий. Зарычала по-собачьему и замолотила меня кулачками без остановки — в плечо, в грудь, в шею, по спине. Я не сопротивлялся, и не уклонялся, а только мелко вздрагивал при каждом ударе. А когда она устала и остановилась, тяжело дыша, то я сказал:
— Нам надо идти.
— Куда? — всхлипнув, спросила Настя.
— На Огнёву заимку. Там Кристоф с Фике и камер-фрейлина Голицына. Я хочу их забрать отсюда. Им больше незачем здесь прятаться…
Сказав это, я двинулся вдоль реки против течения. Настя направилась за мной, все еще всхлипывая и спотыкаясь через шаг. Места здесь были знакомые, и очень скоро мы вышли к маленькому причалу, у которого была привязана лодка. Воды в ней не было нисколько — должно быть, отчерпали совсем недавно, и после этого не было еще ни одного дождя. Да и веревка, судя по узлу, была привязана совсем недавно.
Лодкой явно пользовались. Уверен, что Кристоф устраивал здесь для своей принцессы романтические прогулки при луне.
От причала в лес уходила извилистая тропа, и мы пошли по ней вверх. Обогнули заросли, перепрыгнули через канаву и вдруг наткнулись на качели. Ну, как качели? Просто привязанные к ветке дуба веревки с перекладиной из обрезка доски. Раньше их здесь не было. Должно быть, Кристоф решил хоть чем-то порадовать свою ангельтинку. Кроме водных прогулок под луной, разумеется.
Неподалеку от качелей проходила ограда. Идти до калитки было далеко, и потому я просто пролез под перекладиной, крепко приложившись о нее затылком. За шиворот мне посыпалась труха.
— Неуклюжий… — пробурчала за спиной Настя и юркнула следом за мной.
С опаской обойдя заросли крапивы, мы вышли с задней стороны бани, обогнули ее и очутились прямо около дома. На ступеньках крыльца сидели Кристоф с Фике и о чем-то мило беседовали. Похоже было, что эти два голубка прекрасно чувствовали себя здесь, в забытом богом местечке. Что ж, как говорится: с милым и в шалаше рай.
Увидев нас, Кристоф немедленно вскочил, и улыбка на его лице приобрела несколько тревожный оттенок.
— Мсье! — воскликнул он. — Вот так сюрприз! Я не ждал вас так скоро. Что-то случилось?
Я и бровью не повел, и мой неофит окончательно сошел с лица.
— Неужели все так плохо? — пробормотал он.
— Все гораздо хуже, друг мой, — ответил я.
Подошел и ободряюще похлопал его по плечу. Потом подал руку Фике и помог ей подняться со ступеньки.
— Сударыня, рад видеть вас в добром здравии, — сказал я, шаря взглядом по сторонам. — Судя по всему, вы неплохо здесь проводите время, но обстоятельства складываются таким образом, что вам следует покинуть это гостеприимное место.
— Но… почему? — пролепетал Кристоф. — И кто этот господин? — он кивнул на стоящую чуть в стороне Настю.
Должно быть, он не признал ее в мужском одеянии.
— Кристоф, вы совсем сбрендили⁈ — возмутилась Настя. — Это же я!
Кристоф вытаращил глаза.
— Анастасия Алексеевна⁈ Покорнейше прошу простить меня — не признал вас в этих одеждах! Но в чем нужда была так наряжаться? Вы от кого-то скрываетесь? Алексей Федорович, что происходит?
