Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

По крайней мере, из гробов им будет сложнее выбраться — крышка наверняка тяжеленная.

Интересно, у кого так взыграло чувство юмора, чтобы перед допросной комнатой устроить кладбище? Вряд ли тех, кого пытали, хоронили тут. Эта почесть доставалась монахам, да и то не всем.

В некрополе коридоры разбежались запутанной паутиной. Совсем недавно они стелились безобидным чертежом на снегу; сейчас они нагоняли жуть, от которой я чуть не позабыл собственное имя.

Вторая дверь выглядела намного массивнее первой. Обитая железом, она встала перед нами непреодолимым препятствием. Ненадолго — предплечья Пандоры охватил свет. С грохотом, будто небеса обрушились на землю, дверь подалась, повиснув на одной петле. Вырванный с мясом замок жалко болтался на тонкой деревянной щепе.

От шума, который устроила Пандора, меня едва удар не хватил. Я подскочил, затылок обожгло недобрым предчувствием. Мгновения таяли, однако ничего не происходило. Мы слишком далеко, чтобы услышать переполох?

— Ты что творишь?! — прошипел я, стараясь, чтобы сквозь ярость не проглядывал страх. Судя по безмятежному виду вампирши, её моё возмущение нисколько не трогало. Я последовал за ней, вложив кинжал в ножны, и лезущие на язык ругательства испарились без следа.

Одно то, что Веронику держали в допросной, вместо того чтобы на ночь отводить в камеру, отдавало издевательством. Однако состояние девушки…

Вероника сидела в гигантском кресле, скованная по рукам и ногам внушительными стальными скобами. Кресло испещряли шипы, и свет волшебного шарика не давал на них отблеска из-за слоя подсохшей крови. Девушка была обнажена и покрыта коркой грязи, смешанной с кровью. Её голова безвольно висела.

На подкашивающихся ногах я приблизился к ней, и в ноздри шибануло густой вонью, от которой из желудка подкатил ком. Я наклонился и выплюнул желчь. Клейкие ниточки свисали с нижней губы. Я вытер её.

— Нет, — сказал я тихо, — нет, нет, нет, этого не может быть, нет…

— Везёт, — заметила Пандора, в два шага обогнав меня и склонившись над Вероникой, — С ней обходятся мягко. Видимо, ошейник…

Вампирша оторвала скобы, и я отпихнул её, подхватив магичку на руки. От запаха по-прежнему подташнивало, однако я задвинул переживания вглубь сознания и сосредоточился на том, что важно.

— Вероника! — позвал я и слегка встряхнул её, — Очнись, Вероника, я… мы спасём тебя. Мы тут, чтобы спасти тебя. Всё кончилось, всё… позади…

Она дышала, и лишь это удерживало меня от вопля. Он угнездился где-то в районе кадыка и немилосердно давил на горло. Пепельные волосы девушки лежали спутавшимся колтуном.

Пандора схватила её за подбородок и приподняла голову. На шее Вероники блеснул тусклый металл, чем-то напоминавший серебро. По его кайме петляла хитрая вязь.

С пальцем Пандоры заструился свет, впитываясь в посеревшую кожу пленницы. Она вздрогнула, закашлялась, затем попыталась выгнуться дугой. Пандора цепко поймала её за волосы, коснулась лба. Веронику пробрала крупная дрожь, едва уловимый стон сорвался с её потрескавшихся губ.

Лечение закончилось так же внезапно, как и началось. Пандора тяжело дышала, её глаза ввалились.

— Требует много сил. Не моё направление. Шевелись, Такуми, веди её к Дереку. Я разберусь с ключом… и с дознавателями.

— Уверена, что оно того стоит? Как-нибудь стащим этот хренов ошейник…

— Они — главная опасность. Если с ними покончить, я уйду легко.

Естественно. С чего я предположил, что она заботилась о будущем Вероники? Точнее, как-то да заботилась, раз уж взяла на себя труд частично излечить её, однако главным приоритетом была её личная безопасность. Если уж на то пошло, следовало поблагодарить её.

— Спасибо.

Вампирша не ответила. Она подобрала факел из ящика, где валялась связка его собратьев. Меня передёрнуло от мысли, для чего они могли использоваться тут. Запалив факел, вампирша бросила его мне. Я едва успел подхватить его и поднять повыше, пока он не спалил волосы мне или Веронике.

— Иди к мальчику.

Она не называла Дерека по имени.

Пандора стремительно выскользнула из допросной. Миг спустя её силуэт растаял во тьме, которая, казалось, сгустилась вокруг маленького пятна света. Меня кольнуло любопытство. Сжимая Веронику в объятиях, я поводил факелом по сторонам, чтобы разглядеть стены. Развешанные на них инструменты выплывали из мрака, скалясь острыми краями, угрожая выставленными шипами. Их молчаливые обещания источали злобу. Я поймал себя на том, что пытаюсь угадать предназначение некоторых, внешне безобидных, и заморгал. Комната заворожила меня, как удав, извивающийся перед кроликом.

Решительно поведя плечами, я направился к выходу. А сделать это было ох как непросто: Вероника висела мёртвым грузом (не думай о ней так!), одну руку занимал факел. Направился — громкое слово, я волочился, обхватив магичку за спину и молясь, чтобы держащая факел рука не затекла и он не упал под ноги.

Может быть, если взвалю девушку на плечо…

В этот момент Вроника встрепенулась, застонала, придя в себя, — и, ощутив, что её бесцеремонно тащат, вскинулась. Я чудом увернулся от локтя, метившего в нос, и торопливо сказал:

— Это я, Такуми, успокойся! Я спасаю тебя, Вероника, успокойся, тише, это Такуми, мы выберемся отсюда…

Осознав, что её не взяли в оборот инквизиторы, девушка недоверчиво уставилась на меня. Моргнула, и я с леденящим изумлением увидел, как задрожал подбородок.

— Ты? Такуми? Что ты… ты… ты… — наконец выдавила она. Глаза её подозрительно сверкнули, — Видение?..

Она обхватила меня за щёки, подёргала туда-сюда, желая удостовериться, что я не испарюсь.

— Не видение, — Сдавленный голос намекал, что девушка готова расплакаться, однако она справилась с эмоциями. Она вытерла уголки глаз и спросила:

— Как, во имя всех святых выродков, ты очутился здесь?

В её красных радужках пролетел испуг. Она дотронулась до ошейника и сразу же отдёрнула ладонь, будто прикосновение причинило ей боль.

— Он всё ещё на мне… я не… я не могу дотянуться до тьмы. Я бессильна.

Неожиданно она сгребла ошейник двумя руками и рванула — снова и снова, и на лице её отражались, сменяя друг друга, потрясение, и ужас, и отчаяние.

— Тьма!.. Пожалуйста, прошу, отзовись… молю, разбей его, убери его, уничтожь, открой его! Я не могу, не могу, не могу, я должна… она всегда была там, неподалёку, только подумай… но её нет, я отгорожена, отгорожена от неё! Помоги мне, сними его, — забормотала она горячечно, дёргая ошейник. По её шее заструилась кровь, но она этого не замечала.

— Успокойся, ключ ищут. Нам нужно идти, пока не нагрянули монахи.

Девушка не обратила внимания. Она скребла металл и едва слышно поскуливала. Во мне вскипела злость, прогнала сострадание. Драгоценные секунды пропадали на пустую истерику! Тыльной стороной ладони я шлёпнул магичку по щеке. Как бы ни слаба была пощёчина, Вероника подобралась, сжала кулаки — и обмякла.

— Ты прав… Да, я не…

Она спрятала лицо в ладонях. На левой не хватало мизинца и безымянного пальца. У меня спёрло дыхание.

— Что с тобой сделали? — сипло выкашлял я.

— Начали не так давно. Или ты про пальцы? Отрубали по кусочку. Правую руку тронуть не успели. Хотели оставить надежду, что я когда-нибудь сумею взяться за шаэ’рун. И я возьмусь, обязательно возьмусь.

Гримаса Вероники походила на выражение морды маленькой вампирши, которую прикончила Пандора возле безымянного села. В ней не было ничего человеческого. Девушка спохватилась.

— Его отняли, нужно забрать, и… — Пальцы вновь потянулись к ошейнику, — Снять его, снять, я не дотягиваюсь до тьмы, я…

— Этим занимаются! Я тут не один, так что, проклятье, кончай ныть и пошевеливайся! — прикрикнул я, подозревая, что это единственный способ вырвать девушку из ступора.

Вероника захромала к двери. Прошла два шага, и я нагнал её. Она привалилась к моему плечу, я приобнял её, и дальше мы двигались вместе. Периодически от Вероники доносились невнятные звуки — не то плач, не то смех, не то полубезумные причитания. Я предпочитал не вслушиваться, сосредоточившись на том, чтобы выбраться из некропольского лабиринта.