Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

— Кто-нибудь! Помо…

Отчаянный вопль оборвался на середине.

Титаническим усилием я взял под контроль непослушное тело и бросил взгляд на Саюрей.

— Господин Такуми… — прошептала она.

— Д-да?

Сердце не просто ушло в пятки: оно провалилось под земную кору и растворилось в магме.

Я догадывался, чего она ждала от храброго странника, не раз доказавшего свою доблесть… в онлайн-играх.

— Мы должны помочь!

Я сглотнул ком в горле и криво ухмыльнулся.

Меня поймали. Ловушка, расставленная меж гордостью и тягой к спасению нуждающихся, захлопнулась. Долг чести велел узнать, что там происходит. Совесть вторила этому самоубийственному порыву, а близость человека, думавшего, что я силён, подкрепляла их мольбы.

Как бы слаб ты ни был… нельзя пройти мимо того, кто в беде.

Влажная от пота рука стискивала рукоять перочинного ножа. Он, в отличие от бесполезного и опасного куска железа на поясе, мог действительно пригодиться. Смартфон и ключи во внутреннем кармане на груди прибавили в весе несколько десятков килограммов. Тело тоже налилось тяжестью. Его можно понять.

Оно просто не хотело умирать.

Так почему хотел я?

Я закусил нижнюю губу. Она всё ещё чувствовалась деревянной, как после наркоза. Вишенкой на торте из дерьма стали новые позывы облегчиться. Как много неприятностей от выпивки…

— Верно.

Я мог гордиться собой. Мой голос не сорвался.

— Я останусь здесь и предупрежу, если кто-то захочет пойти за вами, господин Такуми.

Её предложение звучало логично. Она не была воином. Ей не хотелось рисковать, к тому же её присутствие сковывало бы меня на поле боя. Мне пришлось бы заботиться и о её безопасности.

По крайней мере, так ситуация выглядела с её перспективы.

— Берегите себя… госпожа.

— Я буду молиться за вас, господин Такуми.

Щёки Саюрей побледнели от страха. Она нервно перебирала пальцами золотистые локоны, но взгляд её был твёрд, а напутственные слова — полны надежды.

У этой храброй девушки стоило бы многому научиться. Она не обладала и десятой частью той силы, что я напридумывал для своего персонажа, но она не паниковала. Возможно, как раз из-за веры в мои силы Саюрей сохраняла присутствие духа. И всё же… её безрассудство привело нас в эту ситуацию. Я мысленно поклялся, что если переживу сегодняшний день, то начну вести себя осмотрительнее. С такими мыслями я потёр губы и вошёл в переулок.

Глава 15

Наверное, виной тому стало разыгравшееся воображение, но в переулке было значительно темнее, чем на улице. Темнее и холоднее. Так холодно, что я задрожал, судорожно втягивая обжигающий, почти жидкий воздух. Глаза защипало.

Я словно попал в другой мир.

Сдержать истерический смех оказалось чертовски трудно.

Я обернулся, полуосознанно надеясь увидеть силуэт Саюрей — якорь уходящей реальности для человека, который идёт на глупую и верную смерть. Меня встретила небрежная кладка, в щелях которой боролись за выживание грязь и буроватый лишайник.

Я не помнил, когда успел свернуть. Как неожиданно сменилась сцена: секунду назад вокруг росли трущобы, а в следующий миг их вытеснил таинственный лабиринт. Какая судьба ждёт пришельца, посмевшего вторгнуться на территорию минотавра?

Главное — не терять нить.

Запоздало пришло понимание того, что больше не раздавались женские крики. Означало ли это то, что я выполнил свою миссию, успешно опоздав на неё? Или требовалось идти дальше? Ведь если герой не сумел спасти тех, кто просил спасения, никто не отменял месть злодеям.

Насилие порождает насилие, хотелось возразить мне. Кровавая расплата запускает цепочку оправданных убийств, а священные походы борцов с несправедливостью сопровождают крики невинных. Разорвать этот порочный круг — подвиг куда больший, чем участие в нём.

И всё же я шёл вперёд — плёлся, как приговорённый на казнь, не понимая своих же мотивов. Каждый раз, как возникала мысль повернуть назад, перед глазами вставал образ Саюрей. Губы немилосердно жгло.

Когда я увидел тех, кто поджидал меня в конце лабиринта, то, к своему удивлению, немного расслабился.

Участок для встречи выбрали с умом. Здесь сходились два узких прохода. Это пересечение обрамляли дома, один из которых, похоже, сгорел. Через дыры в его обугленных стенах просачивался свет, достаточный для упорядоченной схватки — или показательного избиения. Главная награда мучителя — это отчаяние, источаемое их жертвами. Терять её из-за сумрака было бы расточительством.

На маленьком перекрёстке стояли двое — классические, почти карикатурные разбойники с большой дороги, мужчина и женщина. Мужчина состоял из мускулов, которым было тесно в кожаной куртке, и шрамов, которые испещрили его лицо. Он скалился, отчего уродство проступало отчётливее, усугублённое неровными кривыми зубами. Женщине тоже не светили конкурсы красоты: один глаз у неё отсутствовал, а второй сиял ехидством почти так же ослепительно, как наконечник болта, заряженного в её арбалет.

И всё же они не могли сравниваться с теми ужасами, которые я нарисовал себе сам.

Охота разговаривать с ними пропала, как только я обнаружил, что поблизости не дрожала от страха ни одна юная девушка, достойная спасения. Я развернулся и увидел, что проход перегораживает парень, демонстративно поигрывавший кинжалом. В отличие от парочки на перекрёстке, он выглядел нормально — обычный человек, способный в два счёта затеряться в толпе.

— Тебе туда, малыш, — Он ткнул остриём в сторону бандитов.

Живот скрутило. Если он зашёл в переулок после меня, чтобы оказаться в спине, что случилось с Саюрей? Впрочем, сейчас прежде всего следовало думать о себе. Я прикинул шансы на успех и впал в уныние. Ладонь сжимала перочинный нож в кармане так крепко, что казалось, сейчас раздавит рукоять или вплавится в неё.

Заговорила женщина.

— Да подойди ты!

Её голос подозрительно смешался в памяти с криками девушки. На уроках биологии я слышал, что у некоторых глубоководных рыб есть специальные фонарики, которыми они приманивают к себе добычу. Похоже, в этом мире тоже не чурались подобных тактик.

Однако кое-что смущало. Женщина держала меня в прицеле арбалета, контролируя мои движения. Она будто ожидала, что я попробую перебить их или сбежать.

Но я не собирался. Идея вступить в переговоры с людьми, имеющими численный перевес и несомненно лучшую выучку, не говоря уже о снаряжении, с каждым ударом сердца казалось всё лучше и лучше.

— Вижу, у вас всё в порядке, так что не из-за чего поднимать шум, — Поднятые руки задрожали, так что примирительный жест вышел смазанным.

Мужчина ухмыльнулся — его лицо поплыло вслед за шрамами, перебирающимися на новые места.

— А шума и не будет.

Скользящим шагом он приблизился ко мне, высокий, как гора Фудзияма.

Внезапно в глазах помутилось, точно на секунду выключили свет. Выключили — и снова включили. Я обнаружил, что распластался на земле. В ушах мерзко звенело, во рту чувствовался железный привкус. Вслед за привкусом хлынула жидкость, и я сплюнул кровавый ком. Красная ниточка слюны осталась свисать с губ.

Ещё не осознавая, что только что произошло, я попытался встать. Голова кружилась, в неё будто набили ваты. Руки дрожали, и я чуть не рухнул опять. Так и замер в нелепой позе: упёршись локтями в землю, приникнув к ней, точно готовился поцеловать.

— Ты не сломаешь ему ничего? — послышался озабоченный женский голос. Он доносился издалека, словно пробивался через толщу воды.

— Да что с ним станется?

На этот раз я успел увидеть очертание будущего удара — окованный железом ботинок мужчины встретился с моими рёбрами. Послышался пугающий хруст, и меня обдало волной боли, подобной которой я не испытывал никогда.

Я заорал, насколько хватило воздуха в лёгких. Критическая ошибка. Вдох принёс новую боль, вдвое сильнее прошлой. В грудь воткнули тысячи раскалённых игл. Огненный ком прокатился по позвоночнику и взорвался в мозгу тысячами звёзд. Скорчившись, я зажмурился в отчаянном желании утихомирить искры, но они буйным фейерверком всплывали перед внутренним взором.