Ядовитый поцелуй (ЛП) - Смит Л.Т.

Реон за короткое время, проведённое с ним, заставил меня чувствовать то, что не вызывал во мне ни один мужчина. И я ненавижу, что он так на меня действует. Ненавижу, что, закрывая глаза, я вижу его во сне. Разве мой мозг не понимает, что он вреден для меня?

Мы оказываем плохое влияние друг на друга.

Вот почему я сбежала в ту ночь.

Я опускаю голову между коленями и считаю до десяти. Как долго мне ещё оставаться здесь? Я бежала, казалось, часами, и я устала.

Так сильно устала.

— Лилит.

Снова – его голос. Моя спина выпрямляется от звука, и я встаю. Я мечтала об этом голосе. Я хотела, чтобы он говорил со мной всеми грязными способами.

Он звучит так далеко, и я боюсь ответить. Вместо этого сижу здесь, сжимая ружьё в руках, не в силах пошевелиться.

У меня обморожение? Я не знаю, но ноги и руки онемели, и, когда смотрю на свои пальцы, замечаю тревожный тёмно-синий оттенок. Мне нужно выбраться из этого холода, прежде чем переохлаждение станет реальной проблемой.

Зубы не перестают стучать, и я даже не уверена, что смогу нажать на курок, учитывая, в каком состоянии мои пальцы.

— Ооо, вот же она. Какая прелесть, — раздаётся голос позади меня.

О, чёрт! Это не Реон.

Я знаю его голос как свои пять пальцев, а в этом слышится что-то другое – возможно, решимость. Я поднимаю ружьё, но его выбивают из моих рук, и оно падает на землю.

Гадство! Мои руки дрожат слишком сильно, я ничего не могу удержать.

— Попробуй поднять, я посмотрю. Я без колебаний раздавлю твою руку ботинком.

Я не знаю, кто это, и, честно говоря, мне всё равно. Мои ноги устали. Я уже несколько часов бегаю на холоде, спасая свою жизнь. Платье промокло от пота и после того, как я споткнулась и упала, иней с лесной почвы промочил меня до костей, так что мои губы не перестают дрожать.

Очень медленно я отступаю назад, волоча ноги.

— Нет-нет-нет, мы так не играем. — В его руке появляется нож, и он размахивает им передо мной. — Что ты натворила? — Он качает головой. — Хотя, знаешь что, не отвечай. Мне все равно. Избранные всегда умирают. Ты умрёшь, и мы похороним тебя вместе с остальными. Ты рада, что окажешься в одной могиле с другими, красавица? — Он делает шаг ближе. — Может, я сначала поиграю с тобой. Отрежу тебе соски и заткну рот, чтобы другие не слышали твоих криков. Вот что порадует меня и сделает мой член твердым.

Я снова отступаю, а он шагает вперёд, выставив перед собой нож. Тот вонзается мне в руку, и я кричу. Порез такой глубокий, что кровь начинает хлестать сразу же, как только он выдёргивает лезвие.

Я не жду указаний.

Просто разворачиваюсь и бегу, несмотря на дикую усталость.

Или даже на то, что я уже чувствую себя мертвой.

Он не убьет меня.

Я не умру здесь сегодня.

Я бегу так быстро, как только могу, но слышу его приближающиеся шаги позади меня. Я не знаю, как быстро этот мужчина бегает, но точно знаю, что он хочет моей смерти.

Облака закрывают луну, из-за чего трудно определить, где она находится на небе. Темнота давит и дезориентирует. Чувство направления полностью потеряно, и лесная почва кажется незнакомой во всех направлениях. Паника проникает всё глубже, разливаясь по телу вспышками адреналина.

Нет! Нужно сохранять спокойствие и мыслить рационально.

Сейчас рядом со мной только дикие звери, пытающиеся выжить, но истощение подавляет, а отчаяние заглушает голос разума.

Я замираю на месте, оказавшись нос к носу с койотом. Он стоит прямо передо мной один, и его глаза смотрят мне в душу.

Я не знаю, что предпочтительнее – умереть от зубов животного передо мной или от лезвия того, кто приближается сзади.

Шаги становятся ближе, и я медленно, осторожно отступаю, чтобы уйти с пути койота. Я мало что знаю о койотах, но точно знаю, что не хочу с ними связываться.

Повернув налево, я снова бегу.

Преследующий меня мужчина смеётся, и я понимаю, что он настигает меня.

— Как весело. Живая, — разносится по лесу его голос.

Лёгкие горят, и мне трудно дышать. Несмотря на то, что я бегу, холод проникает всё глубже в кости, высасывая последние остатки энергии.

Я умру здесь.

Что бы я ни делала, за мной всегда будут гнаться.

Почему я решила, что связываться с Обществом Отверженных – хорошая идея?

Надо было сразу понять, чем это закончится. Я пыталась держаться подальше, но к тому моменту было уже слишком поздно – я стала их целью.

Подобно снегу, я буду падать, пока наконец не растаю, отчетливо понимая, что это мой конец.

Отец, вероятно, даже не узнает, что со мной случилось. Сомневаюсь, что Арло ему расскажет. Тётя, с которой у нас только начали налаживаться отношения, наверное, догадается, но и она не будет знать наверняка. Это принесёт ей новую волну горя и боли.

Интересно, очистят ли они мою квартиру, чтобы создалось впечатление, будто меня там никогда и не было.

Я знаю, что никто не найдёт мое тело.

Я просто исчезну.

И меня больше никогда не увидят.

От этой мысли по спине пробегает дрожь.

Кто-то же обязательно будет скучать по мне. Наверняка.

— Лилит. — Голос Реона прорезает холодный ночной воздух. Я уже не уверена, действительно ли это он, или мой разум играет со мной злую шутку. Жаль, что я не смогла стащить чёрную куртку того парня – возможно, тогда у меня был бы хоть какой-то шанс не сдаться холоду. Но тот факт, что он пытался зарезать меня, сильно усложнил задачу.

Оглянувшись назад, чтобы убедиться, что поблизости нет преследователя с ножом, я оступаюсь и падаю лицом в грязную лужу. Брызги летят в лицо и стекают за шиворот, мгновенно пробирая до костей.

Черт.

Черт.

Черт.

Проведя ладонями по лицу, я вытираю грязь, а потом тру руки о ближайшее дерево, пытаясь соскрести с них налипшую жижу, вместо того чтобы использовать платье, которое и так еле держится.

Зачем я потратила сотни долларов на это дурацкое платье?

Для чего? Произвести впечатление на Реона? Доказать, что я не какая-то нищенка? Что я женщина, которая может вписаться в его мир?

А теперь это дорогое платье вообще нихрена не спасает меня от замерзания.

Надо было надеть куртку. Я понимаю это сейчас, но она не подходила к платью, и, кроме того, я хотела сразить Реона наповал.

Так и хочется дать себе пощёчину.

От этой мысли во рту остаётся горький привкус.

Беспокоиться о моде сейчас кажется смешным, а желание произвести впечатление – жалким, если оглянуться назад. Я мысленно ругаю себя за искажённые приоритеты, но горький привкус сожаления не уходит, напоминая о моей глупости. Я никогда не хотела так понравиться кому-либо в своей жизни, но вот я здесь, борюсь за свою жизнь, потому что попыталась впечатлить единственного мужчину, от которого следовало держаться подальше. Мужчину, к чьему миру я не принадлежу. Миру, сотканному из яда и лжи. Ослеплённая влечением, я бездумно шагнула в пропасть неведения.

Опасность и обман – это роскошь, которую я не могу себе позволить. И с каждой секундой осознание всё глубже проникает в меня: я запуталась в паутине кровавой резни, где сама стала приманкой.

Мой мир – это выживание.

Я выживаю – это то, что у меня получается лучше всего.

Отец оказался за решёткой. Мать умерла. Тётя, которая растила меня, пила без просвета. И я пережила всё это.

Потому что так поступают женщины.

Не стоит нас недооценивать.

Поднявшись, я обнимаю себя за талию и твердо решаю идти дальше. Продолжать бороться. Продолжать бежать, чтобы спасти свою жизнь.

— О, вот ты где. Я уже думал, что потерял тебя.

Я снова бегу. Я знаю, что замедлилась, и как бы ни старалась, ноги подводят меня. Слышу новые голоса и резко поворачиваю в другую сторону.

Сколько же ублюдков охотится на меня?

Я знаю, что здесь Арло, Сорен, тот урод, который меня преследует, и Реон. Сколько ещё человек участвует в Охоте?

Надо было задавать больше вопросов.