Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Я сосредоточился на внутренних ощущениях и действительно вскоре обнаружил инородный импульс в области солнечного сплетения. Как беспокойная мысль, как тревожное предчувствие, как не дающее заснуть переживание, он толкал меня к Веронике.

— Вытри губы.

Я машинально повиновался и нащупал языком ссадину. Похоже, Вероника прокусила мне нижнюю губу.

— А можно было обойтись без чего-то… экстравагантного? — в пустоту пожаловался я, не особо рассчитывая на ответ. Однако девушка внезапно кивнула.

— Требовалось смешать кровь в месте пореза, а уж как это сделать — неважно. Обычно достаточно поранить палец и коснуться им ладони, наполненной кровью, например.

— Тогда зачем⁈

Во мне вскипела ярость. Совсем не обязательно постоянно издеваться надо мной! Кроме того, мой первый поцелуй принадлежал Атсуко. Кем себя возомнила эта красноглазая ведьма⁈

Веронику вспышка не особо тронула. Она устало махнула рукой, прогоняя меня с постели.

— Человека можно познать в убийстве, смерти и любви. Мне нужно знать о тебе как можно больше перед началом пути.

— И что же ты выяснила?

— Что мне предстоит очень сильно постараться, чтобы сделать из глупого мальчишки мужчину, которым он должен был стать без меня — в его-то годы. Представить не могу, что за страна плодит таких беспомощных во всех отношениях людей. Как вас ещё не завоевали…

Уже очутившись в коридоре, я осознал, как сильно ранили её слова. От избытка чувств я выругался и пнул стену, жалобно скрипнувшую и слегка промявшуюся от удара. Это остудило мой пыл — умереть под обломками трактира, готового развалиться от малейшего чиха, не хотелось. И всё же внутри зрела злость: на рыцарей Владыки, на глупые дворцовые интриги, на нелепость предстоявших войн. Я хотел выжить и попасть домой. Наверное, Вероника искренне хотела, чтобы я как можно скорее адаптировался к жизни на островах. Многое пришлось пройти: первые недели в этом мире наполняли несварение от здешней пищи, боязнь заразиться местными болезнями и круговорот европейских лиц, смущали одинаковостью и которые я всё-таки научился различать. Неужели этого оказалось мало?

— Очень надеюсь, что не подхвачу от неё какую-нибудь заразу. С этой… станется, — пробурчал я под нос.

Пороки всегда ходят рука об руку. Нисколько бы не удивился, если бы узнал, что проклятые рыцари известны в том числе за своё распутство.

Глава 19

Разобравшись с ржавым замком своей комнаты, я упал на кровать. По жёсткости тюфяк не уступал тому, что лежал у Вероники, — бугристая прослойка слежавшейся соломы. Ради интереса я поковырялся в одной из дыр тюфяка и извлёк окаменевший мышиный катышек.

— Мерзость, — прошипел я и выкинул находку в дальний угол. Задор исследовать окружение напрочь потух.

Темнело в Новой Литеции так же быстро, как дома, так что вскоре я рисковал оказаться в кромешной темноте. У постели кое-как держался шаткий столик, на котором лежали свечной огарок, два камешка и кучка щепочек. Что с этим делать, я не имел ни малейшего представления и потому решил предоставить вещи самим себе. Я отстегнул ножны с мечом и повертел в руках. За всю драку с наёмниками я ни разу не вспомнил про него. Возможно, оно и к лучшему: даже слабый соперник с оружием наизготовку воспринимается иначе, и вместо кулаков бандиты использовали бы собственные клинки. Итог стал бы закономерен.

Смерть… в те секунды я приблизился к ней ближе, чем когда-либо. Сейчас же то опасное знакомство выглядело далёким и туманным, будто привиделось в кошмарном сне. Однако случай, мне кажущийся невероятным и неправдоподобным, тут был в порядке вещей. Если бы я не попался к нанятым бандитам, меня бы остановили обыкновенные разбойники, жившие в трущобах и промышлявшие грабежами и убийствами без задней мысли. Далеко не факт, что Ялк успел — или захотел — бы спасти от них. И всё же… и всё же никак не удавалось стряхнуть себя губительное чувство нереальности происходящего.

Я ощупал печать на тесёмках и обнаружил в ней трещину. Хорошо, что она не сломалась, а то у городских ворот при проверке всплыли бы неудобные вопросы. А может, и не всплыли бы — достаточно фирменного взгляда Вероники и пары монет, чтобы стражники предпочли не влезать в дела проклятого рыцаря и его компаньона. Или, правильнее сказать, оруженосца.

Горькую усмешку подавить не получилось. Я похлопал себя по щекам и, убедившись, что лицо приняло обычное выражение, по примеру магички засунул меч под кровать. Вроде бы настоящие воины спят с оружием под подушкой, но засунуть под неё пусть даже небольшой меч не получалось, а кинжал Вероники, как я подозревал, мог за ночь свести с ума, если бы на свете нашёлся дурак, готовый заснуть с кровожадным артефактом в пяти сантиметрах от головы. Да и верно ли называть рыцаря зла настоящим воином?

Итак, стоило ли теперь вести себя с Вероникой, как со своим семпаем или сенсеем? По крайней мере, до тех пор пока не созреет план, как сбежать от неё. Что-то подсказывало, что на формальности девушке наплевать не меньше, чем мне — на великое дело её драгоценного Владыки, мечтавшего порубить население нескольких стран и поднять их ходячими мертвецами. Вернее, если что я и чувствовал, размышляя об этой идее, так это жгучее омерзение и желание вступить в ряды воинов света, которые будут бороться против сил тьмы.

К сожалению, пока что поблизости не наблюдалось ни одного призывного пункта с юными ангелочками, не обременёнными одеждой, но с пылающими добром сердцами. Равно как не попадалось на пути великодушных волшебников, оттачивающих навыки открытием порталов на Землю. Так что стоило воспринимать служение Веронике как временный, но выгодный союз гильдий в одной из онлайн-игр. В последней, в которую я играл, перед тем как меня забросило в новый мир, мой персонаж вообще был тёмным паладином, предавшим людской род во имя могущества.

Странно, но большая часть заказчиков, которые ленились раскачивать героев, предпочитали именно персонажей с серой или тёмной моралью. Наверняка злодеи казались им круче, чем скучная праведность светлой стороны. Ох, если б заказчики таких героев очутились на моём месте, вся их тяга к тьме выветрилась бы в мгновение ока — или хотя бы после первого трупа со свёрнутой шеей.

Я невольно поёжился, — чего явно не стоило делать на этой кровати. Десятки твёрдых горошин с новой силой впились в спину. Я прикинул, не удобнее ли спать на голых досках, однако одной мысли о вездесущем сквозняке и щелях в рассохшемся, щепистом полу хватило, чтобы отказаться от этой затеи. Раздеваться, само собой, я не стал: до центрального отопления этой таверне было как пешком до луны, а воздух Аглора уже сейчас обжигал холодом сильнее, чем в самую суровую зиму в Токио.

Как назло, сон не шёл. Мало помогало и то, что с наступлением ночи на первом этаже затеплилась жизнь: голоса посетителей быстро взвинтились до возбуждённых криков, и без самоличного присутствия нельзя было разобраться затевалась внизу пьянка или поножовщина. Скорее всего, взрывная смесь того и другого. Чтобы отвлечься, я начал считать овец, перепрыгивавших через забор, но вскоре все овцы разбежались, а забор сломал невесть откуда выскочивший Ялк. Я потребовал у него, чтобы он извинился и возместил ущерб, но наглый псевдокультист только скалился, вертя в руках отрубленную голову трактирщика. Затем он голосом магистра Филипа заявил:

— Только живым людям разрешается владеть имуществом, а ты всего лишь голем!

К счастью, подоспел отец Эвакил, который прогнал слугу неведомых господ. Не успел я перевести дух, как священник поднял на меня взгляд алых глаз и приказал:

— На костёр его!

Под локти меня схватили молодцеватые дворцовые лакеи, один из них въехал кулаком мне под рёбра. Изломанный, словно спичка после любопытного ребёнка, Ганс начал таскать дрова к горе мёртвых тел. Я закричал и проснулся. В боку кололо. Я ощупал его и понял, что неудачно повернувшийся перочинный нож грозил вот-вот проткнуть куртку и заодно меня вместе с ней. Я вытер пот со лба и выглянул в окно: темнота — то ли из-за того, что ещё стояла ночь, то ли из-за слоя грязи на слюде.