Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Из-за щита точно понять, что сделала Вероника, было невозможно, зато последствия проявились во всей красе. Тело усача словно лопнуло изнутри, оросив кровью и внутренностями всё вокруг себя. И прежде покрытая кровью, теперь Вероника выглядела так, словно искупалась в бескрайнем её море. Магичка выделялась на фоне леса — маленькая багряная фигурка, позади которой высилась стена переплетённых ветвей.

Ноги девушки подломились, и она рухнула на колени, после чего, покачавшись вперёд-назад, села на пятки. Внезапное напоминание о доме — вряд ли её искаженная сэйдза вышла намеренной, скорее, либо так, либо она уткнулась бы носом в останки усача. Как бы она отреагировала на просьбу позволить мне улечься на её коленях? Я почувствовал, как губы растягиваются в идиотской улыбке, слишком широкой, чтобы быть естественной. Внутреннее перенапряжение дало о себе знать.

Пробалансировав на грани истерики с минуту, я глубоко вдохнул напоенный металлическим запахом воздух, поморщился от боли в рёбрах и, наклонившись, чтобы не запачкать одежду, выблевал завтрак вместе с комками крови. Захрустели остатки смартфона в кармане, на который пришёлся удар палицы. Голове полегчало, но не сильно.

Но куда страшнее, чем муть сознания, оказалась мысль о том, что кровавая бойня, развернувшаяся передо мной, — моя и только моя вина. Всё ещё хотелось плакать и смеяться, а от вида побоища продолжало тошнить. Судороги прекратились только тогда, когда в желудке кончилась даже желчь. Я вытер рот и опять посмотрел на девушку. Она по-прежнему не шевелилась.

В том, что произошло с разбойниками, крылась моя вина. Неужели на совести окажется ещё одна смерть? Я закусил губу и заковылял к девушке. Она спасала меня множество раз. Возможно, настал черёд платить по счетам.

Глава 25

Три десятка шагов до Вероники превратились в изматывающее путешествие. Под ноги то и дело подворачивались следы двух минувших боёв, что слились в один печальный исход. Когда под подошвами хлюпало, живот сотрясала судорога, и рот наполнялся слизью. Я выплёвывал её, но назойливые красные нити не желали покидать губ, и приходилось вытирать их. Тыльная сторона ладони быстро испачкалась. Я брезгливо встряхнул рукой и едва не вспорол себе горло кинжалом, после чего, рассудив, что опасности рядом больше нет, а если и есть, то исходит она прежде всего от меня самого, убрал клинок в ножны.

Последним препятствием передо мной и девушкой стали тела коня и его всадника. Бока и холку лошади усеивали стрелы: по всей видимости, из-за её предсмертных метаний воин вывалился из седла, но не успел отползти, и его затоптали насмерть. Силуэт искажённого страданием лица намертво въелся в сетчатку. Я обогнул их. Порыв ветра принёс холод и поднял тошнотворные запахи битвы, однако к этому времени вонь почти удалось научиться не замечать, в отличие от пробравшего до костей мороза.

Я поёжился и склонился над девушкой, по-прежнему сидевшей без движения. Она мелко тряслась, как в лихорадке, её губы прыгали, и на впалых щеках виднелись дорожки слёз, рассёкшие кровавую маску. Я моргнул и понял, что мне померещилось: неудачно лёгшая тень предала ожидания. Вероника не плакала. Однако от этого легче не становилось. Магичка выглядела так, словно вот-вот присоединится к тем, кого совсем недавно так легко убивала. Она приоткрыла рот и выдавила несколько звуков, больше похожих на кашель, чем на осмысленную речь.

— Ч-что? — Зубы у меня застучали. Жалость и запоздалое раскаяние наполнили сердце.

— Ладонь… по… полжи… запясть… моё…

— Положить твою ладонь на запястье другой руки?

Она не отозвалась, и я решил трактовать её слова именно так. Как только инструкции магички оказались выполнены, из-под её пальцев заструилась знакомая грязно-жемчужная хмарь, своим видом внушившая такую гадливость, что вид бойни вокруг показался не таким уж ужасным. Вероника надрывно втянула в себя воздух и закашлялась, отчего капли не успевшей засохнуть крови на её лице разлетелись во все стороны. Часть угодила на мою одежду, но мне было не до того. В голове роилась целая орда дурацких вопросов, из которых наружу вырвался наименее, как подумалось, глупый:

— Выживешь?

— Д-да.

Я огляделся. Последний охранник кареты, рыжий мужчина, не спешил показываться нам, но его не следовало винить. Не после всего, что устроила тут Вероника. Вероятно, он скрывался с другой стороны кареты, охраняя госпожу или стеная над её останками. А может быть, попросту удрал, пока мы — пока магичка — разбиралась с врагами. В любом случае его отсутствие играло нам на руку. Если бы он из-за естественной ненависти к захватчикам половины родного королевства решил расправиться с проклятым рыцарем и его оруженосцем, пока они уязвимы, ни я, ни тем более девушка не сумели бы ничего ему противопоставить.

Не без оснований имелись подозрения, что любой, кто провёл за оттачиванием боевых навыков хотя бы полгода, расправился бы со мной в два удара. Вероника же в текущем состоянии не отбилась бы и от мухи. Последнее наводило на другую мысль: пожалуй, более подходящего шанса сбежать от неё не представится. Однако одна мысль о том, что я оставлю девушку в беде после того, как вынудил её завязать бой, едва не стоивший ей жизни, вызывала презрение к себе. Ни один герой никогда не поступил бы так.

Поблизости выругались — явный знак того, что в Вероники сохранилось достаточно энергии, чтобы не отправиться в колесо перерождений на моих руках. Впрочем, никто не гарантировал, что в этом мире посмертие запускало в работу механизмы реинкарнации.

Справедливости ради, та же ситуация существовала и на Земле.

— Прости, — сказал я и опустился на колени, проигнорировав жалобу затёкших ног. Лоб встретился с липкой от крови землёй, но брезгливость проиграла в борьбе с раскаянием.

— Ид-диот… — выдохнула Вероника, — П-поднимись и дай себя залатать. Рыцари Владыки не склоняются ни перед кем, кроме Него. Запомни наконец.

— Меня? Но почему?..

— Потому что на меня уйдёт прорва времени… и неизвестно, удастся ли… ты должен будешь… договориться с выжившими… нам не выбраться отсюда без них.

— Разве? — Я приподнял голову. Похоже, обстоятельства вынуждали отложить самобичевание. Вероника смерила меня фирменным презрительным взглядом, в котором читалось, что любой жук, найденный под ближайшей корягой, будет обладать большей сообразительностью.

— Скоро повсюду будут церковники, как-никак мы меж трёх монастырей. Нужно проскочить перед… перед тем, как дороги перекроют. Я не собираюсь отчитываться перед кучкой болванов за… — Она судорожно глотнула воздуха и протянула ко мне руку, которую до этого лечила, — Иди сюда.

Ладонь Вероники шлёпнула меня по лицу. Видимо, задумывалось это как пощёчина, однако удар получился невыразительным — почти поглаживание. Так мог бы пихнуть лапами котёнок во время игры, но даже его когти оставили бы более заметный след. Веронику перекосило от боли: выходка обошлась ей дорого. Рука скользнула ниже, к груди, и тело охватило то же мерзкое чувство, что в таверне в Новой Литеции: внутри задвигались кости и содрогнулись органы, а голову точно объял плотный удушливый туман. Но в этот раз я знал, что результат стоил неприятных побочных эффектов. Главное — не смотреть на жемчужную мглу, чтобы организм совладал с рвотными позывами.

— Неизвестно, потяну ли скачку на коне… и уж тем более не будет сил, чтобы держать тебя, — объясняла Вероника, пока боль, терзавшая рёбра при вдохе, постепенно сходила на нет, — к тому же карета дворянина обеспечит прикрытие… если успеют поставить кордоны. Как… как не вовремя… если схватят, придётся долго объясняться. А ведь в ордене ещё не знают про предательство…

— Но мы же сделали доброе дело! Мы спасли людей в беде. Они вступятся за нас, они расскажут церкви, что тебе пришлось использовать тёмную магию, чтобы спасти их.

— Не пришлось бы… если бы не один кретин с овечьей шерстью. Вместо мозгов.

Я вспыхнул.