Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Со своей стороны Верий мог бы объяснить ему… объяснить, что в бою иной раз гадят под себя даже ветераны. Объяснить, что и на новобранцев, и на опытных бойцов личный пример действует куда лучше окриков, которые утопают в какофонии схватки. Объяснить, что только личный пример способен разогнать страх перед неизвестностью первого сражения — сражения во тьме, сражения с людьми, что в ночном мраке кажутся призраками. Однако он сомневался, что до примипила дойдёт. Никогда в жизни Марк не чувствовал отчаяния, которое приносит сужающийся круг врагов. Никогда он не видел гибели друга, прикрывшего его от смертельного удара. Потому Верий просто кивнул и загнал поглубже раздражение.

«Врежь ему. Вспори живот, размажь кишки по его лицу».

— Не было.

— Что ж, в таком случае тебе — и всем нам — крупно повезло. Сучьи выродки наконец собираются выступить лицом к лицу, а не показывать нам свои жопы. Они подтягивают силы к Доронийской равнине.

— Странный выбор. С их стороны разумнее заманить нас в лощины севернее, а на выходе пришпилить атаками с холмов и из леса на западе. Выбить их с холмов без того, чтобы подставить фланги под удар конницы, практически невозможно.

— Уверен, у тебя в запасе ещё немало советов для этих засранцев. Лучше побереги их до момента, когда они будут валяться у нас в ногах.

Верий пожал плечами. Понять логику врагов и обмануть их ожидания — одна из базовых вещей, которые стоит понять на войне, чтобы иметь шансы её пережить.

— Меня… и тебя больше интересует то, что находится перед лесом, — продолжал Марк.

Верий припомнил рассказы разведчиков и планы местности, начерченные на их основе.

— Топь? И что с… — Его охватило дурное предчувствие.

— Пришли приказы когорте, — перебил примипил, горько скривив губы, — Форсировать болото, затаиться в лесу и в нужный час ударить в спину армии восточников. Доходяга, которого утащили, — местный, он утверждает, что знает тропки, позволяющие пройти его насквозь. В обмен на безопасность для себя и семьи он готов провести нас.

Секунду Верий смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Затем открыл рот и длинно и грязно выругался.

— Да, именно там самое место Юлию, — согласился примипил, когда он выдохся, — Нам предлагают залезть в трясину по самые яйца вместе с еретиком, а после атаковать — повезёт, если удастся хоть сколько-нибудь передохнуть.

Им повезёт, они переживут путешествие через топи, молча поправил его Верий. А ведь есть ещё проблема с началом атаки: посыльного с приказом они могут не дождаться вовсе, а если бить по времени, то нескоординированные действия могут запросто подставить их под мечи своих.

— У нас ни «щитов», ни «пилумов», — продолжил Марк, — Десятый недоукомплектован. Рясы в ответ на просьбы отправляют в ставку, ставка отправляет к рясам, и все они посылают тебя, как только отвернёшься. Со святошами-то понятно: они не одобряли всю затею с самого начала и даже просили императора передумать. Конечно, они прислали так мало магов, как им позволили обязательства. В штабе творится тьма знает что, Юлий… — он махнул рукой.

— Они предлагают ударному отряду идти в бой без магов?

— Они предлагают нам подохнуть за понюшку табаку! — взорвался Марк, — За сраное, мать его, тактическое, хер ему в свиное рыло, преимущество разлететься на куски от ударов восточных магов и оттянуть на себя внимание основных, драть их вдесятером, сил!

Марк выдохнул и будто сдулся. Его посеревшее от грязи и недосыпа лицо осунулось ещё сильнее.

— Так что вся надежда на тебя, — устало произнёс он, — Если остались связи в Шестом, выбей у Траяна аудиенцию и потребуй у него «пилумы» и «щиты». Если в этом Триедиными забытом балагане и есть компетентные люди, то он один из них. Но мне до него не добраться, на подходах заживо сожрут. Я пробовал. Не поможет он — когорту можно будет хоронить. Хотя с этим вполне справится болото, — он криво усмехнулся и отвернулся, давая понять, что закончил.

Верий еле разыскал главный штаб. Встреченные курьеры давали противоречивые направления, октагинтурионы и примипилы соседних легионов беспомощно пожимали плечами, а обслуга изнурённо вздыхала и разводила руками — мол, посмотрите сами, господин октагинтурион-прима, тут бы разобраться, где свой перед и зад. С губ Верия не сходила угрюмая ухмылка: если даже гонцы не в силах сказать, куда спряталось командование, то лазутчикам апостатов нечего и думать о внезапной атаке. Дело пошло на поправку, когда он встретил бывших соратников — шестых. По их наводке он добрался до нагромождения замызганных, кособоких палаток, возле которых суетились, как потревоженные пчёлы вокруг улья, толпы людей.

Их деятельная бесполезность вскружила Верию голову: устные приказы тонули в чёрной ругани, письменные распоряжения то и дело летели в слякоть. Он и сам, завидев интенданта-прима, на миг забыл обо всём и вступил с ним в перепалку по поводу новых шатров для манипулы, а также комплектов тёплых штанов, новых сапог и дополнительных котелков для еды. Толстый интендант защищал своё хозяйство с яростью борова-подранка, отгоняющего хищников от поросят. Его крошечные, полубезумные глаза вкупе с привычкой плеваться выводили Верия из себя. Под конец он схватился за гладиус.

Снабженец впечатлён не был и, потеряв всякий интерес к собеседнику, бросился к повозке, проезжавшей мимо, чтобы обдать её возницу потоком ругательств — запаздывал провиант. Верий постоял на месте, раздумывая, что будет, если он прямо сейчас раскроит интенданту череп. Затем стряхнул с себя искушение и, оттирая в стороны солдат и офицеров, пробился к реквизированному под ставку жилищу — приземистой сельской избе, густо облепленной мхом. Часовые из Шестого узнали Верия и, поколебавшись немного, пропустили его. Их чуть сочувственные взоры жгли его кожу, пока он открывал дверь.

В сердце ставки царило то же многолюдье, что повсюду возле штаба. Группы офицеров размахивали бумагами, ожесточённо спорили и двигали крошечные фигурки по расстеленным на подгибающихся столах картам. Верий обозрел открывшийся вид и решительно двинулся к дальней стене, вокруг которой возник маленький полукруг пустоты. Лишь двое стояли у самого массивного стола, заваленного свитками, позади которого висел потрёпанный императорский штандарт.

Первый человек был Верию отлично знаком: ястребиные черты лица, цепкий взгляд зелёных глаз, стальная редеющая седина — легат Шестого легиона, назначенный легат-августа осенней кампании, Траян. Его манера держаться прямо, точно в позвоночник ему вставили железный прут, резко контрастировала с согбенной позой собеседника. Того легко можно было принять за обычного монаха, если бы не вышитые золотом треугольники на рукавах и спине груботканой рясы. Меж его лопаток выпирал горб.

— Я ежечасно молюсь о победе, легат-августа, — скрипуче говорил горбун, — Триединые на нашей стороне. Если нужно назвать причину, по которой мы ещё не победили, то ей может быть только предательство — притом предательство в высоких кругах.

— Если под предательством следует понимать вопиющую некомпетентность, то я, пожалуй, способен назвать парочку имён… из самых высоких кругов, — ответил Траян, — Раз вы так радеете за нас, понтифик, то почему не прислали больше священников? Почему ордена предоставили едва ли десятую часть от обещанных магов?

— Решение его императорского величества, встревоженного вашими донесениями, стало большой неожиданностью для нас. За короткий срок, отведённый на подготовку, мы выделили все доступные силы. Я сам — лично! — приехал сюда, на передовые линии, чтобы благословлять храбрых…

— Ваше присутствие неоценимо для общего дела, — иронию в голосе Таряна не услышал бы только глухой, — Но как бы важны вы ни были для морали солдата, ещё важнее для него знать, что, когда ему продырявят брюхо, поблизости окажется клирик, чтобы исцелить его, а не понтифик, чтобы зачитать молитву перед братской могилой.

Выпученные глаза горбуна сверкнули угрозой.

— Его императорское величество недоволен темпами кампании. Я вызвался расследовать предполагаемое влияние агентов апостатов или служителей тёмных сил на ход войны. Вижу, что не найду в вас сочувствующую душу, Траян.