Скверная жизнь дракона. Книга восьмая (СИ) - Костенко Александр

Я ничего не успел сказать, как девочка без спроса приблизилась и обняла меня, уткнувшись лицом в пояс. Да чего-то довольно засопела. Мне не прельщало подобное поведение девочки, оно граничит с помешательством — но это может быть последствием суровой жизни. Десять лет она знала только судьбу бездушного куска мяса, и меньше чем за полгода её жизнь круто переменилась, из-за ксата.

Я потрепал малышку по голове и аккуратно похлопал по спине, чтобы та прекращала изображать присосавшегося клеща. Сегодня у неё первое занятие у портнихи, мы после завтрака сразу отправимся к ней.

— Хозяин вернётся поздно? — спросила малышка уже на улице, наполненной торопящимися разумными, озабоченными рутиной с самого утра.

— Я не хочу задерживаться в церкви даже на лишний удар сердца, — сказал я, на что девочка ответила молчаливым вопросительным взглядом. — Не знаю. Не хотелось бы. Зачем спрашиваешь?

— Ужин приготовить, — пролепетала малышка, стеснительно опустив взгляд.

— Меня дождись. Мы вчера вместо супа рагу ели. Без меня, пока что, к плите не подходи. Придёшь от портной — читай книгу, или играй с куклой.

— Я помочь хочу. На рынок сходить могу, вот.

— А там нам ничего не надо. Сейчас тебе одной на рынок нельзя.

— Я хочу помочь! — горячо выпалила девочка.

— Мелкое наказание моей скверной жизни, — я устало помассировал переносицу. Мне предстоял не самый приятный день, так ещё он начался с шила в причинном детском месте. — Хочешь помочь? Тогда вернёшься — пойди к хозяину дома, который на первом этаже. Возьми тряпку и ведро и помой полы. Хотя, нет, ты линии сигнального контура нарушишь.

— Не нарушу, Соя… Я буду аккуратно.

— Ты хоть знаешь, как они выглядят? — на мой вопрос девочка покачала головой. — Вот и не смей. Лучше у портной хорошо занимайся, и вечером расскажешь обо всём. Поняла?

Девочка закивала и пообещала рассказать вообще всё, чего ей портниха будет говорить и объяснять.

Не знаю, что случилось за последние дни с девочкой, и что именно вызвало сегодняшнее желание мне помогать. Это может быть и её постепенное обучение, и наши недавние разговоры, и вообще что угодно на свете — но разбираться в этом я не собираюсь. Если уж девочка сама решила быть хоть немного полезной, то не воспользоваться этим как минимум глупо и грешно.

Я, в облике ксата, больше пяти лет назад прибыл на корабле торговой флотилии на южный материк и за всё это время побывал в десятках городов. Магласия отличается от всех них. В ней не два кольца стен, внешнее и внутренне, окружающее твердыню владельца города.

Если внешнее кольцо призвано защитить простых горожан от всплеска скверны и хлынувших полчищ порождений, то среднее кольцо защищает дома служителей церкви от города. Да и сам город больше всяких обычных, с ним по численности народа потягается разве что Магнар или Фраскиск, торговые и стратегически важные города двух государств на их границах. Магласия даже больше столицы Яхоновского княжества, я не наблюдал на тех улицах столько народа в рабочие часы. В Магласии даже на скромных узеньких улочках, аккуратно устланных брусчаткой и шириной в убогую крестьянскую телегу — даже на них встречались группы праздно шатавшихся разумных. И они все ошарашенно замирали, видя ксата в белоснежной робе с красным подолом и такой же накидкой поверх плаща, и золотым поясом.

Среднее кольцо стен смещено к западной части города. Жильё мне предоставили в восточной части и покуда я добрался до обозначенных ворот, то собрал за собой ревевшую негодованием толпу. Они посылали проклятья и клялись разорвать меня, если я посмею высунуться в одиночку из города.

Ждавший у ворот шепелявивший мужик покачал головой и обмолвился с дежурившими у ворот стражами, они все полностью закованы в латы и на несколько голов выше обычного разумного. Если ревевшая позади толпа меня забавляла, то от вида доспехов я невольно поёжился: металл холодный, сейчас зима, а рядом со стражниками нет жаровен. Возможно, у них одежда с магическим подогревом, магия может объяснить всё — но ведь дежурят-то восемь стражей только на этих воротах. А ещё по улице за воротами прошёл один из служителей с золотым подолом и поясом и красной накидкой, в сопровождении одного стражника.

При моём приближении шепелявящий мужик кивком показал следовать за ним. Стража на меня не отреагировала, но стоило переступить за ворота, как она отточенными движениями отошла от стен и построилась линией, преграждая проход толпе. Народ взревел, крича непотребства в мой адрес, требуя срочно остановить меня, не порочить Собор — но стражники даже латами не скрипнули.

Разгневанный шум толпы слышался ещё долго, даже за сто метров от ворот, где я догнал мужика. Тот смерил меня разочарованным взглядом да повёл по улицам внутреннего города Магласии. Вроде бы — обычного города. Такие же здания с каменными первыми этажами и, где двух- и трёхэтажными, полностью деревянными, каркасными, или смешенными. Те же магазинчики и питейные, сейчас предлагающие горячие напитки с ароматами цитрусов. В магазинчиках продают такие же товары, а по улочкам ходят обычные женщины, торопясь к обычному рыночному ряду. Попадаются ратоны и нутоны, парочка дворфов и даже орки, прошедшие несколько этапов преображения.

Вот только многие разумные носят белые робы с подолами, поясами и накидками. Их жёны или мужья, не относящиеся ко Всеобщей Церкви, помогают супругам в работе, да и дети учатся у многочисленных писчих. Их и иже с ними во внутреннем городе примерно четверть населения, а с учениками и прочими и вся треть наберётся. Остальное — служители Собора и их супруги.

— Я же говорил, ты — знаменитость, — с неприкрытым раздражением произнёс мужик, взглядом показав на расступавшихся прохожих. Они видели во мне невозможное и до ужаса отвратное явление осквернённого мира, из-за чего мир стал ещё более неприятным. Все шептались, пальцами показывали на красную накидку на моих плечах и соглашались, что конец времён наступил, раз ксат не только носит символы Всеобщей Церкви, но ещё его допустили во внутренний город.

— Пусть за автографом в очередь выстраиваются, — я с усмешкой посмотрел на женщину, испуганно притянувшую к себе девочку лет пяти и приказавшую не смотреть на меня, а то глаза вытекут.

— Следи за собой, — прошепелявил мужик. — Священный договор действует и в Магласии, но сотри ухмылку. Доведёшь толпу, и даже все шестеро малиров тебя не спасут.

— А они должны спасать?

— К сожалению — обязаны, — мужик отвернулся, не желаю больше смотреть на самодовольное выражение моего лица. Я с каким-то сладострастным упоением наслаждался реакцией народа. Его корёжило в конвульсивном припадке беспомощной злобы, он напоминал тявкающих мелких собачек, только крепко привязанных к столбу с заткнутым ртом, способных лишь неистово трястись.

Чем дальше я шёл по внутреннему городу, тем отчётливей проявлялся шок на лицах горожан, но они едва не попадали в обморок, когда я дошёл до ещё одной стены с воротами. Их охраняли такие же стражи, закованные в латы и на две головы выше обычного разумного. Рядом с ними дежурили служители церкви с красным подолом и поясом, и синей накидкой. Им я передал разрешение, полученное ещё в академической церкви. Служители сверились с содержимым конверта и, удручённо переглянувшись, разрешили мне пройти внутрь.

Собор Магласии — это не помпезное здание или собор в его прямом понимании. Это десятки четырёхэтажных каменных зданий, идеально выбеленных и соединённые между собой переходами, на первых этажах или каменными мостиками на последующих.

Мужик провёл меня в одно из зданий, сказав запоминать дорогу. На моё подлинное удивление тот скривился, но пояснил, что я, скорее всего, не в последний раз оказываюсь в соборе.

Внутри здания стены покрыты гобеленами и коврами, а растопленные камины согревают. Главная лестница холла ведёт наверх, но сбоку от неё неприметливая дверца, охраняемая высоким стражем в латных доспехах: своим белым полотном на фоне коричневой лестницы она смотрелась чужеродно, а страж и вовсе добавлял загадочности. В коридорах за закрытыми дверьми слышится скрип перьев, разгорячённые споры или же чётко поставленный голос. Проходящие по делам служители церкви при моём появлении испуганно жались к стенам, а некоторые молили Всебогов простить их за существование ксата с регалиями сулина.