Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Я подождал продолжения — обвинений или слов, что потенциальный новый рыцарь выгоднее Мадилу, чем кучка мёртвых крестьян, — но его не последовало. Вероника, зажмурившись, постукивала по рукояти кинжала и, похоже, ушла в себя. Прихватив с собой ведро с тряпкой, я спустился в зал, к успокаивающему гулу очага, внутри которого приветливо потрескивали поленья, и ровным рядам пустовавших столов и скамей

В одном углу собрались люди, широкими спинами закрывшие обзор, так что узнать, из-за чего возникло столпотворение, не удалось. Изредка оттуда доносились гневные возгласы. Служили они, однако, скорее умеренным выражением недовольства, чем прелюдией к драке. За ножи никто не хватался, и этого вполне хватало. Совать нос в чужие дела я постепенно отучался.

Отдав одолженное имущество Беладару, я попросил еды и приготовить ванну. Отдельно уточнил, что вина не нужно, и рассчитался. Трактирщик взмахом руки подозвал долговязую некрасивую помощницу, похожую на него, и поручил набрать воды, а я подыскал в зале местечко подальше от других людей. Последствия пребывания в безымянной столичной таверне ещё давали о себе знать. Я опасался нового задиры, который счёл бы меня лёгкой мишенью. Хотя, если уж честно, опасался недостаточно, чтобы предпочесть этому риску обед в обществе Вероники. Временами она выглядела почти нормальной, а временами — монстром пострашнее встреченного вчера вампира.

Подавали в «Графской розе» вкусную, но откровенно пресноватую пищу, особенно если сравнивать с земной. Впрочем, на Мельте блюдо считалось изысканным, если в него добавляли соль и местные травы, слабо влиявшие на вкус, а о том, чтобы сделать еду выраженно острой или кислой, речь и не заходила. Но в целом лучше, чем здесь, кормили только во дворце, а всерьёз обвинять местную стряпню в том, что она проигрывала королевской кухне, не поворачивался язык. Так что я проглотил всю слипшуюся массу каши с кусочками мяса и тщательно вытер плошку ломтем хлеба. Запил подогретой водой и удовлетворённо потянулся, а затем огляделся новым взглядом сытого человека, в котором проснулся интерес к окружению. А оно, следовало с сожалением признать, изменилось не сильно: из заметных отличий лишь рассосавшаяся компания у углового стола, за которым теперь сидел один человек, перебиравший что-то в руках.

Несмотря на тепло, он кутался в замызганный плащ и зябко поводил плечами. Заметив, что за ним наблюдают, он вскинул голову и поднялся. Я слегка запаниковал, но, вспомнив, что Беладар вряд ли допустит свару в стенах своего трактира, расслабился. Выходить куда бы то ни было я не намеревался, даже если меня настойчиво пригласят, а значит, находился в безопасности.

— Денёк добрый! — с энтузиазмом поприветствовал меня незнакомец. Я дёрнулся, чтобы ответить подобающим образом и поклониться, но вовремя одумался. Старые привычки крепко держались.

— Добрый.

Он был невысокого роста, худой, даже тощий, с нездорового оттенка кожей и нахальной полуулыбкой. Короткие волосы ёжиком торчали во все стороны, угловатый подбородок соперничал с длинным, свёрнутым на сторону носом в остроте. Запавшие светло-серые глаза за миг обежали мою фигуру, и я, чувствуя неловкость, заёрзал. Меня будто взвесили на гигантских весах перед продажей. Парень же излучал уверенность в себе, хотя впечатление слегка смазывалось из-за того, что он выглядел так, будто не спал пару суток. Вихляющим, почти танцующим движением он уселся напротив меня.

— Сыграем? — Сложенные замком ладони раскрылись, и в них, как по мановению волшебной палочки, появились маленький глиняный стакан и шесть пожелтевших, затёртых костей с нанесёнными на них точками.

— На деньги? Благодарю, но я в середине длинного путешествия и уже порядочно поиздержался.

После расчёта с Беладаром в кармане лежали три униремы, и проигрывать их первому встречному показалось мне большой глупостью. Особенно когда я представил, что скажет Вероника, узнав о том, что её подарок очутился в кармане ушлого проходимца.

— Кто-то упоминал деньги? Нет-нет, никаких денег. Просто на интерес. Я заметил, что ты просиживаешь штаны, изнывая от скуки, а дел у меня на ближайшие пару часов не осталось, так что я бы потратил их на обучение такого славного малого.

— Но я всё равно не умею играть.

— О! Так я научу, — жизнерадостно заверил незнакомец, — меня, кстати, Олис звать. А тебя?

— На… Такуми.

— Так вот, Натакуми…

— Такуми.

— Так вот, Такуми, — ничуть не смутился Олис, — главный секрет триады в том, чтобы выкинуть комбинацию, которую ты предсказал перед броском. Если тебя не устраивает результат, можешь перебросить ещё дважды. Раундов в игре двенадцать; перед первым делаются ставки, но… — тут он подмигнул, — мы играем на интерес, так что никаких ставок, а победитель пусть определяется после каждого раунда. Использованная комбинация выбывает. Самая первая и самая важная — шесть троек, или Единство. За неё ты получаешь девять раз по девять очков… ты ведь умеешь считать? — встревожился он. Я кивнул, запоминая новые для себя правила.

— То есть восемьдесят одно.

— Верно! Девять и девять, два раза по второму божественному числу — почти наверняка победа при любом раскладе. Но помимо единства в триаде присутствуют ещё одиннадцать раскладов, каждый даёт своё количество очков в зависимости от исхода броска…

Какое-то время ушло на то, чтобы запомнить таблицу выигрышных комбинаций и понять логику, по которой присуждали баллы. Затем мы попробовали вживую: несколько первых конов я проиграл, но затем на меня словно снизошло провидение. Я угадал семь комбинаций из восьми, что принесло мне победу в пяти случаях, дважды выпадали редкие комбинации, которые я называл, когда не мог определиться с выбором и буквально вываливал первое, что в голову приходило.

Разгорячённый азартом, я рассматривал кости на столе, сердце гулко бухало в груди, и тёплая волна удовлетворения, поднявшись из середины живота, захлестнула голову. Никогда бы не подумал, что я настолько истосковался по победам, пусть даже ничего не решающим. Легко забыть о неудачах, когда перед тобой раскинулось убедительное доказательство собственной везучести. Если бы поблизости лежала пригоршня монет, оно стало бы ещё убедительнее. Вот только в кармане завалялись всего три медных гроша, а череда успехов вызвана желанием случайного жулика обчистить меня.

— Ты, стало быть, впервые в Эстидаке? — как бы между прочим заметил Олис, пока я раздумывал, что выбрать следующим ходом. Пускай он видит перед собой простака, которого с лёгкостью можно оставить без денег; я не возражал. Впервые с появления в этом мире мне довелось окунуться в такую беззаботную повседневность средневекового быта, как игра в кости. Я решил, что поддамся на уговоры Олиса — а они вскоре последуют — и позволю ему забрать одну унирему. В оплату за учёбу и отдых.

— Да, проездом.

— И та прекрасная девушка с рубиновыми глазами с тобой?

По спине пробежал холодок. Разве красный цвет глаз не служил убедительным доказательством связи с тьмой? Или мои отрывочные, скудные познания вновь подводили меня?

— Да, это моя невеста… Однако не предполагал, что кому-то в этих стенах придёт на ум запоминать всех постояльцев.

— Во-первых, не всех. Твоя суженая заметно выделяется на фоне других, и это похвала, уж будь уверен, — восхищённо причмокнул Олис, — Во-вторых, поживи чуток в трущобах, и глаз сам начнёт подмечать всё необычное. Она ведь маг, верно? Небось, опыт неудачный ставила.

— А это имеет значение?

— Ещё какое! Сильный всегда тянется к сильному. Тогда рождается союз равных, а это — самый прочный из всех союзов. Стало быть, ты и сам парень не промах, а?

— Благодарю за комплимент.

Тут Олис зевнул, громко и со вкусом, поскрёб грязную шею и фыркнул:

— Красные глаза — эт ещё ничего. Встречал я одного дядьку, как с картины волшебник, с бородой до земли и узловатыми руками. А голос — натурально младенческий. Как в молодости поколдовал над горлом, так и осталось оно с ним. Ох, и бесился он, когда все, кто с ним говорил, давились смехом!