Скверная жизнь дракона. Книга восьмая (СИ) - Костенко Александр

— Мы здесь всё, да? — с мольбой спросила девочка, когда я зашёл в юрту после финальной проверки форта.

Малышка сидела около магического обогревателя подперев голову нижней парой рук, а верхнюю закинув за голову. У её ног лежал рюкзачок с отрезами ткани и нитками, а рядом лежали ножницы и подготовленные кусочки ткани для сшивания. Зелёные и красные, в их формах угадывалось будущее платьице для куклы, с четырьмя рукавами и крохотными рюшками на подоле.

Я устало бросил девочке, что скоро поедем обратно в Магласию, присел к обогревателю и растёр замёрзшие руки. Они отозвались жутким покалыванием на тепло. Пальцы и кисти задрожали от тремора, и едва сжимались в кулак даже с огромным усилием. Девочка на четвереньках приблизилась ко мне и внаглую сомкнула мои ладони в своих крохотных руках.

— Хозяину плохо будет, — пролепетала та едва не плача. — Не надо хозяину кувшины.

— Я сам разберусь, что мне надо, — я выдернул руки и вновь сжал кулаки, отгоняя тремор. Девочка молча присела рядом, обеспокоенно смотря на меня. Я угрюмо потёр переносицу и потеребил голову девочки. — Всё нормально, мне просто это надо.

— Но хозяину плохо, всегда, — девочка принялась загибать пальцы. — В отеле было много, я учила буквы, а хозяину потом было плохо. Потом ещё, и ещё. Не надо этого хозяину.

— Без этого, мелкое наказание моей скверной жизни, мне будет ещё хуже.

— Я не мелкое наказание. Я — Соя.

— Удивительное открытие, не правда ли? — с усмешкой спросил я, на что девочка надутым хомячком отползала обратно к рюкзачку, старательно делая вид, что в юрте меня не существует.

До Магласии мы добрались быстро, хотя в дороге к внешнему городу нам с девочкой пришлось чуть дольше просидеть в повозке. Половина стоянки была занята отрядом наёмников. Нас попросили сидеть в повозке, пока вокруг нашей стоянки не натянут тенты. Да и около костра мы долго не рассиживались: не хотелось проверять, как поведут себя наёмники при виде ксата, на диких землях. Как потом выяснилось, они двигались на замену сильно поредевшему по осени отряду, а скоро весна и боевые действия начнутся.

По приезде в Магласию я не отказал себе в попойке в первый же день, а второй провёл в режиме котлетки, сидя на кровати с опустошённым сознанием и сжимая-разжимая кулаки. Тремор отступил, руки практически не тряслись, но облегчения не наступило. Дальним закоулком сознания я осознавал, что рано или поздно сопьюсь до состояния овоща или вовсе помру, но как-то иначе справиться с тремором я не могу.

Составление отчёта заняло два дня. В день перед его сдачей, перечитав и убедившись в его правильности, я отдыхал, откинувшись на спинку стула и размышляя о кое-чем беспокоящем. Подошло обеденное время, но в квартире я один. После приезда девочка каждый день задерживалась на занятиях с портнихой, иной раз сильно опаздывая. Да и когда я на следующий день после попойки приходил в себя, то, помню, девочка вышла за продуктами на рынок и задержалась на несколько часов дольше обычного.

Наконец-то щёлкнул входной замок. Зашедшая девочка повесила на крючок куртку с шапкой и толстым шерстяным платком, утеплявшим голову малышки. На спине и боках куртки от едва различимых намокших пятен тянулись беловатые линии, исчезавшие в тепле помещения.

— Извините, хозяин, задержалась на учёбе, — с довольным выражением мордашки пролепетала малышка. Она поклонилась мне и пошла в спальню, даже не пытаясь хвастаться сегодняшними успехами.

Меня происходящее несколько волновало, я медленно прошёл в спальню. Девочка выкладывала из рюкзачка ткани и пряжу, подготавливая их к вечерней практике. При моём появлении девочка вздрогнула, во взгляде её рубиновых глаз отразилась тревога, но она быстро припрятала это чувство подальше и потянулась к пряже.

— А меня сегодня учили двумя нитками вязать, вот, — девочка показала кусок серого шарфа с простеньким ромбовидным узором из зелёной пряжи. — А ещё мне показали… это, — девочка замахала руками, показывая что-то прямоугольное, задумалась, посмотрела в потолок, пробежала взглядом по комнате и, не найдя подсказки, приуныла. А уже через секунду довольно просияла. — Гобелен, вот. Мне показали, как их ткут. На больших рамах, по частям. Сказали, что научат маленькие делать.

— Нравится у портной заниматься? — спросил я с нотками явного скепсиса к услышанному.

— Да, очень нравится, — девочка усердно закивала.

— Ну и ладно, раз нравится, — я потрепал малышку по голове. Моё скверное предчувствие никуда не исчезло, но и не хотелось давить на девочку или как-то выпытывать из неё информацию. Мне кажется, пока ей весело и интересно, то можно и прикрыть глаза на происходящее.

К воротам внутреннего города меня привычно сопроводила возмущённая толпа, хотя в этот раз народа в ней собралось поменьше. Стража отгородила меня от толпы и я, ловя ненавистные взгляды проживавших во внутреннем городе церковников, преспокойно добрался до нужного здания. Но я не ожидал так быстро встретить сладкую парочку из белобрысого церковника с идеальным пробором в волосах и длинноухой с ребяческим настроем. Они вдвоём как раз спустились с лестницы на первый этаж и подошли к двухметровому стражу, охранявшему неприметную дверь в дальнем углу входного зала.

— Ликус, прошу, подожди нас здесь. Нас вызвали по неотложному делу, — Хубар показал на одну из скамеек в зале. Эльфийка отрешённо покосилась на Хубара, на меня, на дверь. И широко раскрыла глаза.

— Нет, не надо ждать, — эльфийка погрозила пальцем Хубару. — Не будем упускать отличный шанс.

— Не будем упускать что? — Хубар удивлённо посмотрел на длинноухую, но та лишь отмахнулась и сказала мне подходить к ним. И добавила, что это слова начальствующего лица.

Стоявший у двери страж, окованный в латы с головы до ног, в латных перчатках и шлеме с плотным забралом — при моём подходе сделал шаг в сторону, перегораживая дверь.

— Нее́льзя. Поо́сторони́ий, — с трудом и чуть гаркая произнёс страж. Его голос приглушался слоем металла.

— Это мне решать, посторонний или нет, — эльфа вытянула руку и практически ткнула пальцем в забрало шлема. — Всё за этой дверью передано мне в прямое пользование. И только я решаю, кто там посторонний. Не какой-то… страж. Отойди, — эльфа махнула рукой перед шлемом стража. Тот несколько секунд сквозь узкие щёлочки смотрел на эльфийку, прежде чем встать обратно.

Малаюнария выудила из пояса связку ключей и передала её Хубару. Щёлкнула замочная скважина, дверь со скрипом открылась, оголяя каменный зёв уходившей под землю лестницы. Я как раз подошёл к двери, когда эльфа ступила на первую ступеньку.

— Раша́а ну шаа́р Мкаату́х, — сказал я стражу. Тот резко повернул голову, металл лязгнул.

— Руштаа́ ну са́ату, — приглушённый из-за металла голос наполняла неподдельная гордость. Я не знал, как именно переводится эта фраза, но знать этого мне и не требовалось. Этого ответа более чем достаточно для некоторых ответов.

— Не знал, что ты обучен орочьему языку, — удивлённо произнёс Хубар, закрыв за мной дверь.

— Только эту фразу и знаю, — я ступил на лестницу, не собираясь продолжать разговор. Да и другие разговоры меня не прельщали, но спускавшаяся впереди эльфа ненадолго остановилась. Приглушённый фиолетовый свет магических светильников неровно ложился на миловидное лицо Малаюнарии.

— Вы получили приглашение на праздник Основания? — я в ответ покачал головой. — Я горда носить одежды Всеобщей Церкви, но и я бы мечтала не получить его.

— Праздничного там мало, — кивнул Хубар, едва сдержав внезапную зевоту. — Но я надеюсь, Ликус, что ты составишь нам компанию.

— Ты насколько же дружелюбен, настолько же и отвратен, Хубар.

— Да когда же вам надоест, — раздосадовано выпалила эльфа и продолжила спуск.

Я насчитал под сотню ступенек широкой каменной лестницы, пока та не перешла в небольшой коридорчик с околоченной металлом дверью. На короткий стук открылась заслонка на уровне глаз. Стоявший за дверью увидел Малаюнарию и без слов распахнул дверь. Спёртый воздух противно пах немытыми человеческими телами, нечистотами и вольером с лошадьми и псами.