Плацебо (#2) - Гранд Ксения

«Верхориат, или Верховный Совет, – главный руководящий орган сангвинаров. Созданный из Двенадцати Архонтов, он отвечает за создание и учреждение новых законов, а также контроль их беспрекословного соблюдения. Помимо этого, он выполняет функции по распределению полномочий между кастами, урегулированию споров между поместьями и обеспечению сохранения сущности сангвинаров в тайне от внешнего мира».

Интересно… То есть, по сути, это Палата представителей, Сенат и Верховный суд в одном флаконе. Исходя из этого документа, поместье Ле Блана не единственное в своем роде. Есть и другие. Хотела бы я знать, где и как этому управлению удается скрывать настоящую природу сиринити от человечества. Мирилин упоминала, что у сиринити везде есть свои люди: в фармацевтике, в здравоохранении, экономике, внутренней безопасности, и даже в политике. Видимо, именно эти «крупные рыбы» в течение долгих лет защищают касты от разоблачения. Наряду с кинематографом, превратившим вампиров в элемент развлекательной культуры, в реальность которого мало кто поверит. По крайней мере, пока не окажется в фамильной библиотеке особняка настолько древнего, что даже сами его обитатели уже не могут определить его возраст.

«Экклезиастическая юрисдикция, субординация по дипломатическим каналам, институты теневого управления», – я продолжаю чтение, но вскоре понимаю, что напичканный терминологией и архаизмами текст не усвоится без стороннего объяснения, поэтому решаю подыскать более «легкое» чтиво. Пробегаю взглядом по названиям на одной полке, другой, когда мое внимание привлекает корешок с витиеватой надписью: «Поместье Вильдмор. От постройки до наших дней». Странно. Именно так когда-то, обмолвившись, назвал поместье Ле Блана Уилл. Вот только почему? Думаю, об этом мне точно стоит узнать.

Поскольку мне не хочется, чтобы посетители зала пялились на меня, как на святую во плоти, я решаю спрятаться за шкафом, присев на приставной столик. Итак, что за тайны прошлого ты мне раскроешь, книга?

«Окрестные земли владения, нынче известного как поместье Ле Блан, изначально принадлежали главе фармацевтической династии сэру Огюсту де Вилю. В начале семнадцатого века он решил возвести роскошный родовой особняк, чтобы увековечить славу своего благородного рода. Изначально в нем проживала лишь семья сэра Огюста и его жены Марджери. Она насчитывала семеро сыновей и девятеро дочерей, одна из которых, Черити, после их смерти основала в нем приют сиринити, дав кров над головой многим нуждающимся. На то время в нем проживало порядка сорока переселенцев из Новой Франции, 8 страдающих от «кровавой болезни», но из-за суровых условий жизни их численность стремительно увеличивалась, как и сам дом».

Перелистываю страницу и замечаю старый снимок людей в средневековых нарядах. Высокие мужчины, пышные, миловидные женщины. Все такие похожие и до жути бледные, словно в те времена солнце светило лишь по праздникам, которые благородное семейство де Виль проводило в тени винного погреба. Внешне они чем-то напоминают Кристиана: такой же крючковатый нос, высокие скулы и волевой подбородок – типичные французские черты.

«Постепенно родовое поместье разрослось до размеров полномасштабного жилого комплекса с собственным лазаретом, библиотекой, парком и часовней. К концу тысяча восемьсот тридцатых годов, помимо владелицы, в нем проживали двое Старейшин и их придворные слуги, а также преподобные, лекари, повара и прочие разнорабочие для поддержания общего благополучия. После Семилетней войны 9 его приходилось отстраивать практически с нуля, но последовательница славного рода де Виль не опустила руки, продолжив свое благое дело. На протяжении многих лет архитектура особняка постоянно менялась. Что-то ветшало и рушилось, что-то – добавлялось для удобства проживающих. Поэтому сейчас практически невозможно определить, каким изначально было родовое поместье де Виля».

К описаниям прилагается несколько выцветших снимков, но все они такие разные! Сложно даже предположить, что речь идет об одном и том же строении. Тем более о величественном поместье ле Блана, окрестности которого я сейчас изучаю. Надо же. Не думала, что это место имеет такую историческую ценность для сиринити. Оказывается, это буквально их родовая обитель.

«Подобная перестройка имела место вплоть до конца тысяча восемьсот девяносто девятого года. Некоторые кварталы поместья долгое время пустовали по причине пандемии красной чумы, державшей мир сангвинаров в страхе вплоть до начала девятнадцатого века. Треть жителей комплекса погибала от болезни. Постепенно фамильная усыпальница де Виль расширилась, присоединяя усопших от безжалостной хвори. Вскоре окрестные земли оказались усеяны могилами, а родовые участки семьи постепенно проседали под землю из-за рекордного для тех лет количества осадков. Вместе с тем, наплыв больных сиринити в лазарете рос с каждым днем, что грозило перенаселением и нехваткой жилищных мест. Поэтому при поддержке Старейшин членами семейства де Виль было принято решение использовать переполненные земли для расширения поместья. Два новых жилых крыла были построены прямо на заброшенных захоронениях, отделенных от них бетонными плитами».

Чувствую, как волоски на руках становятся дыбом. Жутковато знать, что место, в котором ты живешь, построено на руинах старого кладбища, которое все еще покоится где-то в земных недрах. Я пытаюсь прогнать эту мысль, углубляясь в текст, но буквы постепенно начинают расплываться:

«Впоследствии семейное захоронение де Виль исчезло, и его следы так и не удалось обнаружить последователям. Однако эпидемия лишь набирала обороты, отнимая все больше жизней. Позже местные окрестили особняк Виль де Мор, или же «Город смерти». Спустя какое-то время лекари комплекса обнаружили закономерность последствий контактов здоровых сиринити с заболевшими красной чумой, и осознали все риски, хотя так и не смогли определить причину развития хвори. Поиски лекарства увенчались провалом. В результате погибла почти половина врачебного состава, вместе со Старейшиной третьей группы крови и последней представительницей рода де Виль. Вслед за этими трагическими событиями Верховным жрецом и заместителем Старейшины, Люком Лафонтеном, было принято мудрое, но тяжелое решение, чтобы защитить род сиринити от вымирания: возвести новый комплекс поверх старого, преднамеренно заперев в стенах последнего всех чумных. Сотни жителей были замурованы в палатах заживо и оставлены на верную гибель, если не от болезни, так от нехватки воздуха. Новое поместье, название которого для упрощения сократилось до Вильдмор, ныне принадлежит Старейшине Кристиану Баптисту Амадеусу Одажио Ле Блану. Поверх старого дома возвели восточное крыло современного здания, главный и тренировочный залы, обеденную, а также часть нынешней библиотеки. На сегодняшний день практически невозможно определить, сколько точно этажей скрыто под полом пом…»

Грохот выбивает у меня из головы все мысли. Звонкий, громкий. Он отдается в висках, расплываясь по помещению многократным эхом. Это книга выпала из моих рук и улетела на пол, вместе с моими лопнувшими нервными клетками. Читать об истории заболевших чумой – одно дело. Но знать, что эти больные покоятся под плиткой этой самой библиотеки… Это уже слишком. Поспешно ставлю том на место и иду в начало зала, избегая заинтересованных взглядов. Нужно срочно отвлечься на что-то нейтральное, пока меня окончательно не затянуло в водоворот беспокойства.

Захожу в третий ряд от входа и просматриваю собранную там на полках коллекцию, в надежде, что что-то из этого меня заинтересует. При виде надписи «Выдающиеся сангвинары» в голове появляется идея, за которую я хватаюсь, как за спасительную соломинку. Я тотчас нахожу раздел с пометкой «Б» и перебираю названия книг, но, к сожалению, ни одной, связанной с фамилией Блэквуд, не нахожу. Проходит немало времени, прежде чем мне удается отыскать небольшое примечание о семье Верховного жреца, но информации здесь крайне мало: только упоминание, что это один из древнейших аристократических родов сангвинаров, начавший существование еще в двенадцатом веке, а также перечисление всех его представителей с титулами и должностями. Большинство из них проживали в Англии, но были и те, кто эмигрировал в США после Первой мировой. Некоторые прославились благодаря рабовладельчеству. Другие – были выдающимися исследователями. Кто-то построил свою карьеру в качества мэра, кто-то – пропил свой бизнес или проиграл в карты, умерев в нищете. Когда дохожу до описания Мередит Блэквуд, останавливаюсь, заметив на семейном снимке знакомые черты.