Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Мастер, наконец-то, — выдохнул Макс с облегчением и внезапно понял, что по-настоящему рад его видеть. — Мастер, тут к вам…

— Ясное дело, не к тебе же, — хмуро зыркнув на столпотворение в торговом зале, чародей весьма бесцеремонно отвернулся, размашистым движением сбросил с плеч парадную мантию и без особой радости, шагая широко и рассерженно, подошёл к рабочему столу. — Господин Симеус, господин Мат’Ро, господин Кир, господин Хошо. Прежде чем начнётся диалог, предупреждаю: настроение у меня прескверное, поэтому диалог будет кратким. Максимус, — он зыркнул на парня, и у несчастного от хлестнувшей его по щекам колючей волны подкосились колени. — Бери книги и наверх.

Ясно как день: Совет прошёл не самым гладким образом. Что бы ни случилось, что бы они ни обсуждали и до чего бы ни договорились, Захарии это чудовищно не понравилось. И теперь, в этом молодой Путник практически не сомневался, его негодование и ярость наверняка найдут выход на беззащитном пацане, который, вдобавок, ещё и ощутимо скверно справился с доверенным ему поручением. Стараясь двигаться как можно быстрее и по возможности бесшумно, Макс мышкой скользнул к круглому столу, сгрёб всё необходимое одним махом и, сжавшись, на максимально доступной ему скорости влетел вверх по лестнице, забыв даже попрощаться с теми, кто теперь остался с колдуном наедине.

Холодное «По какому делу?» было последним, что он разобрал, прежде чем запереть дверь своей комнаты.

Кто растёт без страха...

В шесть пополудни, как и было оговорено, в особняк с неофициальным визитом нагрянула чета Агнеотисов: глава семейства, его прелестница-жена и их общий старший сын. Все трое, одетые не парадно или нарядно, но со вкусом и лоском, присущим дворянству, явились минута в минуту в установленный срок, и их появление сопровождалось терпким ароматом напряжения, скользнувшим по воздуху во все уголки дома.

Максим с понуро опущенной головой намывал тарелки, когда дверь в особняк самостоятельно отворилась перед гостями. Захария, выражаясь тактично, был весьма опечален тем фактом, что подопечный не озаботился посудным вопросом до его возвращения, поэтому, не долго думая, сообразил достойное наказание: теперь парень будет заниматься порядком на кухне всю следующую неделю (в его новые обязанности входила, в числе прочих, чистка котла, и это стало отдельной графой завуалированных издевательств в обновлённом расписании: Макс практически с любовью в сердце вспоминал теперь старую-добрую сковородку с пригоревшей яичницей, пока драил от копоти пузатый чугун размером с половину его самого).

Очередное творение колдуна в сфере бытовой химии — мыло из жира, масел, кристаллической крошки, тысячелистника и яблочной эссенции — со своей частью работы справлялось отлично, так что винить в медленном прогрессе парень мог разве что себя и не из плеч растущие руки, но ни посасывающее чувство стыда, ни жгучее любопытство, ни страх нарваться на неприятности не влияли на скорость работы так, как влияла тревога. Визита Агнеотисов он ждал с тягостным и мрачным предчувствием ещё больших проблем — находиться в одном пространстве или хотя бы пересекаться в ближайшее время с Давидом по понятным причинам не хотелось, а тут ещё и дурное расположение духа Захарии фонило, подчёркивая общую беспокойную атмосферу и неприятно покалывая в щёки иголочками холода. Одним словом, кривоногий Хошо порядочно подгадил — не случись его в лавке, не уйди у Макса столько времени на чужие разборки, в которые он за каким-то дьяволом опять влез по самые уши, и магистра по возвращении домой ждала бы чистота и выученные уроки.

Как маму подвёл, — безрадостно идентифицировал внутреннее своё самочувствие юноша.

Про то, как прошёл Совет, Захария предсказуемо не распространялся. Более того — со спонтанным визитом членов торговой гильдии, как и предупреждал, он разобрался невероятно быстро даже по собственным меркам. А это уже был не просто знак, а настоящий Значище — магу кровь из носу требовалось как можно скорее остаться одному и как следует всё обдумать. Или, что тоже не исключено, банально отдохнуть от вездесущих людей, каждую минуту норовящих дёрнуть одеяло его внимания на себя. Нервно посасывая трубку и выдыхая на поверхность стола густой розовый дым, чародей писал письма весь следующий час после отбытия Симеуса и компании: одни были длинными, на несколько листов, другие выходили короткими, всего в несколько строк. Оставляя на каждом неизменную печать птичьего черепа и надёжно запечатывая бумагу заклинанием, он только и успевал вызывать Вову — под конец рабочего дня грач, не обладавший ни человеческой мимикой, ни человеческой речью, выглядел измотанным до крайности и получил право остаться на ночь на приглянувшемся ему серебряном подсвечнике, где тут же и уснул, уткнувшись клювом во взъерошенную грудку.

Затем чародея увлекли на первый взгляд рутинные обязанности, но наблюдавший за ним краем глаза молодой Путник вскоре заметил, насколько поверхностно погружается в свои задачи колдун. Мыслями он пребывал где-то не здесь, где-то очень далеко, и чем дольше птичьи руки натирали до блеска очередной подвернувшийся кинжал специальной тряпочкой, тем злее и острее становилось его и без того не самое круглое и доброе лицо.

Всё плохо, — заключил невероятно догадливый в последнее время Макс.

Когда зашли в зал потомственные маги огня, юноша поблагодарил архитектуру особняка, что с их угла не видно кухни — узнай Давид, чем занимается утренний обидчик, наверняка если и не вслух, то мысленно бы над ним посмеялся. А посмешищем становиться у парня желания не возникало, на кону стояла и без наказания скверная репутация.

— Приветствую, — раздался тихий и серьёзный голос Захарии.

Не зная, как поступить правильнее, подмастерье аккуратно выглянул в узкий коридорчик. С посудой он расправился — остался только треклятый котёл — и решил, что не выйти и не поздороваться будет проявлением невежества. Или, не исключено, даже грубости — правила приличия местной аристократии всё ещё оставались для него непознанными.

— Приветствую вас, господин магистр, — мужчина лет пятидесяти с почти полностью седыми волосами и серыми глазами изобразил полупоклон. — С моей супругой вы знакомы — на прошлогоднем банкете вы обсуждали вопросы регламентирования боевой магии, помните?.. Старшего нашего сына, Давида, мне также нет нужды представлять — вы знакомы.

— И довольно давно, — кивнул колдун, поднявшись из-за стола. — Хватит топтаться за моей спиной, Максимус, выйди уже.

Точно чует меня. Затылком.

Парень дал себе слово по возможности не пересекаться с Давидом взглядами, но, стоило войти в узкий заставленный комодами коридор, отделявший торговый зал от кухни, они, разумеется, тут же переглянулись. Выглядел студент взволнованным, но вместе с тем испытывал какую-то слабую пародию на радость — предположительно, расслаблялся, поскольку теперь решать созревшую проблему будут те, кому и следовало изначально этим заняться.

— Мой подмастерье, — не вложив ни грамма удовольствия в голос, представил чародей молодого Путника. — Уверен, вы не станете возражать, если через какое-то время он уведёт господина Давида на променад во внутренний двор — нечего детям слушать разговоры взрослых.

Эйн, быть может, и стал бы возражать, но предложение его собеседник построил таким образом, что шансов на успешное удовлетворение апелляции не оставалось никаких. Решив, видимо, не терять зря драгоценное время на бессмысленные дебаты, глава рода Агнеотисов, кивнув, усадил жену на стул для гостей, который обычно прытко подскакивал клиентам прямо к ногам, встал за её спиной и жестом велел сыну отойти к круглому столу возле входа. Давид распоряжение выполнил беспрекословно и, как почудилось Максу, излишне расторопно и подчёркнуто-послушно. Каждый из членов семьи занял своё строго определённое правилами приличия место, как фигуры на шахматной доске, и молодой Путник против воли провёл безрадостную параллель: ему показалось, что король откровенно прикрывается своей королевой.