Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Я осведомлён, что наша проблема вам известна, — заговорил мужчина, положив на плечи Ровен обе руки. Указательный палец венчал перстень — похожий на тот, что висел на цепочке у школяра и что в качестве гарантии оставил себе Захария, вот только в заложенный перстень не был инкрустирован крупный рубин. — Мы хотели бы узнать, как продвигается расследование.

Чародей посмотрел ему в глаза каким-то до ужаса равнодушным взглядом, не мигая и не отводя — в подобных условиях любому бы стало некомфортно, и Макс вынужден был признать не без уважения, что старший Агнеотис вытерпел сканирование достойно. Идеально прямая спина, широко расставленные плечи, уверенная стойка и слегка приподнятый подбородок — Эйн держался так, как его обязывал держаться статус. Вот только в тёмно-синем особняке на Чёрной площади привычные границы и стандарты скорее не работали, чем работали хоть иногда. С высоты своего немаленького роста дворянин возвышался и над супругой, и над рабочим столом колдуна как скала, но это не только не вынудило Захарию выпрямиться в стуле, чтобы хотя бы сымитировать равное положение глаз, но и спровоцировало его растечься, полностью откинувшись в рабочем кресле, по спинке, расслабленно и даже отчасти провокационно. Из скалы, нависшей над окружающими, гостя стремительно превращали в того, кого с минуты на минуты отчитают по всей строгости закона.

— Во-первых, — ровным голосом заговорил чародей после того, как несколько раз затянулся трубкой, — И я надеюсь, что донесу до вас эту мысль максимально доступно: я не имею к стражникам города или королевской гвардии никакого отношения.

На лице Эйна закономерно отразилось замешательство, но он тактично сделал вид, что понимает, к чему вообще был озвучен данный тезис.

— Я… об этом осведомлён, господин магистр.

— В таком случае, не понимаю, откуда берётся ваш начальственный тон, господин Эйн, — чуть жёстче, чем того требовали обстоятельства, продолжил колдун. — Насколько я помню, расследовать покушение на мадам Ровен я не нанимался, да и аванс за эту работу мне никто не приносил.

Теперь до мужчины дошло. Приятное лицо на секунду окаменело, таким образом, наверное, он демонстрировал степень своего недовольства. Но затем, приняв пока за аксиому тот факт, что не ему сейчас устанавливать условия разговора, старший Агнеотис вновь смягчился. К слову, ненадолго — Захария явно намеревался показать зубы и даже пустить их в ход и с каким-то злым торжеством переключил темп беседы с шага на первую космическую.

— Во-вторых, и эту информацию я хочу донести до вас ещё доступнее: вы не производите впечатление людей, обеспокоенных обстоятельствами — или хотя бы осознающих, в насколько глубокой… яме можете оказаться. Учтя ваше социальное положение и доступ к высшему образованию, я пребываю в нескрываемом смятении от этого впечатления: оно ставит под большой вопрос наше потенциальное сотрудничество. Включаться в проблему больше вашего я не намерен.

— Прошу прощения? — Эйн медленно приподнял одну из бровей, подчёркнуто-вежливо перейдя на особенный, пониженный тон, после которого обычно стреляются. — Не могли бы вы пояснить, господин магистр?

— Казалось бы, куда уж доступнее, но да, мог бы. Вашему сыну едва исполнилось двадцать, он ещё алкоголь в публичных заведениях пить не имеет права, — скрипнул зубами Захария, — Но уже относится к покушению гораздо ответственнее, чем оба его родителя — взрослые люди. Идут третьи сутки с момента, как подбросили проклятье, а это всего лишь первая наша беседа. Сначала вы не потрудились выделить полчаса в своём плотном графике, чтобы прийти сюда, а теперь, когда господин Давид буквально выпросил у вас время на нашу встречу, требуете «узнать, как продвигается расследование». Такого пояснения вам достаточно, господин Эйн, или мне стоит ещё немного конкретизировать? Прежде чем вы попробуете что-нибудь возразить, оскорблённо нахмуриться, сделать отсылку на Кодекс или напугать попранной дворянской честью, позвольте дать настоятельную рекомендацию: если жизнь вашей супруги вам и правда дорога, будьте любезны в полной мере осознать, насколько много ещё получасовых встреч вам придётся организовать со мной. И не стоит, — замедлившись, вплетая в голос теперь отдалённо смахивающий на шипение змеи звук, подвёл итог вступительной части чародей, — Даже не миг допускать мысль, что я имею какое-либо отношение к стражам или гвардии. Я не собираюсь вкладывать время и силы в дело, которое не интересует вас.

Повисла крайне неприятная пауза, липкая и вязкая. Мадам Ровен — роскошная женщина не более тридцати пяти лет на вид с не менее роскошными огненно-рыжими волосами, убранными в сложную причёску, благоразумно сохранявшая до этих пор молчание, мягко положила свою узкую белую ладонь поверх ладони мужа, когда почувствовала, с какой силой его пальцы сдавливают её плечи, и не менее мягко заговорила:

— Вы правы, господин магистр. Однако, боюсь, в сложившемся… недопонимании виновата я. Мне следовало сразу донести до Эйна всю серьёзность появившейся угрозы, но…

— Прошу вас, госпожа Агнеотис, я ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиота, — попытка сгладить углы только сильнее раззадорила скверное настроение колдуна, но речь его сменилась на вежливую и ровную обратно пропорционально внутренней злобе. — Впрочем, я могу сделать вид, что верю каждому вашему слову, если вам так будет удобно. Остановимся на том, что каждый из вас должен с этого момента относиться к посылке от преступника так же, как относится господин Давид: предельно ответственно и серьёзно. Попытка убить вас, мадам Ровен, повторится — это вопрос времени, и я не могу гарантировать, что в следующий раз вам повезёт и ваш сын окажется поблизости, чтобы её предотвратить.

Выждав приличное количество секунд, чтобы убедиться — смысл его эмоционального пролога дошёл до Агнеотисов одинаково ясно — Захария махнул рукой куда-то в угол. Из темноты прискакал ещё один стул — и после того, как Эйн, старательно подавляя раздражение, опустился на него рядом с женой, чародей беспокойно взялся за перо.

— Какую конкретно информацию о наших беседах до вас довёл господин Давид? — что-либо записывать, вопреки ожиданиям, он не планировал: писчий инструмент тут же завертелся в костлявых пальцах, выступая, видимо, в роли игрушки-антистресса. — Кратко. Проведём сверку, после чего юноши смогут нас покинуть.

— Давид рассказал, что принёс вам посылку, адресованную моей жене, — ловко контролируя интонации и ни единым звуком не показывая истинных эмоций, пояснил глава рода Агнеотисов. — Что внутри была проклятая вещь и что вы сперва ходили с этой вещью во дворец к магистрам Света и магистру Реки, а сегодня посетили Совет королевского Круга.

— Хорошо. Ещё?

— Также он рассказал, что получил от вас защитный амулет.

— Вы его носите? — змеиные глаза Захарии пристально посмотрели на мадам Ровен.

Ни мускулом не дрогнуло светлое лицо с россыпью светло-рыжих веснушек: женщина без лишних объяснений слегка отогнула кружевной воротничок лёгкого чёрного платья — отогнула с достоинством и естественной статностью, которых Максим не смог разглядеть в подчёркнуто-властных движениях Эйна — и вытащила за тонкий шнурок из оленьей кожи знакомую парню серебряную монету, покрытую узором нечитаемых без микроскопа геометрических фигур.

— Первая приятная новость за день.

Чародей поднялся на ноги и отошёл к комоду, где в разноцветных бархатных мешочках хранились не обработанные пока магией ювелирные безделушки. Почти не глядя сунув руку во второй выдвижной ящичек справа, он извлёк особенно маленький кулёк, вернулся к рабочему столу и мягко уложил его возле себя.

— Догадываетесь, что внутри? — на всякий случай уточнил колдун, не сводя с Эйна взгляда.

— Догадываюсь, — мужчина поджал губы. — Давид рассказал мне и об этом.

— Теперь, когда диалог ведут уже взрослые люди, обязан уточнить: устраивают ли вашу семью условия, на которых господин Давид заключил со мной сделку?