Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Правильно понял, — Агнеотис его едкое замечание считал чутко, но вместо обиды решил продемонстрировать робкую улыбку. — Если хочешь, я могу просветить тебя в вопросах устройства общества Эпиршира — это было бы честью для меня. И пускай не могу обещать, что эти знания окажутся легки в усвоении, однажды они обязательно пригодятся тебе, если ты и правда намерен жить в…

— Да-да-да, я понял, рассказывай уже.

Школяр беззлобно усмехнулся. Так или иначе, тем или иным путём, его сырая и не продуманная до конца идея медленно претворялась в жизнь: к счастью, Путник и правда потихоньку оттаивал. Значит, навести новые мосты взамен сгоревшим шансы ещё оставались. Конечно, он понимал, что настороженному, обладающему способностью мыслить критически и недоверчивому Максимусу потребуется время — и не мало, — чтобы довериться полностью, но однажды — Давид теперь смел убедиться в этом чуть твёрже прежнего — это обязательно произойдёт. Кто знает? Быть может, в один прекрасный день подмастерье магистра даже допустит мысль об их… дружбе?

— Хорошо, конечно… — он хмыкнул, прикидывая, с чего бы начать. — Тогда, пожалуй, начну с предупреждения: сей рассказ — первый в моей жизни рассказ об Эпиршире Путнику, посему прошу заранее тебя милосердно простить мне возможные заминки в речи… Что же. Предположу, тебе пока не известно, что наше общество состоит из пяти сословий: дворянства, духовенства, купечества, мещанства и крестьянства. Августейшие особы — члены королевской семьи — не входят ни в одно из сословий, поскольку, конечно же, находятся над всеми остальными и не могут быть приравнены к простым гражданам королевства. Ни в одно из сословий не входит также и низшая группа, так как они не являются частью общества в полном смысле этого слова — рабы. По правилам…

Стоп, что?

— Погоди минутку, подожди, — поднял руку Максим, повернувшись. — Ты сказал… «рабы»?

— Да, — кивнул Давид, подняв взгляд, и неожиданно для себя обнаружил, что у собеседника как-то слишком стремительно вытягивается лицо. — Ох… Рискну предположить, судя по твоему… удивлённому выражению, что в вашем мире рабства нет?

— Было, — не стал скрывать Путник. — Но этот кошмар закончился очень давно, сейчас оно запрещено во всех странах Земли.

— Какое… опрометчивое решение, — дипломатично избежав слова «глупое», сосредоточенно нахмурился Агнеотис. — Преимущества рабства для общества сложно переоценить, но, полагаю, я не в праве судить об устройстве вашего мира, не пожив в нём.

— Преимущества? — Макс, приподняв плечи в атакующем жесте, развернулся к собеседнику полностью и ухватился за подлокотник, чтобы удержать равновесие. Этот рыжий совсем неадекватный. — Какие, прости, у рабства вообще могут быть преимущества?

Студент, едва уловимо отстранившись, поглядел на Путника с откровенной растерянностью.

— Их весьма обширное количество, Максимус — настолько, что мне гораздо интереснее узнать от тебя, какие могут быть недостатки.

Путник его не слушал: вернув тело в прежнее положение на лавочке, он отрешённо уставился в пустоту, переваривая то, что только что узнал — и выводы, к которым он приходил, всё меньше и меньше его радовали.

В Цельде существует рабство. Ещё раз, чтобы вникнуть: в Цельде. Существует. Рабство. Как… как это вообще? — он обеспокоенно пробежал взглядом по пустой Чёрной площади. Надоедливые прохожие в столь поздний час уже либо разошлись по домам, либо спешили закончить последние дела на работе, и только небольшая компания — три взрослых мужчины разной степени пухлости — стояли на углу рыночной улицы и что-то в полголоса обсуждали. — Только мне начало казаться, что у этого мира есть шанс, и тут — пожалуйста. Здесь же много Путников бывало, разве нет? Дороги они, блять, значит, отремонтировали, про разметку и ограничение скорости в черте города рассказали, а про такую незначительную деталь, как отмена рабства, упомянуть забыли?!

По загривку юноши скользнула прохладная волна, и он тут же с надеждой обернулся на входную дверь — не возникнет ли сейчас на пороге колдун? Его появление прервало бы череду омерзительных откровений. Но волна оказалась вполне естественной, спровоцированной острой эмоциональной реакцией, а не потусторонними эманациями чародея, и дверь осталась закрытой — теперь ему в весьма скверном расположении духа придётся вынужденно возвратиться к неприятной дискуссии…

Впрочем, почему «придётся»? Не послать ли этого рыжего на все четыре стороны после подобных заявлений? — Максим, даже не пытаясь скрыть недоброжелательности, покосился на внимательно наблюдавшего за ним Агнеотиса. — Придурок, он мне пытается на серьёзных щах доказать, что у рабства есть какие-то плюсы?! Конечно, козёл — твоя семья наверняка богатеет на их труде. Вот только ни ты, ни папаша твой никогда не оказывались по ту сторону забора.

Он злобно сжал кулаки на коленях. В ушах громко пульсировала разгорячённая кровь.

Вот же… Так, Макс, выдыхай. Чего тебя, в самом деле, это так задело?

И действительно — парень искал и никак не мог найти ответ на этот отличный вопрос: почему наличие в Цельде легализованного рабства вообще ему так не понравилось?

— Я… пожалуй, мог бы начать рассказ и с этого, если… тебе это настолько интересно, — выстраивая речь аккуратно и неторопливо, предложил студент, встревоженный подозрительным поведением собеседника. — Хотя, признаться, это слегка нарушает правила: в Эпиршире всем непосвящённым — детям, путешественникам и Путникам — принято говорить сперва о королевской семье, затем постепенно перемещать внимание вниз по социальной лестнице, а рабами мы рассказ обыкновенно оканчиваем.

Максим, что-то проворчав себе под нос, откинулся на спинку лавочки и раздражённо фыркнул. Кулаки он так и не разжал.

— И насколько непоправимым будет это нарушение этикета?

— Не сильно, — скрепя сердце соврал Давид.

Почувствовав ложь, юноша ощутил острый приступ вредности и едва успел заткнуться, прежде чем настоять на рассказе о несчастных, лишённых прав и свобод людях, порабощённых в варварском средневековом королевстве.

— Давай про королей, — сдался он мигом позже. — Тем более, что с Айгольдом я уже знаком.

Агнеотис прокашлялся, делая вид, что у него пересохло горло — на деле же, поперхнувшись слюной, бедняга пытался в очередной раз справиться с культурным шоком. Факт того, что парень, сидящий теперь напротив, а ещё совсем недавно классифицировавшийся в сознании Давида как «нищий, грязный и неотёсанный оборванец», уже лично знаком с Его Высочеством, да ещё и пил с ним накануне и ночевал в одном с ним здании, никак не хотел укладываться в голове, как ни впихивай. Слегка успокаивало только утреннее воспоминание их совместного завтрака: Давиду тоже посчастливилось побыть немного в компании Айгольда, поэтому и ему было чем гордиться.

— Верно. Его Высочество — августейшая особа, сын Его Величества короля Хэдгольда. Впрочем, это ты, как я полагаю, знаешь. В настоящий момент в нашем королевстве только две августейшие особы: Его Величество король и Его Высочество принц, поскольку Её Величество королева Диари, к величайшему сожалению, скончалась двадцать шесть лет назад.

Ну, двое их ненадолго, — не удержался Максим, испытывая инородное и прежде ему не свойственное злорадство. Причиной возникновения этого чувства, безусловно, служил факт того, что из них двоих только один обладал исключительными знаниями о местных монархах.

— К августейшим особам относятся все, кто как-либо связан с Его Величеством — не имеет принципиального значения, кровные это узы или брачные: сам владыка, его супруги, дети и другие родственники по крови. Однако титул не распространяется на родителей и других родственников новообретённых супругов, а также на всех детей, рождённых вне брака.

Сколько «августейших особ» на квадратный сантиметр монолога, — не менее едко заметил Путник и только потом сообразил, что и эту фразу перенял от нового наставника. — Ещё немного с ним поживу — и окончательно в сварливого старика превращусь.