Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Побереги свои несуществующие руки, — подтрунивал Захария, пока подопечный бессмысленным жестом натирал запястья, — Они тебе пригодятся ещё в нашем несуществующем мире.

— Да ну хватит издеваться надо мной! Я же всё прекрасно понимаю!

— Вот как? — с неподдельным интересом уставившись на своего протеже, колдун глубоко затянулся трубкой и описал приглашающий жест. — Ну хорошо, давай послушаем. Порази меня.

— Да нечем тут поражать, — буркнул Макс. — Механика Падения — сплошная чушь: если бы тело не переносилось сюда вместе с разумом, я бы ещё как-то мог объяснить это через закон сохранения энергии. Мол, у человека есть душа, энергетическое поле и бла-бла-бла, и вот оно-то после смерти здесь и оказывается. Но тело переносится — я помню боль от столкновения с машиной, я её ощущал. У меня и синяки остались, показать могу.

— Спасибо, верю на слово.

— Короче, известные мне физические законы дружно в ряд пошли в жопу. Магия исцеления, которую вы, кстати, не первый раз уже демонстрируете — ещё большая чушь: тут в жопу идут уже не только физические законы, но и биологические. Откуда моё тело взяло ресурсы на настолько стремительное заживление и почему меня не вырубило от внезапной растраты сил, каким вообще образом кости могли срастись так быстро без какого-либо вмешательства — всё это остаётся загадкой. Я могу долго перечислять, где в этом воображаемом измерении косяки и недоработки, но основной вопрос — почему я?

Он задержал дыхание, почувствовав внезапно, что воздуха вокруг его головы становится катастрофически недостаточно. Лёгкая дрожь, скользнувшая по телу, болезненно отозвалась в травмированных руках. Зачесалась рана от проклятья, нанесённого браслетом.

— Что я такого сделал, чтобы оказаться здесь? — Макс поднял взгляд и уставился на молча следившего за ним наставника так, словно ответ на этот вопрос можно было рассмотреть в чертах его удивительно спокойного лица. — Чем я это заслужил? В смысле… что, боги так решили — вырвать меня из одного мира и поместить в другой? Если так, то почему они именно меня выбрали? Это наказание такое? Благословение? Или я Избранный? Глупость, я считаю.

— Глупость, — без какой-либо интонации подтвердил Захария.

— Ну вот видите, и я о том же. Да и… не может быть такого просто. Другой мир, другой мир… Бред.

Он мягко обнял себя за плечи, стараясь двигаться плавно. Сухое море колосьев, пригибаясь волнами к земле под дуновением прохладного ветра, сверкало под ослепительно-голубым небом словно металлическое; только внимательный наблюдатель рассмотрел бы в бликах золота белых бабочек, беспощадно бросаемых порывами то к облакам, то в землю, но Макс сейчас ни в какие блики не всматривался: выступившие на глазах слёзы размывали пейзаж, словно смотрел он сквозь мутную воду. Очевидно, он и вправду на дне — иначе почему так трудно дышать?

Это было так странно. Так дико. Давненько не накрывало настолько мощным приступом одиночества, давно так не хотелось обнять маму. Захария ведь правду сказал — Максим не впервые задумывался обо всём, что творилось вокруг, и давно уже смирился с объяснениями, доступными его понимаю. Почему тогда, стоило озвучить теперь свои мысли, становилось так тесно в груди и так страшно? Не иначе как события в лесной хижинке расшатали психику: вымышленные или нет, они выходили далеко за рамки привычного и никак не хотели перевариваться.

— Парейдолия.

Юноша моргнул. Перевёл, обернувшись, расфокусированный взгляд на человека, подпиравшего спиной стену домика, и не смог понять, что именно перед собой видит. Спонтанность и кажущееся отсутствие смысла в комментарии чародея рванули закопавшегося в ил молодого Путника вверх и вышвырнули из отчаяния пробкой из-под шампанского, словно отрезвляющая пощёчина. Он ожидал услышать что угодно: слова поддержки, слова запугивания, тактичное и бессмысленное «не раскисай, приятель», рассчитывал хоть на какое-то эмоциональное вовлечение в своё горе — но только не на случайно сгенерированное стариковским мозгом слово, не имевшее к теме их разговора никакого отношения. Да и смысла, в общем-то, тоже не имевшее.

— Чего?

— Парейдолия, — закурил и вновь произнёс Захария, будто от повторения загадочного термина у парня в голове всё должно было волшебным образом проясниться. — Не тормози, Максимус.

— Я… понятия не имею, о чём вы сейчас, Мастер. Честно.

Колдун вздохнул, но, к счастью, без примеси разочарования. Вздох не выражал ничего, кроме усталости.

— Это когда люди видят лица там, где лиц изначально нет.

— Чт… Окей, это к чему вообще сейчас?

— Вопреки мнению неучей, парейдолия — не отклонение и не расстройство, — облако фиолетового дыма, окутавшее голову Захарии, придало его образу лёгкости. У парня сложилась стойкая ассоциация с древним стариком, рассказывающим маленькому внуку о добрых сказках со счастливым концом. — Хотя, конечно, встречается в запущенных формах и у людей с отклонениями, но я веду речь конкретно о непсихотической парейдолии. Основная гипотеза — или теория, не знаю точно — происхождения этого явления — постоянно возникавшая для наших прародителей необходимость распознавать опасность в плохо освещённых местах. Те, кто мог в световых и цветовых пятнах в высокой траве увидеть хищника, выживали. Те, кто не мог, оказывались в пасти. Со временем они научились «видеть» тигров там, где их на самом деле не было — «дуть на воду», как бы мы это сейчас назвали. Потому что лучше испугаться и пробежаться лишний разок до пещеры, чем скоропостижно скончаться в чьих-нибудь когтистых объятьях.

В домике прислуги что-то громко упало. Чародей, покосившись на приоткрытую дверь, замолчал на миг, но быстро потерял интерес ко всему, что творилось внутри, и продолжил вещать.

— Видеть лица там, где их нет — эволюционный механизм защиты. Это не постыдно и уж точно не странно. Слышал, может, о людях, разглядевших лицо Иисуса в поджаренном тосте? Такие на первый взгляд абсурдные вещи на Земных аукционах продаются — за немалые деньги, между прочим. Почему? Потому что практически любая разумная раса, прошедшая через эволюционное сито, обладает этой особенностью и даже не замечает его воздействия на свою жизнь.

Макса так и подмывало поторопить его немного. Каким образом тосты связаны с перемещением в другой мир, в голове не складывалось пока, но парень знал: сейчас колдун продемонстрирует ещё толику своей блестящей эрудиции и сам всё объяснит.

— Не дошло? — не оправдал ожиданий Захария, улыбаясь хитро и добродушно.

— Честно говоря, нет. Не вижу между этой вашей парайдалией…

— Парейдолией.

— …и смыслом всего, что тут…

Путник не договорил. В мозгу щёлкнуло, словно кто-то свет зажёг — несколько секунд, и параллель выстроилась в идеально ровную логичную цепочку. Заметив след осознания в выражении его нахмурившегося лица, Захария удовлетворённо кивнул.

— Ты поступаешь так, как поступаешь, и ищешь то, что ищешь, потому что ты разумное существо, Максимус, — очередное облако дыма мягко рассеялось над чародейской головой, — Но иногда быть разумным — значит, заводить себя в ловушку собственного разума. Не стоит искать лицо там, где его нет.

— Не понимаю… Вы хотите сказать, в нашем перемещении сюда нет никакого смысла?

— Как по-твоему, в жизни самой по себе есть смысл?

Ноющие и пульсирующие руки уже практически не доставляли своему владельцу неудобств. Да и не могли они перетянуть на себя его внимание, когда на противоположной чаше весов лежал столь странный, даже дикий, но отчего-то всё же успокаивающий разговор.

— Ну… У каждого человека свой смысл, наверное?

— Продолжай.

— А что тут, собственно… У кого-то смысл жизни — лечить людей, снимать кошек с деревьев, вот эта вся хрень. Нести добро в мир, короче.

— В их собственной интерпретации понятия «добра», разумеется.

— У кого-то — жить в своё удовольствие. У кого-то — дети.

— Как, например, у твоей матери?

— Ну например, да… Подождите, что?