Урожай Мабона - Сутягина Полина

И только заметив, что корзина уже переполнена, Кэтрин подняла глаза и огляделась. Луг остался позади, и ее стопы касались уже все больше реки камней, нежели кочек трав. А сверху тянуло холодным дыханием горы. Где-то здесь будет позже свешиваться белый язык снежника, в это время года он стаивал, и его край проходил выше, но ведьма чувствовала эти холодные корни льда, лишь недавно проходившие здесь и вскоре готовые снова вплести камни в свое объятие. Кэтрин вросла стопами в землю, ощущая легкое трепетание под ними. Гора дышала.

Образ ее не был таким отчетливым, как в ту ночь, но Кэтрин чувствовала, что совсем близка к тому, чтобы увидеть иной лик Горы. Стоит сделать еще шаг, и воздух заколеблется перед ней. Возможно ли ей теперь подняться на Гору лишь с Этой стороны? Или теперь она всегда будет следовать по Границе? Кэтрин не двигалась. Пальцы ее разжались, и корзина мягко упала у ног. Дыхание замедлилось. С каждым вдохом ей становилось холоднее, и земля под ногами как будто стала наполняться студеной влагой, как от проступающего через нее ручья.

А потом Кэт развернулась, подхватила корзину и побежала вниз к теплому шершавому от лишайников валуну. Она бежала так быстро, что почти не чувствовала камней под босыми ногами, и только у самого валуна опустилась на землю, облокотилась на уже потеплевший от солнечных лучей бок и прикрыла глаза, тяжело вдыхая свежий горный воздух.

Все, хватит на сегодня. Кэт быстро распределила собранное по мешочкам, выпила глоток чая, обулась и, даже не оглянувшись, зашагала вниз.

Элайзы дома не оказалась. Стол был убран, и на уголке лежала записочка, сложенная вчетверо. В бумаге были деньги. Кэт удивленно повертела их в руках и вернула обратно, а потом сразу стала выкладывать мешочки. Травы следовало разобрать незамедлительно. Но поскольку дом был не заперт, Элайза была где-то рядом, и Кэт, разложив пока травы на столе, вышла в сад. Подругу она нашла на заднем дворе. Та, облачившись в соломенную шляпу с широкими полями и тканевые перчатки, приводила в порядок одну из самых запущенных грядок.

– Ну это как-то слишком… – за время спуска с горы Кэт успела немного прийти в себя.

– А что ты думала тут застать, – усмехнулась Элайза, отставляя ведро с сорняками, – когда отправилась на прогулку в горы одна? А обещала мне все показать.

– Я же за травами, – в подробности этого восхождения она вдаваться не стала. – На следующую возьму тебя. Но начнем мы с города и набережной. Мне сейчас надо травы развесить, потом поедим и пойдем.

– Отлично, я как раз тут успею завершить тоже.

– А ты уверена, что надо? – Кэт с сомнением окинула взглядом облагороженные растения. – Может, тут и не все сорное…

Элайза помахала ей перчаткой:

– Я вижу, что посадки смешанные, не волнуйся. Да, кстати, тут заходила мадам с ревматизмом, как ты и предупреждала. Я ей отдала подписанную баночку. Она оставила деньги.

– Фрау Анкерман сразу оплатила свой заказ? – вскинула брови Кэт.

– А разве может быть как-то иначе? – посмотрела на нее Элайза с наигранным недоумением в голосе.

– Эх, строга… – покачала головой Кэт.

– Согласись, она не производит вид бедствующей старушки, которой следует отпускать в долг, а потом притворяться, что и сама не помнишь о нем.

– Нет, конечно, фрау Анкерман все оплачивает. Просто… Тут в другом дело…

– В чем же?

– Ну там… Вначале заглянуть за снадобьем, потом его забыть, потом деньги занести, потом вспомнить…

– А… – протянула Элайза, догадываясь, – то-то она все о тебе расспрашивала, потом пыталась обо мне. Поболтать просто хотела?

– Да, верно, – пожала плечами Кэт.

– Да, у наших тоже это случается, но я в этот момент все больше коровок осматриваю. Но ты права – беседа порой хорошее лекарство.

Кэт кивнула и поспешила к травам. Медитативное заплетание кустиков и их развешивание на чердаке окончательно успокоило ее, и ко времени обеда Кэт уже чувствовала себя стоящей на твердой почве. Днем зашла еще одна постоянная клиентка, но в целом по воскресеньям ведьму старались лишний раз не тревожить. И только те, кто уже давно ходил к ней, знал, что она соблюдает иные выходные, нежели общественные, и навестить в воскресный день не будет невежливо.

– Сегодня я покажу тебе Дорфштадт, – гордо провозгласила Кэт. – Мне очень полюбился этот город. Ты, может, и привыкшая к старинной архитектуре, а вот в моем городке все здания были тоскливо однотипны и крайне унылы. И после этого, разнообразие здешних домиков каждую прогулку приводит меня в восторг. Казалось бы, за пару лет должно примелькаться. Но нет! Каждый раз восхищаюсь красотой этого городка и природы, в которую он буквально погружен, и вспоминаю, как же мне повезло… – закончила она мечтательно.

– После такого представления мне просто не может не понравиться Дорфштадт, – Элайза поднялась, поправила баранки косы, спускающиеся на шею, и нацепила соломенную шляпу, затенившую ее веснушчатый нос. Как все рыжие люди, Элайза быстро сгорала на солнце. И когда, например, Виктория благородно бронзовела от прикосновения его лучей, Элайза мгновенно краснела, как спелый помидор, что во время их совместного путешествия очень забавляло черноволосую ведьму. Кэт в этом смысле не могла похвастаться темным загаром, но в то же время если сгорала, то не сильно, и потом сменяя красноватую кожу на более смуглую.

Кэт рассмеялась, оглядывая подругу, все в том же платье с завышенной талией и шляпе.

– Ты почти как со страниц романов твоей землячки!

– Не преувеличивай. Лето – это время легких платьев и шляп. Идем же!

Глава 6. Часы, быки и рыцари

Стоя на подоконнике, Уолли ухватил ручку окна, с силой потянул на себя створку и отцепил верхнюю щеколду. «Вот так-то!» Теперь окно с легкостью распахнулось во всю ширь, и воздух свежего горного утра потек волной в комнату. Мальчику даже показалось слегка прохладно в одной майке и шортах. На мгновение он обернулся на посапывающую под одеяльцем сестренку, а затем сиганул в окно.

Детская располагалась на первом этаже. Но поскольку в доме был еще подвал, то первый этаж возвышался над землей, и ко входу вело крыльцо с лесенкой в несколько ступеней. Уолли как-то приходилось прыгать и с большей высоты – с дерева, так что прыжок в пол-этажа вряд ли мог смутить его. Словно кошка, он припал к земле, приземлившись на корточки, прислушался, а потом резво припустил вдоль дома и дальше по тропинке.

Вчера он честно выполнил указание дедушки, но нынче решил просто лишить его возможности дать новые. Неизвестно, что они там еще удумают после вчерашних приключений Роджера. А Мэри-Лу денек может провести и с бабушкой.

«Ушел гулять. Вернусь к ужину», – на всякий случай накалякал он карандашом на обрывке бумаги и придавил ее толковым словарем. В конце концов, последние деньки до школы, а они как барашки в загоне. Пусть Мэри-Лу воспитывают, а у него тоже свои дела есть! Вон Роджер и тот себе подругу завел. Их-то нелюдимый Роджер!

На радостях Уолли практически пробежал всю дорогу до дальней фермы. Там он, не смущаясь, перелез через забор и, пригибаясь под окнами, пробрался на задний двор.

– Фи! Шу! – заорал он двум мальчишкам его возраста.

Один, сидевший на заборчике загона, сразу обернулся и весело замахал рукой. Но второй, чертами очень похожий, но чуть худее, был увлечен игрой в догонялки с молодым бычком, еще теленком, но уже слегка заматеревшим. Темного окраса бычок к таким забавам, да и самим близнецам, видимо, был привычный с самого рождения, и хоть уже окрепший и превращающийся постепенно в быка, совершенно не ощущал статуса и размеров и носился с мальчишкой, поднимая копытами пыль.

Близнецов звали Фридрих и Шульц, но такие имена им не только не нравились, но и не слишком подходили их виду. Вечно с синяками, продранными то коленями, то локтями, они в своих проказах были устрашением местных фермеров и причиной постоянных усталых вздохов матери. Однако помогать по хозяйству все-таки поспевали. В итоге их имена как-то сами собой сократились до пары букв, и не только их сверстники, но порой и родные звали их так.