Урожай Мабона - Сутягина Полина

Поначалу на их появление бычок не обратил внимания, слишком занятый мельтешением Уолли. Но после призыва пеструшки стал сбавлять обороты. Корова снова тоскливо замычала. А Уолли, наконец, заметил машущего ему с крыши Фи и рванул к лестнице.

– Ну я вам… Устрою… – фрау Шнайдер произносила это негромким голосом, обращаясь будто бы к бычку, и когда он приблизился, быстро накинула петлю ему на шею. – Вот вернется отец… он вам… – и тут ее нога наступила на что-то, раздался легкий скрежет. И приподняв стопу, она увидела золотые часы мужа и отдельно их крышку.

У всех перехватило дыхание. Еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на гневный крик и не напугать бычка, она произнесла сквозь зубы: «Быстро вниз!»

– Иди привязывай! – и кинула веревку подошедшему первым Шу. Наклонившись, женщина аккуратно подобрала с земли часы, обтирая их краем фартука. – Остолопы, а не дети! Кто ж вам позволил?

С виноватыми лицами показались Фи и Уолли. Мать тоскливо разглядывала две части часов. И не поднимая глаз произнесла:

– Пеструшку отведите на место…

– Может, починим… – тихо протянул Уолли, пытаясь разглядеть, насколько повреждены часы.

Только теперь фрау Шнайдер заметила третьего соучастника дела.

– Ах, еще и ты тут! Явился – не запылился! Почему каждый раз, когда ты приезжаешь, мои как с цепи срываются?

Обвинение было не совсем справедливым, учитывая, что и без него близнецы проказничали немало. Но возражать Уолли не стал. В конце концов, это именно при нем вырвался бычок, но хуже всего было то, что это именно он предложил воспользоваться часами. Уолли опустил голову, ковыряя носком землю. «Если виноват, то сам и исправляй» – говорила ему мама. Уолли тяжело вздохнул.

– Фрау Шнайдер, давайте я попробую починить…

– Ты? – она снова посмотрела на мальчика. – Ты-то как их починишь?

– Ну не совсем я, – решение далось ему нелегко. Оно значило сознаться во всем деду и принять вынесенный им приговор. А уж он отчитает знатно. Только вот кричать не будет, дедушка умел подбирать так слова, что лучше бы уж кричал… И все-таки именно герр Кляйн и мог тут помочь. – Мой дедушка разбирается в часах.

– Разве герр… Кляйн, да?… он понимает в часах? – фрау Шнайдер покрутила в ладони часы мужа. – Ну хорошо тогда. Обожди.

Она ушла в дом и через некоторое время вернулась с бархатным чехольчиком, куда аккуратно уложила часы, прикрыв циферблат сломанной крышкой.

– Но учти, это очень дорогие часы. Они достались моему мужу еще от его отца, а ему от его отца, а ему от его отца. Понял? Так что не потеряй!

– Нет, нет… – помотал головой Уолли.

– Я его провожу, – вернулся из сарая Фи.

– Я тебе провожу, – шикнула на него мама. – Вы у меня оба сегодня никуда не пойдете. Один – марш курятник убирать! Да не так, как в прошлый раз. Кур не пугать, ясно тебе? А второй – коровник чистить! И только подумайте шастнуть куда. Отец вечером обо всем прознает. Так что, давайте-ка мигом… А потом у меня еще для вас дела задуманы, – она посмотрела на Уолли: – Ну а ты иди тогда спроси у герра Кляйна и вечером зайди, скажи о его решении.

Фи развел руками за спиной матери, а Шу махнул другу рукой, мол, «ну прости уж». Попрощавшись, Уолли зажал в ладони чехол с часами и зашагал в сторону дома. Мало его побега, теперь еще вот, он глянул на свою ношу. «Вчерашние приключения Роджера теперь никто и не вспомнит», тяжело вздохнул мальчик.

Уолли жгло чувство несправедливости от произошедшего: только вырвался на свободу и тут же попал в передрягу. «Все как-то проще, когда ты маленький» – размышлял он, не слишком торопливо шагая по тропинке, по которой этим утром несся чуть ли не вприпрыжку. Вот только было непонятно, проще оттого, что отношение окружающих к тебе, да и к самому себе снисходительнее в младшем возрасте, или же проделки тогда имеют меньшей величины последствия. Дом приближался стремительнее, чем Уолли сейчас хотелось. Окна на первом этаже распахнуты, оттуда доносилось позвякивание посуды и голоса́. Не иначе, бабушка обед готовила.

И готовила она его не одна. В этот день на нее неожиданно оставили любимую внучку. Уолли сбежал, но это было ожидаемо. Фрау Кляйн казалось совершенно очевидным, по опыту предыдущих приездов внуков, что Уолли подле дома долго не удержать. Да и потом, погода стояла отличная, и зачем бы детям сидеть в четырех стенах. Но ее муж отчего-то противился разрешить Роджеру продолжать общение с дочерью их соседей. В это утро тот снова собирался сопроводить подругу на верхние пастбища, и поскольку прошлого дня он хоть и вымок, но не простудился, фрау Кляйн не видела в такой прогулке ничего дурного. Тем более Роджер говорил что-то о возвращении брату девочки одолженных у него вещей.

– Юная мэдхен и без тебя с этим справится. У тебя же школа скоро, и я подготовил некоторую литературу, которая может быть полезна. Через пару лет тебе поступать, и следует больше времени уделять образованию, нежели прогулкам с фермерскими девчонками.

«Можно подумать, мальчик мало времени за книгами проводит» – недоумевала такому решению мужа фрау Кляйн. В книгах ли было дело? Она прожила с Рихардом весьма значительное время, чтобы ощущать его практически как часть себя. И если не всегда сразу понимала его мотивы, то практически всегда могла догадаться, стоит ли за его словами что-то иное, чем произносимое. А ее муж редко озвучивал все, что думает, целиком. Но уточнить наедине, чем же ему пришлась не по нраву дочь Бруннеров, у фрау Кляйн пока не было возможности.

Роджер на некоторое время ушел в свою комнату, а потом вернулся полностью собранный и, заявив, что уходит гулять, стремительно вышел за дверь. Герр Кляйн с хмурым видом удалился в кабинет. Поэтому утро фрау Кляйн провела исключительно в компании Мэри-Лу. Вначале внучка вызвалась помочь ей в небольшом огородике, который держала фрау Кляйн. Она нацепила на внучку большую красную панаму и отправилась с ней во двор. Малышка честно старалась поучаствовать во всем, правда, хватало ее не слишком на продолжительное время, и вскоре она уже искала себе новых занятий, а бабушка, с трудом отрываясь от своих, только и высматривала красную панамку, мелькающую то у сарая с инструментами, то у компостной кучи, то, не приведи Господи, у колодца. Наконец, пришло время переместиться в дом, и фрау Кляйн уже была готова вздохнуть с облегчением, и тут Мэри-Лу заявила: «Бабуля, я буду помогать тебе готовить обед!» Бабушка сразу начала прикидывать, какие задания можно дать внучке, где не будут фигурировать ножи и плита. Вначале она отправила ее мыть в тазике овощи. Наверное, овощи она все-таки помыла, но также и свой фартук, подол платья, сандалии и часть пола вокруг тазика. Мэри-Лу была убеждена, что каждое дело надо осуществлять тщательно, и не дала спуску ни одному огуречному пупырышку. Пришлось вести ее переодеваться, отложив недопотрошенную рыбу. После нескольких таких приключений все же удалось завершить с рыбой, и можно было отдать кусочки внучке для обваливания в муке, а пока самой нашинковать овощи.

Уолли появился на пороге как раз, чтобы обнаружить стоящую на стуле у стола счастливую Мэри-Лу с руками по локоть в муке. В первый момент бабушка даже его не заметила. И если бы не сестра, то он бы успел прошмыгнуть тихонько наверх.

– Уолли, – замахала ладошками Мэри-Лу, взметая белые облачка. – А мы думали, ты на целый день сбежал.

– А, вернулся! Роджера по пути не видел?

Уолли только покачал головой.

– Ты что это хмурый какой-то? С друзьями поссорился? – поинтересовалась бабушка и потом увидела успехи Мэри-Лу и тихонько вздохнула.

– Нет, – буркнул Уолли и удалился.

Внучка и бабушка переглянулись.

– Может, он рыбу не хочет? – предположила Мэри-Лу с сомнением в голосе, поднимая пальчиками основательно облаченный в муку кусок рыбы.

– Вот уж не знаю, – фрау Кляйн забрала тарелку с рыбой и направилась к плите. – Молодец, Мэри-Лу, спасибо, – добавила она внучке, и пока та не видела, немного очистила рыбу от чрезмерно обильного кляра. – И что с ними творится? – бабушка поставила греться сковороду, размышляя вслух. – Может, это на них так волнение перед началом учебного года сказывается…