Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Чародей помолчал, взвешивая следующие слова.

— Иными словами, — уже почти прошипел он, — Совет гильдии попросту скормит вас государственной службе безопасности. Причём с удовольствием. Мы не станем защищать преступника, осознанно нарушившего закон славного королевства Эпир…

— Да я не знал, что они прокляты! — взвыл кривоногий торгаш, бросившись к решётке и вцепившись в неё изо всех сил. — Не знал я!

Дамба прорвалась. Вода хлынула нарушу.

— Не я их делал, клянусь всеми богами! У меня и навыка-то бы не хватило! Я не знал, к чему всё это может привести, понимаете вы, нет?! Я в отчаянном положении находился, куда, по-вашему, мне было деваться — меня к стенке прижали, поймали!

— Не делали что?

— Украшения эти! Побрякушки всякие, цепи, медальоны… ошейник этот чёртов, чтоб ему провалиться!

— Так это что выходит, он мне проклятый ошейник продал?! — вскочил со своего места сеш, в ярости прижимая уши к массивной голове и скаля крупные жёлтые клыки. — Это преступление против жизни, я требую…

— Тишина! — Лиман несколько раз лупанул ладонью по столу, призывая замолкнуть и зрителей, и непосредственных участников процесса. Даже Захария к нему обернулся. — Сохраняйте спокойствие или будете выведены из зала заседаний! Боги милосердные!..

Красный, вспотевший, он вытер блестящий скользкий лоб и загрёб назад мокрые редкие волосы. Несколько капель, сорвавшись с ладони, упали на стол в опасной близости к неисправному артефакту сдерживания на подушке для улик. Заговорить он смог, только отдышавшись — присутствующие дожидались этого момента в тишине.

— Так… Господин Лакшасси, вы в третий раз нарушили правила сегодняшнего заседания, — проворчал он рвано и нервно. — Мне бы по-хорошему выставить вас отсюда и закрыть это дело к чертям по административным причинам, как того закон требует… Но вижу, что теперь это уже гораздо серьёзнее всё становится. Господин магистр, у вас много ещё вопросов к подсудимому?

— Достаточно.

— Плохо… Очень плохо.

Да у мужика стальные яйца!

— Боги правые… При всём уважении, господин магистр, суд треб… кхм, требует предоставить исчерпывающие доказательства того, что ваше личное расследование не только имеет отношение к нашему сегодняшнему заседанию, но и легитимно с точки зрения законодательства. В противном случае, я попрошу вас вернуться на кавеи. Понимаю ваше раздражение и желание узнать у подсудимого мотивы его действий, однако не вижу связи между иском господина Лакшасси и покупкой этих кристаллов в вашей лавке. Потрудитесь объяснить.

Ответом ему был краткий и обрывистый смешок. Не то чтобы колдун решил проявить неуважение, но подобный запрос ещё в начале правления Хэдгольда не имел бы абсолютно никакого значения и смысла.

— Времена и правда меняются, — проговорил он не то устало, не то с грустью, не то, опять же, разочарованно. — Как скажете, господин судья. Прошу обратить внимание на господина Хошо.

Головы присутствующих повернулись к подсудимому. Захария молча опустил руку в свой карман и выудил оттуда уже знакомый Максиму футляр, с которым в последнее время вообще не расставался. Лицо торгаша вытянулось и побелело как молоко.

— Знакомая вещь? — чародей улыбнулся.

И только тогда Максима, наблюдавшего за наставником как никогда внимательно, наконец осенило… Колдун до сего момента вообще ни черта не был уверен в том, что делает! Всё, что он говорил — всё, что он вытворял — было блефом чистой воды! Предположения, догадки, но ни одного прямого подтверждения на руках не лежало!

— Вижу, что знакомая, — владел собой Захария потрясающе. Ни мускулом не показал облегчения, которое, безусловно, должен был в этот момент испытывать. — У нас два пути, господин Хошо. Либо обо всём расскажете вы, либо расскажу я. В первом случае из этого зала суда вы отправитесь в темницу и будете содержаться там всё то время, пока идёт новое расследование. Во втором из этого зала вы сразу отправитесь на эшафот, поскольку дать показания вам уже не позволят. И станете первым за много лет… — он поднял свободную ладонь и продемонстрировал заключённому длинные почерневшие пальцы, — …кого я прилюдно казню по прямому распоряжению Его Величества. Почему вы на меня так удивлённо смотрите? Или думали, что корона не отреагирует на организованную вами попытку покушения?

Упоминание короны выдавило из судьи новую волну едкого пота. Пропитавшаяся насквозь одежда липла к нему как смола. Теперь Лиман уже не рисковал подавать голос. Зато Хошо прорвало — и теперь, несмотря на нарастающий монотонный гул пересудов, его было не остановить.

— Да, да, да, это я его отнёс! Я отнёс! — торгаш едва не плакал, и, кажется, причины разрыдаться-то у него намечались нешуточные. — Что мне делать было? Меня к стенке прижали… со всем моим прошлым!..

— А что это у него за прошлое такое? — отчётливо услышал Макс шёпот поблизости: старичок Тит, звякнув цепью, нагнулся к уху Лау Дан.

Тот в ответ только плечами пожал: для совета гильдии, кажется, развернувшийся диалог был не меньшим откровением, чем для молодого Путника. А вот Бастик тут же оживился, перегнулся через серокожего доктора и начал воодушевлённо тараторить что-то неразборчивое крайне возбуждённым шёпотом.

— Угрожали расправой, угрожали лавку мою сжечь, всех родственников найти угрожали! От меня всего-то и требовалось, что слушаться и делать что велено! Я не знал ничего, клянусь!

— Подсудимый, сядьте и прекратите кричать, — собрав воедино остатки самообладания, велел Лиман. — Господин магистр, вы понимаете, о чём сейчас идёт речь?

— В общих чертах, — Захария больше не выглядел злым. Теперь он был до предела сосредоточен. — По порядку, Атталь. Что именно тебе велели сделать?

— Отнести! Завернуть, как будто подарок, и подбросить под дверь… вы сами знаете кому.

— Отвечайте на вопрос как подобает, подсуд…

— Не перебивайте, пожалуйста, — колдун продемонстрировал судье выставленную ладонь. Безусловно, это шло против всех мыслимых правил, никто не позволял себе так разговаривать с представителем исполнительной власти. Но Макс хорошо запомнил недавнее наставление: «Не делай того, за что не готов нести ответственность» и знал прекрасно, что уж Захария-то привык отвечать за свои действия и поступки больше остальных. — Ты знаешь, что внутри этого футляра?

— Браслет. Украшение. Мне так велели сказать, если кто-нибудь меня поймает, но никто не поймал, поэтому…

— Как тебе велели объяснять происхождение этого браслета?

— Что это… — Хошо всхлипнул. — Что мне ювелирных дел мастер это передал и попросил донести до… ну, сами понимаете… потому что я живу близко и потому веду иногда с их домом торговые дела. Якобы ему это отправляли на починку.

— Кто именно велел тебе его туда отнести?

— Не знаю я её, — торгаш оставался на ногах, но колени его дрожали. — Какая-то приезжая молодая девка, я впервые её видел! Вернее, не в тот день впервые, а вообще… В смысле, раньше с ней знаком не был…

— Сколько раз вы встречались?

Торгаш зарыдал. Он продолжал говорить с надрывом и отчаянием, но даже не замечал, как слёзы капают из его глаз на грудь и мелко трясущийся от страха живот.

— Три раза, господин магистр, три всего! Клянусь чем угодно, трижды!

— Что происходило в первые две встречи?

— Она… она пришла вскоре после того, как я открылся. Месяца два назад. Не помню, какого числа, клянусь, не помню!

— Дальше.

— Пришла и предложила мне продать ей кое-какие безделицы…

— Какие именно?

— Да я не помню, господин магистр, жизнью клянусь! — провыл Хошо. — Какие-то зелья, ничего примечательного, простая покупка! Просто… ну, не дешёвые были зелья, только и всего! Сказала, что знает, какой гильдии я принадлежу, сказала, что вы с ней в ссоре и она на вас в обиде, а товар ей ну очень нужен. Хотела обойти гильдийный налог, потому что не хотела, чтобы вам даже медяк достался из её кармана. Предложила… договориться.