Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Она сильно переживает, наверное?

— Сам-то как думаешь? — Давид фыркнул, но тут же нахмурился и прикусил щёку. — Прости. Ты не виновен в случившемся, мне не следовало…

— Вообще не за что, — искренне качнул головой Максим. — Я даже близко представить не могу, через что сейчас проходит твоя семья, но догадываюсь, что приятного во всём этом мало. Так что вот вообще не парься.

И вновь они замолчали. Беседа отчего-то не клеилась. Но младший Агнеотис, вне всякого сомнения, на что-то себя уговаривал — это чувствовалось по его осанке и отражалось в беспокойном лице. То, как он натирал пальцами костяшки левой руки, как зажимал зубами нижнюю губу, как неуверенно косился на Путника и взволнованно отворачивался всякий раз, когда Макс на себе этот изучающий взгляд ловил — в его нынешнем состоянии буквально всё кричало о том, что есть нечто ещё, о чём они должны поговорить. И эта тяга высказаться, желание открыться начинали Макса всерьёз беспокоить — хотя бы по той причине, что их взаимоотношения далеко не на том уровне доверия находились, чтобы Давид теперь испытывал такую потребность именно в отношении бывшего конкурента за должность.

Не иначе как что-то важное. Что-то, о чём студент не мог рассказать, например, Захарии. Или, возможно, даже не столько не мог, сколько не хотел.

— Так, — с играми разума у парня никогда особо не складывалось, намёки и экивоки разрушительно влияли на его привыкшую к прямолинейности психику, и чем-то обеспокоенный дворянский отпрыск, упрямый ровно настолько, чтобы молча заражать своим беспокойством окружающих, быстро ему надоел. — Хватит. Рожай давай.

— Прости?

— Ты ёрзаешь, как девчонка на четырнадцатое февраля, — Макс кивнул на побелевшие уже от бесконечного натирания костяшки чужих пальцев, и хотя полностью метафору Давид закономерно не понял, общий смысл он, разумеется, уловил. И порозовел — не то от возмущения, не то от смущения. — И ты явно не просто на крыльце посидеть и на звёзды посмотреть припёрся. Что-то случилось, я прав?

Уже почти набравшийся смелости, студент, намерения которого так безапелляционно раскрыли, стушевался. Прозорливость на грани с безумием, которой владел молодой Путник, начинала пугать по-настоящему. И хотя поздно было ругать себя за несдержанность и неспособность скрыть истинных мотивов своего сегодняшнего появления у дома колдуна, Давид сомневался, стоит ли доводить дело до конца, да и вообще поднимать неоднозначную тему.

Вот только без обсуждения этой информации ему не удастся сообщить кое-что другое. А это уже практически нарушение Кодекса, на что младший Агнеотис, вне всяких сомнений, осознанно пойти бы не посмел. Он много думал о том, сможет ли предупредить Максимуса об опасности, не раскрывая всех карт, но вовремя вспомнил, что этого юношу вряд ли удастся провести банальными трюками, зато запросто получится испортить с ним отношения.

— Да господи боже, говори уже.

— Видишь ли, я… — Давид сглотнул. — Я пришёл не только из-за того, что волнуюсь за мать.

— Это я уже понял.

— Не пойми меня неправильно, я всерьёз встревожен этими событиями и хочу как можно скорее узнать то, что удалось узнать вам с господином магистром про это ужасное покушение. Но… есть кое-что, что я хотел сообщить тебе.

— Мне? — переспросил Макс. — Интересно девки пляшут. И что это?

— Видишь ли, — Агнеотис сильнее сдавил себе руку, — Сегодня мне стало известно кое-что очень важное. Нечто… Но прежде чем я расскажу, ты должен дать слово, что никто об этом не узнает. И что когда истина откроется всем остальным, ты никому не скажешь о том, что получил эту информацию от меня.

— Хорошо, — Путник напрягся, — Договорились.

— Это очень серьёзно. Я и сам не должен был этого услышать, это произошло совершенно случайно, но теперь, раз уж это уже произошло, я чувствую себя обязанным передать обстоятельства дела тебе. Дай мне слово, что…

— Да хватит нагнетать-то, я же сказал — буду нем как рыба. Что случилось?

Дефицит тактичности подействовал на студента отрезвляюще. В очередной раз он убеждался, что собеседник — слишком бесхитростный и честный человек, чтобы успешно участвовать в подковёрных политических играх и использовать полученную от Давида информацию ему же во вред. К тому же, и это подтверждал дворянский Кодекс, Давид обязан был предупредить об опасности и тем самым помочь сохранить то немногое, что у Максимуса пока находилось в распоряжении.

— Я узнал, — он наклонился к собеседнику так близко, что едва не касался губами чужого уха, но даже так его шёпот удавалось разбирать с большим трудом, — Что наше королевство в скором времени начнёт войну.

Отстраняясь, Агнеотис рассчитывал увидеть на его лице замешательство, страх, сомнение — даже насмешливую улыбку, свидетельствующую о том, что в эти слова поверит только дурак. Но увидел сосредоточенную попытку сдержать себя в руках и… отголоски вины во взгляде?

— Тут такое дело… Как бы так… — Максу стало до зуда неловко. — В общем, так вышло, что я вроде как немножко в курсе дела.

И теперь уже Давид испытывал замешательство, страх и сомнение.

— Как — «в курсе»?

— Ну, блин… — несмотря на то, что улицы давно опустели и никто не смог бы подслушать их, Путник, подражая собеседнику, сам перешёл на шёпот. — Ты же сам знаешь. Мастер крутится при дворе, общается с Айголь… э-э-э, Его Высочеством, я хотел сказать. У них там информация поставлена будь здоров.

— Ну да, — осоловевший от осознания собственной недогадливости, выдал Агнеотис отупело.

— Но порыв поделиться важными сведениями ценю, — попытался приободрить его Макс. И тут же поднялся на ноги. — Пойдём-ка пройдёмся. Отплачу доверием за доверие.

В чёрных тенях чародейских дубов они даже ног своих толком не видели, и юношам приходилось придерживаться друг за друга, зажимая ткани накидок промеж пальцев, чтобы не потеряться во тьме. Дворянский сын на сей раз не решился зажечь левитирующие огоньки, здраво опасаясь, как бы кто не заметил их перемещений с улицы, а Максим не стал предлагать подсветить дорожку примерно из тех же соображений. Неловко оступаясь, они брели вглубь мрачного сада — Путник почти бесшумно рассказывал, а его собеседник внимательно слушал.

— Выходит, первым на очереди Дендрием. Что ж, этого следовало ожидать, — подытожил Давид задумчиво. — И войска уже под Энларком. Этого я не знал. Давно?

— Чего не знаю, того не знаю, — честно ответил Макс. — Они даты не уточняли. Знаю только, что люди пока не в курсе происходящего. И это странно, конечно.

— Почему?

— В смысле — почему? Армия солдат в полной боевой готовности, с конями, орудиями и провизией идёт через полстраны и стекается в одной точке. Это как вообще может остаться незамеченным? Или для местных это не подозрительно?

— Во-первых, подобные тренировочные вылазки время от времени проводятся во всех концах государства, — спокойно возразил Агнеотис. — Население привыкло к таким сборам и нередко принимает в них непосредственное участие. В ознакомительных целях. Во-вторых, уверен, полки призывали в Энларк поочерёдно, чтобы не привлекать повышенное внимание. В-третьих, не исключено, что какая-то часть снабжения была перенесена туда через порталы.

— Продуманная схема, ничего не скажешь.

— В армии нашего королевства нет места необдуманным схемам. Равно как и в остальных сферах жизни.

— Так, я понял, давай без пропаганды.

— Не понимаю только, почему именно сейчас, — Давид остановился, схватился за свои бока руками и покачал головой. — У Эпиршира были куда более подходящие моменты для нападения. Должна быть причина.

— Должна быть, — согласился Макс и прикусил язык. Есть то, о чём не следовало распространяться даже в порыве благодарности. Особенно в порыве благодарности. — В этом вопросе от меня мало толку, я в Земной-то политике смыслю хрен да ни хрена.

— Если войска собираются под Энларком, значит, война начнётся ближе к зиме, — продолжал рассуждать студент, не заметив, как его собеседника внезапно словно электрическим разрядом дёрнуло.