Лекарь Империи 3 (СИ) - Лиманский Александр

Едва за нами закрылась дверь, как Вероника оказалась в моих объятиях.

— Сначала душ, — прошептала она, целуя меня. — А потом… практические занятия по снятию предэкзаменационного стресса.

Интересная все-таки методика подготовки. И, надо сказать, очень эффективная.

Ночь пролетела как одно мгновение, и утро пришло слишком быстро, ворвавшись в нашу идиллию резким, безжалостным звонком телефона. Он лежал на прикроватной тумбочке и надрывался так, будто случился пожар. Я недовольно проворчал и, пытаясь не разбудить спящую Веронику, потянулся к трубке.

На экране светилось имя: «Величко». Что ему могло понадобиться в такую рань?

— Алло? — прохрипел я сонным голосом.

— ИЛЬЯ! — голос Пончика на том конце провода был наполнен такой паникой, что я мгновенно проснулся. — ЧТО ДЕЛАТЬ⁈ ТУТ ТАКОЕ ТВОРИТСЯ!

Глава 9

— Семен, без паники. Успокойся и говори по порядку, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более ровно. — Что случилось?

— Анализы Зацепина пришли! Те, что мы вчера назначали! Всё чисто! Понимаешь⁈

— Успокойся. Что именно «чисто»?

— Рентген легких — идеальная норма! ФГДС показал только умеренный поверхностный гастрит! — тараторил Величко. — А ему хуже, Илья! Кашель за ночь только усилился, говорит, изжога просто сжигает его изнутри! Я не знаю, что делать!

Странно. Если легкие чистые… Я на мгновение задумался, выстраивая в голове логическую цепочку.

— Так, Семен. Давай без паники. Включай мозг и думай логически. Что нам говорят анализы?

— Что… что у него нет пневмонии? — неуверенно предположил он.

— Верно. Рентген чистый — значит, причина кашля не в легких. Теперь второе. ФГДС показал гастрит. Что это нам дает?

— Ну… у него воспаление желудка…

— И, как следствие, повышенная кислотность, которая вызывает рефлюкс, — подсказал я ему. — Кислота из желудка забрасывается в пищевод, а оттуда — в гортань. Она раздражает кашлевые рецепторы. Вот тебе и кашель при чистых легких. Это классическая картина ГЭРБ.

На том конце провода повисла тишина. Видимо, Пончик переваривал услышанное.

— И… и что теперь делать?

— Лечить гастрит и снижать кислотность, — терпеливо объяснил я. — Назначь ему ингибиторы протонной помпы. Омепразол в двойной дозировке, утром и вечером. Плюс антациды после каждой еды, чтобы гасить кислоту. И, само собой, строжайшая диета, ничего острого, жирного, кислого. Думаю, через пару дней он о своем кашле и забудет.

— Понял! Илья, спасибо! А с Зинаидой Кирилловной что? Ну, той бабушкой.

— Анализы еще не готовы?

— Нет. Обещали только к обеду.

— Как только придут — сразу звони. В первую очередь смотри кальций. И общий, и ионизированный. Если он повышен — значит, моя догадка подтвердилась.

— Хорошо… Илья, а… а если я опять что-то не так сделаю? Если что-то пойдет не по плану?

— Справишься, — твердо сказал я. — Ты умный парень, Семен, просто слишком в себе не веришь. Думай, анализируй. И все получится.

— Спасибо тебе. Правда, спасибо. Удачи на экзаменах!

Я положил трубку и вернулся в номер. Вероника еще спала, свернувшись под одеялом трогательным калачиком. Одна прядь ее темных волос упала ей на лицо, и я осторожно убрал ее. Красивая. И умная. Чертовски мне с ней повезло.

Прошел на небольшую кухоньку, встроенную в нишу, и включил чайник. Пока он закипал, я обдумывал план на день. Экзамен уже завтра. К теории я был готов на все сто. Вероника хорошо помогла с уставом. А вот уже экзамен зависит от удачи — что достанется. Но сначала нужно помочь Веронике с отцом.

— Уже не спишь? — сонный голос Вероники заставил меня оторваться от телефона.

Она встала с кровати и, подойдя ко мне сзади, обняла за плечи. От нее пахло сном, теплом и чем-то неуловимо родным.

— Звонили с работы. Мелкие проблемы, ничего серьезного.

— Справился? — пробормотала она, целуя меня в шею.

— Конечно, — я усмехнулся. — Я же будущий Подмастерье.

— Самоуверенный. Мне это нравится.

Она отошла к чайнику, который как раз закипел.

— Давай быстро завтракать, — сказал я. — А потом… потом пойдем искать твоего отца.

Вероника напряглась, ее утренняя расслабленность тут же испарилась.

— Думаешь, мы его найдем?

— Найдем, — уверенно ответил я. — Владимир не такой уж большой город.

Алкоголики, как и болезни, часто бывают предсказуемы. У них есть свои привычные маршруты, свои «симптомы». Далеко от привычных мест обитания они обычно не уходят. Главное — правильно собрать анамнез и начать поиски с самых вероятных точек.

План действий ясен. «Сначала — кофе и хотя бы подобие завтрака. На голодный желудок ни расследования, ни подготовка к экзаменам не идут,» — решил я про себя.

Вероника, кажется, думала о том же. Она быстро привела себя в порядок, и через двадцать минут мы уже сидели в маленьком, почти пустом кафе недалеко от гостиницы. Утренний город за окном лениво просыпался.

— Расскажи, откуда ты узнала, что отцу нужна помощь? — спросил я, помешивая ложкой в своей чашке.

Вероника вздохнула.

— Он вчера утром позвонил. Первый раз за последние два месяца. Голос у него был какой-то… странный. Тихий, виноватый.

Она сделала глоток кофе, глядя куда-то в пустоту.

— Сказал всего пару фраз. Что-то вроде: «Прости меня, дочка. За все прости». И что ему очень плохо. Я начала спрашивать, где он, что случилось, а он только и ответил, что во Владимире, и бросил трубку.

Это было похоже либо на классический пьяный «крик о помощи», либо на нечто гораздо худшее — на прощальный звонок. Статистически, первое встречалось чаще.

Я достал телефон, открыл карту Владимира и начал прикидывать маршрут. Где в первую очередь можно искать пропавшего человека с алкогольной зависимостью? Стандартный набор: вокзалы, всевозможные рюмочные и пивные в районе его проживания, ближайший пункт неотложной помощи…

— У него здесь есть своя квартира? — спросил я.

— Да. Мамина была, по наследству ему досталась, — она кивнула. — Он после ее смерти сюда и переехал. Сказал, что в нашей старой квартире жить не может. Слишком много воспоминаний.

— Логично, — сказал я. — Значит, начнем поиски с нее.

Покончив с завтраком мы отправились туда.

Спальный район Владимира встретил нас знакомой еще с Мурома серостью пятиэтажек. Обшарпанные подъезды, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Вероника остановилась у одного из таких домов.

— Вот здесь.

Она достала из сумки связку ключей и привычным движением нашла нужный. Мы поднялись на третий этаж. Дверь была заперта на оба замка. Как правило, это означало, что человек уходил осознанно и не собирался возвращаться в ближайшее время.

Внутри квартиры стоял тяжелый, затхлый воздух — смесь перегара, немытой посуды и пыли. Повсюду валялись пустые бутылки. Но что меня удивило, так это относительный порядок. Кровать была аккуратно, хоть и по-мужски, заправлена, вещи не были разбросаны.

— Он старался держаться, — заметил я.

На кухонном столе лежала записка, написанная корявым, дрожащим почерком. «Верочка, прости. Не ищи меня. Ухожу к друзьям.»

Вероника нахмурилась.

— К каким еще друзьям? У него здесь, кроме одного, никого не было.

— С кем он общался? Я имею в виду, собутыльники?

— Был один… Михалыч, — она поморщилась. — Тоже вдовец, они вместе горе заливали. Он где-то через квартал отсюда жил.

Михалыча мы нашли без труда. Дверь нам открыл помятый, небритый, но на удивление трезвый мужик, от которого, впрочем, все равно несло вчерашним.

— Петровича ищете? — спросил он, сразу все поняв. — А, был тут. Позавчера заходил. Денег занял и ушел. Сказал, что последний раз, мол, на билет.

— Куда он собирался?

— А пес его знает, — Михалыч пожал плечами. — Не говорил. Все твердил про какую-то бесплатную столовую.

Благотворительная столовая? Круг поисков сужался.

После пары неудачных попыток, на окраине города нам наконец-то улыбнулась удача. Пожилая женщина на раздаче, услышав фамилию «Орлов», понимающе кивнула.