Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

Они вышли в смежную комнату, прошли анфиладу, со стен которой на Дашу строго взирали картины в модном стиле «подшофе», и мать постучала в дверь, раскрашенную под красное дерево:

– Агриппинушка, можно к тебе?

Ей пришлось постучать сильнее и повторить вопрос. А затем, так и не дождавшись ответа, Аделаида Борисовна распахнула дверь и решительно вошла. Комната оказалась обставленной намного скромнее гостиной, довольно-таки небольшой и больше похожей на дортуар, чем на спальню. А на разложенном диване-кровати валялась коротко стриженная (впрочем, тёмная грива доходила ей до плеч) девица в джинсовых шортах. Из её наушников отчётливо доносился грохот рок-музыки.

– Агриппина! – рявкнула маман, подошла и содрала с темноволосой головы дочери наушники. – Сколько раз говорила тебе…

И осеклась, смущённо покосилась на Дашу.

– Добрый день, – поздоровалась та вежливо. – Это комната вашей покойной сестры?

– Бывшая комната моей бывшей сестры. Сейчас – моя. И ма, я же просила стучаться.

Даша окинула спальню быстрым цепким взглядом и уточнила, не сомневаясь, какой ответ получит:

– Здесь всё осталось так, как было при покойнице?

– Вот ещё! У Симы был ужасный вкус. Кружева и эти... плетёнки. И вышивка, гадость какая!

– Как говорил классик: «что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом», – Аделаида Борисовна поджала губы. – Но, признаюсь, матерью быть хуже.

Даша прошла и выглянула в окно.

– А этот байк под окнами… он Симин?

– Что?! – Агриппина расхохоталась. – Да Сима даже обычный кар водить не умела! У неё маникюр!

– Гриппа!

– Отстань, ма! Я вообще в своей комнате имею права быть одна!

– Вы, по всей видимости, не очень любили свою сестру?

Агриппина зло глянула на Дашу ярко-синими глазами, и госпожа следователь невольно вздрогнула. Близнецы! Было сложно в Гриппе узнать Симу, но, если присмотреться, если представить, что было бы, посещай эта девушка те же салоны красоты, что и сестра…

– А за что было любить эту куклу? За занудство? За «ах-боже-мой-какая-прелесть»? За благоманерную глупость, или, может за то, что захомутала лучшего жениха империи, бросив отличного парня?

– Агриппина! – зашипела мать, багровея. – Поди вон!

– Это моя комната…

– Тут ничего твоего нет! – взвизгнула мадам Птицына.

– Ну и ладно, – Агриппина скривилась.

Вскочила, прошагала мимо них солдатским маршем, за дверью обернулась и крикнула:

– Не ищите меня маменька. Я бухать.

Расхохоталась и понеслась куда-то на выход.

– Взрослые незамужние дочери – это проклятье, – всхлипнула Аделаида Борисовна.

– О, вы правы, – вздохнула Даша, пятясь. – Ох, почти двенадцать! Я совсем, совсем с вами заболталась. Князь велел быть к часу. Простите, меня ждёт аэрокар.

– А шляпка?

– В следующий раз. Мы же встретимся поглядеть на Катеньку?

– Да, конечно… А… насчёт двух миллионов… князь не передумал же, нет?

– Ну что вы! Он даже решил накинуть миллион сверху.

И, не слушая рассыпающуюся в благодарностях мать погибшей девушки, Даша приняла из рук безмолвной горничной шубку и выбежала на лестничную площадку. Вызвала лифт, передумала – понеслась вниз по парадной лестнице – быстрее. Выскочила на заснеженную улицу, пробежала в арку и успела как раз вовремя: Агриппина в косухе и берцах уже садилась на байк. Даша пантерой бросилась на неё, стянула за шиворот, отшвырнула к стене.

– Что за парень? Которого Сима бросила ради князя?

– Вы что себе позволяете? – прохрипела ошарашенная девица.

Даша стиснула её горло. Вокруг порошей сыпался снег, густой, влажный, но уже не дождь. Он быстро покрывал пеленой стены и асфальт.

– Отвечать! – рявкнула зло. – На все вопросы.

– Да иди ты в жопу!

Даша рванула девицу на себя, а затем снова с силой отшвырнула в стену.

– Я н-на помощь поз-зову…

– Хрен ты кого позовёшь, милая. У тебя зрачки расширены. И губы красные как кровь, а под глазами круги.

– Это ещё ничего не…

Девица резко побледнела, сглотнула и задышала часто-часто.

– Не? – Даша подняла бровь. Затем словно тисками схватила тонкую руку Агриппины и задрала рукав косухи. – Это тоже «ничего не значит»?

Обе уставились на пластырь чуть повыше запястья. Мадемуазель Птицына облизнулась.

– Я даже узнаю, что я там увижу, – мрачно заметила Даша.

– Что вы от меня хотите? – вдруг тоненько, рыдательно спросила Агриппина.

– Информацию.

– Но я не знаю, как его зовут! Сима особо мне ничего не рассказывала. Он есть у неё в друзьях в общаторе. Был. Его зовут Чёрный дрозд. Я знаю, что они поссорились.

– Если не знаешь, почему сказала, что парень «хороший»?

Агриппина отвела глаза. Даша зло и коротко выдохнула:

– Это он поставлял тебе битбубурат?

Девица вскинула голову и зло посмотрела на мучительницу.

– И что?! Буб не опасен. Он только для оборотней опасен.

Даша размахнулась и ударила её по щеке. Снова встряхнула.

– Дура. У тебя есть контакты Чёрного дрозда? Не ври, что нет.

Наркоманка всхлипнула. Обиженно и бессильно, как ребёнок. Сползла по стенке на снег, схватилась за голову. Её настроение стремительно менялось, прыгало туда-сюда, как рехнувшийся кролик.

– Это ты продала чёрный жемчуг матери?

– Откуда вы…

– Я даже на фото отличу подделку. Подарки князя тоже продавала?

Агриппина хлюпнула носом:

– Гал всё равно богатый… И все говорили, что он женится на ней. Не всё ли равно плюс-минус колечко?

Идиотка!

– Кому продавала?

– Не продавала я! Это опасно. Я меняла…

– … на наркотик?

– Да.

Тёмная голова опустилась почти между колен. Девица запустила пальцы в волосы. Кажется, начала осознавать.

– С кем менялась? С Чёрным дроздом?

– Да. Нет. Не знаю я ничего!

– Ты же говоришь: не видела парня?

– Не видела.

– Как выходила на связь?

– Я писала в общаторе… Он говорил, куда положить. И потом писал, где забрать, – покорно, сломлено призналась девушка.

Даша мрачно посмотрела на неё.

– Пиши.

– Что?

– Доставай телефон и пиши Дрозду.

Агриппина вынула из кармана сотовый. Рука её тряслась. Дашин мобильник тоже вдруг пискнул. Следовательница машинально разблокировала экран. «Добрый день, – гласило сообщение от Влада. – А у меня вечером свидание». Даша моргнула. Он серьёзно? «Не сейчас», – написала она и, не читая ответ, убрала телефон в карман.

– Что писать? – угрюмо уточнила Агриппина, начинающая злиться.

Настроение наркозависимых всегда изменчиво. Даша знала это.

– То же, что обычно. Напиши, что есть товар. Пусть скажет, куда положить.

Девушка открыла сообщения общатора.

– Ну-ка, покажи мне его, – потребовала Даша.

Но Чёрный дрозд, по-видимому, был осторожен: страница оказалась закрытой, вместо портрета – фотография тёмной птицы. Даша мысленно повторила адрес профиля запоминая.

«Привет, – набрала Агриппина. – Мне нужна доза». Она так и сидела задницей на водоотливе, расставив согнутые ноги и повесив голову. Ей ответили почти сразу. «Что взамен?». Девушка вопросительно посмотрела на Дашу.

– Тебе понравится, – продиктовала та.

«Так не пойдёт, – ответил Дрозд. – Пришли фотку».

Даша скрипнула зубами. Матёрый. Сняла с себя ожерелье из поддельного жемчуга, положила на колёсоотбойную гранитную тумбу.

– Фоткай, – велела невольной сообщнице.

При таком свете даже ювелир не отличит его от настоящего. Агриппина трясущейся рукой сделала снимок и отослала Дрозду. Тот отозвался почти сразу:

«Зачот. Пару сек, напишу».

– Ты знаешь, что князь не планировал жениться на твоей сестре? – спросила Даша, кутаясь в шубку.

– Мне похрен.

– Как Сима вообще умудрилась с ним познакомиться?

Агриппина посмотрела на Дашу тусклыми безжизненными глазами. А потом вдруг мерзко захихикала:

– Он её убил, да? Вы же поэтому сюда припёрлись? Светлость беспокоится, не сказала ли Сима кому-нибудь то, что узнала. Он же поэтому обещал жениться на ней, да? Потому что она знала, знала!