Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

«Выбрасывать это — преступление, — подумал я. — Этот кусок недостаточно хорош для клинка, но он в сто раз лучше любого железа в этой деревне. Из него можно сделать отличные инструменты, которые прослужат десятилетия».

Я взял зубило и наметил на оставшейся части контуры будущих инструментов: пары больших клещей, нескольких пробойников и бойка для нового молотка.

— Вот это, Тихон, — сказал я, указывая на основной контур, — станет нашим мечом. А вот это, — я указал на остатки, — станет нашими первыми настоящими инструментами. В хорошем хозяйстве ничего не пропадает.

Я держал в руках заготовку с нанесённой на неё «картой». Я знал о ней всё. Я видел не уродливый брусок, а уже готовый, идеальный клинок, который просто ждал, когда его освободят из металлической тюрьмы.

План дальнейшей ковки был ясен как никогда. Я чувствовал невероятный прилив уверенности и сил.

«Аудит завершён. Материал признан годным с определёнными допусками. Техническое задание нанесено прямо на заготовку. Всё, что осталось… это огонь и молот».

Утро встретило нас запахом остывшего металла и чувством завершённости первого этапа. На наковальне лежал он — уродливый, тёмный, но полный скрытого потенциала брусок пакетной стали, с нанесёнными на него меловыми очертаниями будущего клинка. Моя карта сокровищ.

Тихон, который уже принёс из дома скромный завтрак, с надеждой посмотрел на заготовку.

— Ну что, господин? Теперь-то меч ковать будем? Вытягивать лезвие?

Я покачал головой.

— Нет, Тихон. Ещё рано. Это пока просто стопка из нескольких толстых слоёв. Она прочная, но недостаточно. Чтобы клинок был по-настоящему упругим и твёрдым, как я задумал, эти слои нужно сделать невероятно тонкими и тщательно перемешать между собой.

Старик посмотрел на меня с недоумением.

— Перемешать? Да как же их перемешаешь, они же железные?

Я усмехнулся. Пришло время для очередной лекции из цикла «Занимательная металлургия для чайников».

— Представь, что мы месим тесто, Тихон. Мы берём кусок, раскатываем его, складываем пополам и снова раскатываем. И снова. И снова. С каждым разом слоёв в нашем «тесте» становится вдвое больше, а сами они — тоньше. Мы будем делать то же самое, но с раскалённой сталью. Мы будем складывать и сваривать этот брусок снова и снова, пока он не превратится в единый, монолитный композит.

«Сейчас у меня в пакете одиннадцать слоёв, — произвёл я быстрый расчёт в уме. — После первого складывания будет двадцать два. После второго — сорок четыре. После третьего — восемьдесят восемь. После седьмого — одна тысяча четыреста восемь слоёв. Это создаст композитный материал с уникальными механическими и, я надеюсь, магическими свойствами. Но главная задача — обеспечить идеальную кузнечную сварку на каждом этапе. Любой дефект, любая частичка шлака или окалины, запечатанная внутри, станет фатальной слабостью, точкой, с которой начнётся разрушение. Здесь нельзя ошибаться».

Прежде чем начать, я должен был подготовить заготовку. Я взял зубило и молоток и аккуратно отсёк от основного бруска те участки с дефектами, которые я наметил вчера. Эти куски хорошей, хоть и не идеальной стали, я бережно отложил в сторону. Оставшийся идеальный прямоугольный брусок я отправил в горн.

— Тихон, давай жар! — скомандовал я. — Мне нужен сварочный!

Старик с энтузиазмом налёг на рычаг мехов. Горн взревел, и пламя начало жадно облизывать металл. Я, используя свой Дар, следил за температурой. Мне нужен был не просто красный или оранжевый жар. Мне нужен был ослепительный, почти белый цвет, когда поверхность стали начинает «потеть», покрываясь блестящей плёнкой расплава, и искриться. Моё «Зрение» показывало мне, как границы между слоями начинают «плыть», готовясь к полному соединению.

— Готово! — крикнул я.

Одним быстрым движением я выхватил сияющий брусок из огня. Тихон, по моей команде, тут же посыпал его флюсом — чистым речным песком, который мгновенно расплавился на поверхности, защищая сталь от окисления и помогая очистить будущий шов.

Я положил брусок на наковальню и точным ударом зубила наметил середину. Затем несколькими быстрыми, сильными ударами молота я согнул брусок пополам, как будто закрывал книгу. Начинка из твёрдой стали оказалась внутри.

Начался самый ответственный этап. Кузнечная сварка. Я обрушил на сложенный пакет серию мощных, частых ударов, начиная от места сгиба и методично двигаясь к краям. С каждым ударом молота из-под него вылетало облако ослепительных, золотых искр — это выдавливался расплавленный флюс и остатки окалины. Кузница наполнилась оглушительным, ритмичным звоном.

Но я видел не только это. Своим Даром я видел сам процесс изнутри. Я видел, как под давлением молота две внутренние поверхности соприкасаются, и их кристаллические решётки начинают срастаться, образуя единый, монолитный, бесшовный сварной шов. Я видел малейшие пузырьки газа или частички шлака, которые пытались остаться внутри, и направлял удары так, чтобы безжалостно выгнать их наружу. Это была микрохирургия с помощью кувалды.

Первая сварка прошла успешно. Пакет стал вдвое толще и короче, а количество слоёв удвоилось до двадцати двух. Теперь начиналась долгая, монотонная, изнурительная работа.

Я снова нагрел брусок и начал его «протягивать» — расковывать обратно до первоначальной длины, делая его тоньше и длиннее. Затем — снова в огонь, до сварочного жара.

На этот раз я сложил его перпендикулярно первому сгибу. Это должно было усложнить внутреннюю структуру, сделать узор будущего клинка более интересным и хаотичным.

Снова флюс. Снова удары молота. Снова сноп искр. И вот у меня в руках уже заготовка из сорока четырёх слоёв.

Процесс повторялся. Нагрев. Складывание. Сварка. Протяжка. Снова и снова.

Кузница наполнилась своим собственным, первобытным ритмом. Рёв мехов. Гудение пламени. И оглушительная, звонкая песнь молота, бьющего по раскалённой стали. Это был танец. Танец человека, огня и металла.

Эта работа изматывала. Моё слабое тело работало на абсолютном пределе. Пот заливал глаза, смешиваясь с сажей. Мышцы рук, спины и плеч горели огнём. Рубаха насквозь промокла и прилипла к телу. В перерывах между нагревами я падал на скамью, тяжело дыша, и жадно пил воду из кружки. Но я не чувствовал усталости. Я был в «потоке». В том самом состоянии предельной концентрации, когда мир вокруг исчезает, и остаётся только ты и твоя работа. Мои глаза горели азартом инженера, который в реальном времени наблюдает за успешным ходом сложнейшего технологического процесса, который он сам спроектировал и запустил.

Тихон, видя это, работал мехами с удвоенной, почти фанатичной силой. Он уже давно перестал что-либо понимать. Он просто видел, как на его глазах его молодой, хилый господин творит настоящие чудеса, превращая кусок железа в нечто невероятное. Он чувствовал, что участвует в чём-то великом.

Восемьдесят восемь слоёв. Сто семьдесят шесть. Триста пятьдесят два. Шесть часов непрерывной, адской работы.

После седьмого складывания, когда количество слоёв в заготовке перевалило за тысячу четыреста, я решил, что достаточно. Дальнейшее усложнение структуры было уже нецелесообразным и могло привести к выгоранию углерода.

Я провёл последнюю, чистовую проковку, формируя из многослойного бруска аккуратную, плотную прямоугольную заготовку — билет. Я не стал остужать его в воде, чтобы не создавать внутренних напряжений. Я просто оставил его медленно остывать в тёплой золе у края горна.

Когда заготовка остыла настолько, что её можно было взять в руки, я приступил к финальному анализу. Внешне это был просто тёмный, чистый брусок металла. Но мой Дар видел совершенно иную картину.

[Объект: Заготовка, дамасская сталь (1408 слоёв)]

[Структура: Ультратонкая, ламинарная. Слои полностью интегрированы. Дефекты сварки: отсутствуют.]

[Магические каналы: Стабильны, переплетены со структурой, образуя сложную, плотную сеть.]