Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

Я с трудом разлепил один глаз. В комнате было светло, шторы уже раздвинуты, и в окно бил яркий солнечный луч, в котором танцевали пылинки.

Надо мной склонился Григорий Палыч. Вид у него был безупречный, как и всегда.

— Просыпайтесь, сударь. Уже девять утра.

Я застонал, накрываясь подушкой с головой.

— Палыч, имей совесть. Я лег в половине второго, если не в два часа ночи.

— Режим есть режим, — неумолимо произнес дворецкий, стягивая с меня одеяло. — Андрей Иванович уже встал и интересуется, когда вы соизволите присоединиться к нему.

Я сел на кровати, протирая лицо ладонями. Тело казалось деревянным, но, к моему удивлению, голова была ясной.

— А ему без меня что, кусок поперек горла встал, или чего? — спросил я. Но дворецкий проигнорировал колкость.

— Что будете на завтрак? — спросил Григорий, расправляя брошенную мной вчера одежду.

— Кофе, — хрипло отозвался я. — Тост с маслом иодно яйцо всмятку. Больше ничего не влезет.

— Сию минуту, — кивнул он и удалился.

Я спустил ноги на пол, потянулся до хруста в позвоночнике.

Вставать не хотелось, но привычка — вторая натура. Тело требовало движения. Как бы я ни устал, а форму надо держать. В моем прошлом мире я видел слишком много людей, которые к сорока годам превращались в развалины просто потому что ленились делать элементарную зарядку., а мне в этом теле еще жить и жить.

Накинув спортивные штаны и футболку, я вышел во внутренний двор. Воздух был свежим, прохладным, и приятно наполнял легкие.

Я начал с простых вращений головой, разминая шею, затем плечи. Левое плечо отозвалось лишь легким натяжением кожи, что очень странно, потому что боли я практически не чувствовал. Надо будет не забыть вытянуть леску.

Я осторожно сделал мах рукой по полной амплитуде и снова удивился.

— Чудеса, да и только, — пробормотал я.

Приседания, наклоны, пара десятков отжиманий от скамейки. Кровь побежала быстрее, вымывая остатки сна. Мышцы налились приятной тяжестью. Я чувствовал себя живым, сильным, готовым если не горы свернуть, то хотя бы пережить этот день.

Вернувшись в дом, я принял контрастный душ, с наслаждением смывая пот.

Осмотрел рану в зеркале. Швы, которые я накладывал рыболовной леской, выглядели так, будто им уже недели две. Тонкая розовая полоска, почти незаметная. Фантастика. Нужно будет потом изучить этот феномен подробнее, но сначала…

Выйдя к двери своей комнаты, я позвал горничную. Она явилась тут же, словно только и ждала моего голоса.

— Принеси, пожалуйста, пинцет.

— Пинцет? — стушевалась она. Еще учиться и учиться у Палыча. Тот бы молча уже метнулся кабанчиком и принес запрашиваемое.

— Шов, — объяснил я одним словом.

— Одну минуту, господин.

Горничная явилась через полминуты, протянув нужный мне инструмент.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

— Нет, спасибо.

Она сделала книксен и тут же испарилась. Я вернулся в свою ванную комнату, открыл шкафчик за зеркалом над раковиной и вытащил одноразовое лезвие для бриться. Аккуратно разрезал узел и не менее осторожным движением схватил пинцетом леску. Ощущение тянущейся под кожей нитки было неприятным, но безопасным. В идеале было бы еще обработать поле каким-нибудь спиртом, хлоргексидином или на крайняк перекисью водорода.

Однако, осмотревшись, я увидел, что ни сукровицы, ни покраснений не было.

— Ладно… — сказал я сам себе, не прекращая удивляться, затем оделся и спустился в столовую.

Отец уже сидел во главе стола. Перед ним лежала стопка газет и планшет, но он не читал. Он смотрел в окно, барабаня пальцами по столешнице. Вид у него был боевой, даже слишком. Глаза горели лихорадочным блеском, движения резкие.

— Доброе утро, сын, — поприветствовал он меня, едва я вошел.

— Доброе, — отозвался я, выдвигая стул по правую руку от него.

Григорий тут же материализовался рядом с кофейником и тарелкой. Аромат свежего тоста и кофе заставил желудок требовательно заурчать.

— Как спалось? — спросил отец, наблюдая, как я разбиваю ложечкой верхушку яйца.

— Быстро, — усмехнулся я. — Моргнул — и уже утро. Ты как? Врачи не звонили? Не ругались, что сбежал?

— Звонили, — отмахнулся он, как от назойливой мухи. — Я им сказал, что, если хотят меня лечить — пусть приезжают сюда, а в палату я не вернусь.

Он сделал глоток чая и, отставив чашку, посмотрел на меня с торжествующим видом.

— Я разослал всем приглашения. Прием будет в воскресенье.

Я замер с ложкой у рта. В голове щелкнул календарь.

— В следующее, что ли? — удивился я. — Неделя на подготовку? Разумно.

— Нет, — отец покачал головой. — В это.

— Так оно же завтра, — я медленно опустил ложку.

— Именно! — он хлопнул ладонью по столу. — Завтра вечером, в девятнадцать ноль-ноль сбор гостей.

Я поперхнулся кофе и закашлялся. Григорий заботливо подал салфетку.

— Кха… Отец, ты серьезно? — просипел я, вытирая губы. — А как ты собираешься все подготовить за один день? Это же не пикник на обочине! Кейтеринг, музыка, декорации, охрана… Люди планы строят заранее!

Андрей Иванович самодовольно улыбнулся.

— Мы с Григорием уже все обсудили.

Я перевел взгляд на дворецкого. Григорий Палыч стоял у стены, выпрямившись в струнку. Лицо его оставалось непроницаемой маской профессионала, но мне показалось, что в глубине его глаз на мгновение мелькнула тень такой вселенской усталости, что мне захотелось обнять старика и дать ему отпуск на месяц. На пенсию его я бы не отпустил, потому что Палыч явно был из тех людей, кто живет ради своего дела. Как только он ляжет на кровать и перестанет шевелиться, то это все, можно сразу на кладбище место заказывать.

Это был взгляд человека, которому сказали: «Построй пирамиду Хеопса к обеду», и он ответил: «Будет сделано, сэр».

— Обсудили, значит, — протянул я, глядя на отца. — Ну, если вы уверены, что у вас получится подготовиться за сутки и не умереть от истощения — дерзайте. Возражать я не буду. Но, по-моему, это авантюра чистой воды.

— Громовы не ищут легких путей, — парировал отец. — К тому же спонтанность — признак уверенности. Если мы можем собрать весь цвет общества по щелчку пальцев — это покажет нашу силу лучше любых пресс-релизов.

Логика в этом была, хоть и самоубийственная для организаторов.

— Тебе нужен костюм, — тут же переключился он, критически оглядывая мою футболку. — Надо снять с тебя мерки. Я вызову портного. Он приедет через час. Сделает все по высшему разряду.

— Не надо, — спокойно ответил я, откусывая тост. — Я уже приобрел себе костюм вчера.

Отец вскинул брови.

— Да что ты? И не показал?

— Так я приехал к часу ночи, — напомнил я. — Ты спал, Григорий спал. Будить вас ради дефиле мне показалось плохой идеей. Но в следующий раз намеренно разбужу. Буду ходить по коридору и стучать тростью, договорились?

Отец крякнул, оценив шутку.

— Ладно, язва. Тогда покажешь сегодня попозже. Хочу убедиться, что ты не купил что-то из прошлогодней коллекции или, не дай бог, клоунский наряд.

— Не переживай, твой наряд я забирать не собираюсь. Черный, строгий, стильный. Тебе понравится.

— Договорились, — он кивнул, пропустив мою колкость мимо ушей. — И трость покажи, раз уж ты о ней упомянул.

— И трость покажу, — повторил я за ним.

Я допил кофе, чувствуя, как кофеин начинает разгонять кровь.

— Могу чем-нибудь помочь? — спросил я искренне. — Все-таки прием в мою честь. Нехорошо, если я буду просто сидеть сложа руки, пока вы тут носитесь.

Андрей Иванович отмахнулся.

— Нет-нет, отдыхай. Ты и так со мной возился. Плюс ты не знаешь специфики. Григорий со всем справится. У него все под контролем. Правда, Гриш?

— Все верно, господин.

Отец поднялся из-за стола, взял свои газеты.

— Пойду в кабинет, надо сделать пару звонков лично. Некоторые персоны требуют личного приглашения. Да и пора бы совету директоров напомнить, что я вернулся к работе.