Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

— Ну что ж, — вздохнул я, снимая пиджак и аккуратно вешая его на спинку водительского сиденья, чтобы не помять. — Будем впихивать невпихуемое.

Я открыл заднюю дверь. Мне было почти физически больно осквернять это великолепие пакетами из супермаркета, но выбора не было.

Нащупав рычажки фиксаторов, я дернул их. Спинки задних сидений, слава богу, складывались в ровный пол — хоть какая-то практичность в этом люксовом монстре.

Образовавшееся пространство внушало оптимизм. Засучив рукава рубашки, я принялся за погрузку.

Тяжелые упаковки с водой пошли вниз, создавая базу. Сверху коробки покрепче. Пакеты с хрупким содержимым я распихивал по бокам, стараясь зафиксировать их так, чтобы на первом же повороте они не разлетелись по всему салону.

Это заняло минут пятнадцать. Я вспотел, несколько раз чертыхнулся, когда пакет с крупой попытался прорваться, и пару раз ударился локтем о крышу.

— Все, — выдохнул я, захлопывая багажник. — Теперь ты не лимузин, а фургон.

Откатив пустую тележку на парковочное место для тележек, я вернулся за руль.

Салон наполнился шуршанием пакетов и легким запахом сыра, который пробивался даже через упаковку. Я включил кондиционер на полную, надеясь выветрить этот гастрономический дух до приезда домой.

Следующая точка — винный бутик на Кутузовском.

Москва стояла в своих вечных пробках, но я каким-то чудом двигался бодро. Видимо, карма за добрые дела все-таки существовала.

Бутик оказался именно таким, как я и ожидал: темное дерево, приглушенный свет, тихая музыка и цены, от которых у нормального человека мог случиться инфаркт.

— Добрый день, — поприветствовал меня сомелье, молодой парень с идеальной укладкой. — Ищете что-то особенное?

— «Дварфийская выдержка», 1899 год, — с порога заявил я. — Три бутылки.

Парень моргнул.

— О… Это редкий экземпляр. У нас оставалось всего несколько бутылок в резерве для…

— Я забираю все, — перебил я его, доставая карту. — Цена не имеет значения. У Громовых прием.

— Оу, а них сменился доставщик?

— Прошу прощения? — уточнил я.

— Ну, теперь вы занимаетесь доставкой для Громовых?

— Я и есть Громов, — сказал спокойно. — Виктор Андреевич.

Сомелье побледнел, затем позеленел и стал много раз кланяться и извиняться, обещая через секунду все принести.

По итогу через пять минут копошения в закромах кладовой он вынес мне нужный товар. Я вышел из магазина с деревянным ящиком под мышкой и двинулся дальше.

Сигары нашлись в соседнем квартале. Табачная лавка была пропитана ароматом дорогого табака так сильно, что, казалось, можно накуриться, просто постояв в дверях.

— Куба, Доминикана, высший сорт, — перечислил я требования продавцу — пожилому мужчине с седыми усами, который выглядел так, словно сам скручивал эти сигары на бедре мулатки. — И гильотины. Острые, чтоб палец отхватить можно было.

Старик одобрительно хмыкнул и выложил передо мной коробки, обшитые кедром.

— Хороший выбор, молодой человек. Ваш вкус делает вам честь.

Я кивнул.

— Благодарю. Хорошего дня.

Ящик с коньяком и пакет с сигарами заняли почетное место на переднем пассажирском сиденье.

Оставались устрицы и лилии.

С устрицами пришлось повозиться. Я объехал три рыбных рынка и два специализированных магазина, прежде чем нашел то что нужно.

— Императорские? — переспросил продавец на Дорогомиловском рынке, вытирая руки о фартук. — Есть, конечно. Свежайшие, утром самолет сел. Но, братан, они стоят как крыло от «Боинга».

— Беру два крыла, — вздохнул я. — Двадцать килограмм. И льда побольше — мне их еще везти.

Когда я грузил пенопластовые короба с моллюсками поверх упаковок с водой, «Имперор» заметно просел на заднюю ось. Теперь в салоне к запаху сыра примешался отчетливый аромат моря и йода с устрицами. И, клянусь богами прошлого мира, я искренне надеюсь, что мне не придется менять обшивку салона после этой поездки.

— Надеюсь, Шувалов оценит, — пробормотал я, закрывая дверь. — Иначе я его этими ракушками лично накормлю. Насильно.

Последний пункт. Лилии.

Время поджимало, вечерние пробки сгущались. Я нашел цветочную базу на окраине, куда навигатор вел меня какими-то козьими тропами.

— Белые лилии? — флористка, уставшая женщина в зеленом фартуке, посмотрела на меня с сомнением. — Есть партия, но она… скажем так, не выставочная. Бутоны еще закрыты.

— Покажите, — потребовал я.

Она провела меня в холодильник. Цветы действительно были свежими, стебли упругими, но бутоны плотно сжаты.

— Мне нужно, чтобы они раскрылись к завтрашнему вечеру, — сказал я, осматривая цветы.

— В тепле постоят, добавку в воду сыпанете — раскроются, — заверила она. — Зато простоят долго.

— Беру все что есть.

Охапка лилий, завернутая в крафтовую бумагу, заняла все свободное место, которое еще оставалось в салоне. Теперь сочетание запахов было настолько разношерстным, что это даже описать тяжело.

Я сел за руль, чувствуя, как ноет спина и гудят ноги. Список был закрыт.

Выехав на трассу, ведущую за город, я позволил себе немного расслабиться. Включив музыку погромче, чтобы заглушить шуршание пакетов и плеск воды в багажнике, я придавил педаль акселератора.

Подъехав к особняку, я едва не рассмеялся. Двор напоминал разгрузочную зону крупного логистического центра. У служебного входа стоял белый микроавтобус, из которого двое крепких парней в униформе кейтеринговой службы таскали ящики с продуктами и оборудованием. Григорий Палыч с планшетом в руках руководил процессом, словно дирижер.

Я припарковал «Имперор» рядом, стараясь не задеть суетящихся грузчиков.

— Виктор Андреевич! — воскликнул Палыч, заметив меня. Он тут же подбежал к машине, но, заглянув в салон, его брови поползли на лоб. — О боги… Вы что, ограбили продуктовый склад?

— Почти, — устало улыбнулся я, выбираясь из-за руля и разминая затекшую спину. — Все по списку, Палыч, и даже немного больше. Устрицы, коньяк, сигары, вода, лилии… и ТЕ САМЫЕ, как вы выразились ПАРОЧКА МОМЕНТИКОВ.

Дворецкий виновато отвел взгляд, но тут же нашелся, как выкрутиться из положения.

— Грузчики! — тут же скомандовал дворецкий. — Сюда! Разгружаем машину господина!

Парни, бросив микроавтобус, метнулись к моему автомобилю. Я открыл багажник и задние двери.

— Осторожнее с пенопластовыми коробками, — предупредил я. — Там лед и устрицы. Упаси вас небо, если оно протечет.

Работа закипела. Я тоже не остался в стороне, подхватив ящик с драгоценным коньяком и пакет с сигарами, решив, что такие стратегически важные ресурсы лучше доставить лично.

Через двадцать минут машина была пуста, а кухня забита под завязку. Повара, уже начавшие подготовку, с уважением смотрели на гору устриц.

— Ну вы даете, Виктор Андреевич, — покачал головой шеф-повар, утирая пот со лба. — Дальневосточные? Живые? Где ж вы их достали в субботу вечером?

— Места знать надо, — подмигнул я.

Оставив кухню на растерзание профессионалам, я прошел в столовую. Здесь было относительно тихо. Григорий уже убежал гонять декораторов, которые начали развешивать гирлянды в холле.

Я рухнул на стул, чувствуя, как гудят ноги. Налил себе кофе из стоявшего на подогреве кофейника. Умеет же Григорий позаботиться о хозяевах. Напиток был уже не первой свежести, горьковатый, но горячий.

Сделав глоток, я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. День выдался суматошным, но продуктивным.

В голове всплыла мысль, которая заставила меня открыть глаза и уставиться в потолок.

Прием. Танцы, музыка, светское общество…

Грядущая перспектива весь вечер выслушивать щебетание о новых коллекциях сумочек или, того хуже, отвечать на вопросы о погоде в Крыму, меня не прельщала. Мне нужна компания. Кто-то, с кем можно перекинуться понимающим взглядом, кто не будет падать в обморок от моих циничных шуток.

Кто-то свой.

В голове тут же возник образ. Темные волосы, умные глаза и сногсшибательная красота по меркам людей.