Старшая ветвь (СИ) - Рудин Алекс

На мой взгляд, Николай Сосновский рассказывал не слишком существенные подробности, но я не стал его перебивать.

— Юрий Андреевич достал из сейфа завещание и прочитал его, — медленно сказал Николай и в отчаянии посмотрел на меня. — Саша, мой отец лишил меня наследства.

— Полностью? — не поверил я. — За что? В чем ты провинился?

Николай Сосновский покачал головой.

— Нет, не полностью. Отец оставил мне дом в столице, титул и весь наличный капитал… Но загородное имение и Сосновский лес — все ушло в чужие руки!

Он в отчаянии посмотрел на меня.

— Саша, что это значит? Я ничего не понимаю. Я всю ночь бродил по городу и думал, но так и не смог ничего понять.

— Кому твой отец отписал загородное имение и корабельный лес? — спросил я.

— Этому самому купцу, — ответил Сосновский.

— Как его фамилия? — уточнил я, подвигая к себе лист бумаги.

— Порфирьев, — ответил Николай. — Он откуда-то из Вологды. Кажется, торгует рыбой и солью.

— Ты раньше знал его?

— Нет, я никогда его не видел.

— Понятно.

Я сделал карандашом пометку на бумаге.

— Но не это самое страшное, Саша, — настойчиво сказал Николай. — Имение, лес — это все не важно.

Он посмотрел на меня.

— После смерти отца ко мне должен был перейти наш родовой магический дар. Ты слышал о нем?

— Краем уха, — кивнул я. — Ну так что же?

— Дара нет. Наш родовой дар достался кому-то другому… я не знаю, кому.

Николай запустил руку за ворот измятой рубашки и вытащил золотой медальон на тонкой цепочке. Со злостью рванул его, и цепочка лопнула. Сосновский швырнул медальон на пол.

— Что это? — спросил я.

Он не ответил. Тогда я встал и сам поднял вещицу.

Это было деревце в палец величиной, выполненное из золота. Сосна, насколько я мог судить.

— Это ваш родовой амулет? — спросил я.

Николай Сосновский молча кивнул и закрыл лицо руками.

— Возьми его, — сказал я, протягивая ему амулет. — Он тебе еще пригодится.

Мой магический дар осторожно шевельнулся в груди. Ситуация была не просто необычная. Она не укладывалась в голове.

Вернувшись за стол, я задумчиво постучал карандашом по столешнице. Николай Сосновский никак на это не отреагировал. Так и сидел, опустив голову и закрыв ладонями лицо.

— Что ты думаешь об этом? — беззвучно послал я зов дому.

Дом ответил коротким сигналом. Он недоумевал вместе со мной.

— Да, я тоже ничего не понимаю, — согласился я. — Ладно, разберемся.

Осторожно постучав в дверь, вошел Игнат с полным графином воды.

— Игнат, накрой, пожалуйста, завтрак на двоих, — попросил я его. — Мы с Николаем Дмитриевичем будем завтракать вместе.

— Сделаю, ваше сиятельство, — понятливо кивнул Игнат.

— Коля, я приглашаю тебя остаться к завтраку, — сказал я Сосновскому. — Тебе нужно поесть. Судя по всему, с тобой произошла темная история. В ней много непонятного. Поэтому за едой ты расскажешь мне все подробно.

Николай Сосновский с надеждой посмотрел на меня.

— У меня есть деньги, Саша, — сказал он. — Я могу заплатить. Я заплачу, сколько скажешь. Только помоги. Ты же Тайновидец. Ты должен разобраться в том, что случилось.

— О деньгах мы поговорим позже, — кивнул я. — Сначала тебе нужно поесть. Идем.

Игнат накрыл завтрак на кухне. Я взглядом показал ему, что он может идти, и чуть ли не силой усадил Сосновского за стол.

— Сделаем так, — сказал я, — ты будешь есть, а я буду задавать тебе вопросы. Постарайся отвечать честно.

— Хорошо, — послушно кивнул Николай.

— Расскажи мне, в каких отношениях ты был со своим отцом? Между вами были какие-то ссоры, разногласия?

— Ничего такого не было, — покачал головой Николай. — У нас были прекрасные отношения, правда, Саша. Я с самого детства помогал отцу в делах. Учился у него, как выращивать лес, как заключать договора. Отец был мной доволен, он сам много раз об этом говорил.

— Хорошо, — кивнул я, — постарайся успокоиться. От чего умер твой отец?

— Он заразился болотной лихорадкой, — сказал Николай Сосновский. — Это обнаружилось слишком поздно. Он чувствовал себя не очень хорошо, но не хотел обращаться к целителям. А потом целители уже ничего не могли сделать. Он болел две недели, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже, пока, наконец…

Николай Сосновский замолчал, механически тыкая вилкой в тарелку.

— А во время болезни твоего отца не происходило чего-нибудь подозрительного? — спросил я. — Может быть, в вашем доме появились какие-то люди? Может быть, ты видел вокруг дома незнакомцев? Или еще что-нибудь. Постарайся вспомнить все. Любую мелочь.

Николай Сосновский беспомощно наморщил лоб.

— Нет, ничего такого не было, — сказал он. — К нам никто не приезжал. Мы с отцом живем вдвоем в загородном поместье, не считая слуг и работников.

— Может быть, с кем-то из них были ссоры?

— Нет. Все слуги работают у нас очень давно. Новых людей отец в последнее время не нанимал. Все было как обычно, пока он не заболел.

Николай Сосновский опустил вилку и посмотрел на меня.

— Было, Саша, — неожиданно сказал он. — Несколько раз отец звал меня к себе в комнату под разными пустяковыми предлогами. Мне показалось, что он хотел мне что-то сказать, хотел в чем-то признаться. Но он так ничего и не сказал. Теперь я догадываюсь. Наверное, он хотел поговорить со мной о завещании.

— Может быть, — согласился я.

— Но почему он этого не сделал? — срывающимся голосом спросил Сосновский. — Почему он молчал до самого конца? Почему он меня обманул?

— Постарайся успокоиться, Коля, — повторил я. — Мы все выясним.

— Да, — кивнул Николай. — Саша, можно мне еще воды?

— Конечно.

Я наполнил стакан водой и подал ему.

— Я бы сварил тебе кофе, но после нашего разговора тебе нужно будет поспать. А сейчас расскажи мне о церемонии оглашения завещания. Постарайся ничего не упустить.

— Хорошо, — кивнул Николай. — Оглашение завещания было назначено вчера, на девять часов вечера, в кабинете Юрия Андреевича Стригалова. Я приехал вовремя. И очень удивился, увидев там этого Порфирьева. Я думал, что мы с Юрием Андреевичем будем вдвоем, ведь других наследников у моего отца не было.

— Ты спросил Порфирьева, зачем он приехал?

— Нет, — покачал головой Коля. — Все случилось очень быстро, я просто не успел. Николай Андреевич достал из сейфа конверт с завещанием и показал нам печать.

— Печать была не тронута? — уточнил я.

— Нет, — ответил Сосновский. — Николай Андреевич сломал печать при нас. Достал из конверта завещание и прочитал его вслух. Об условиях завещания ты уже знаешь.

— Кто составлял это завещание? — спросил я. — Твой отец сам его написал?

— Нет, — покачал головой Николай. — Завещание составлял Юрий Андреевич. Но внизу стоит подпись отца. Я в этом уверен, я ее видел.

— Ты потребовал у Юрия Андреевича объяснений? — спросил я.

— Конечно. Я был возмущен. Но Юрий Андреевич сказал, что выполнял волю моего отца. Отец просил ничего не говорить мне до его смерти, и Юрий Андреевич просто выполнил его распоряжение.

— В завещании были хоть какие-то объяснения? — спросил я, — почему твой отец лишил тебя наследства?

— Нет, — ответил Сосновский, — никаких объяснений не было.

— Коля, расскажи мне подробнее про этого адвоката Стригалова, — попросил я.

— Я не знаю, что тебе рассказать, Саша, — пожал плечами Сосновский. — Его зовут Юрий Андреевич Стригалов. Он советник юстиции и давний друг моего отца.

— Юрий Андреевич участвовал в ваших торговых делах, связанных с корабельным лесом? — спросил я.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Сосновский. — Он занимался личными делами отца.

— Хорошо, — кивнул я. — Когда ты был вчера в его кабинете, тебе не показалось, что Стригалов и Порфирьев хорошо знакомы друг с другом?