Я почувствовал, как внутри меня что-то оборвалось. Ой-ой, сейчас что-то будет…
— Вернемся к началу нашего small talk-а, как говорят англичане. Они, к слову сказать, намедни завезли мне листового чая, и вот уже через пару минут, к пяти вечера мне его подадут в зале для трапезы. Так что буду по-королевски краток! Остап! — прокричал император чье-то имя.
Массивные двери из чистого золота распахнулись, и в зале появился слуга императорский. Его фигура была стройной, а форма идеально сидела на его плечах, как будто он сам был частью этого величественного зала.
— Слушаю, мой император, — с готовностью отозвался он, его голос дрожал от напряжения и страха.
— Малыша определить в детскую спальню, а покои наследника трона. Его обслуживать по-царски, как моего сына. Кормите, наблюдайте, фиксируйте любое появление магии. А вот этого пухлеша, — император указал на Егорку, который продолжал мять кота, как будто тот был антистрессом, — а равно моего сына Дмитрия — вывезти на Калыму и бросить там одних без воды и еды.
Слова императора пронзили меня, как острый нож. Я в ужасе уставился на него, разинув свой крошечный ротик.
Как он может так поступить с Егоркой? Бугай же всего лишь малыш! Причём, довольно тупенький. Он не продержится более суток без должного ухода
Я чувствовал, как внутри меня нарастает гнев за судьбу друга, но сдерживался — не зная, как это можно было выразить. Агукнуть будет к мертвому припарку. Также как и стукнуть кулачком об трон. Применить магию? Ыыыыыыыы…. Я поднатужился. Кажется, я растратил все свои силенки на то, чтобы поднять над землёй кота на долю секунды.
Поэтому я просто сполз с трона и пополз в сторону Егорки, желая защитить его.
Егорка, услышав приговор, замер. Его глаза расширились от страха, и он крепко прижал к себе Берендея, как будто тот мог спасти его от всего зла, которое надвигалось. Я видел, как его губы дрожат, и сердце моё сжималось от злости.
Остап широкими шагами подошёл к Егорке и поднял его брезгливо за шиворот, будто он был грудой грязных подгузников. Вместе с ним на воздух поднялся и кот, испуганно и растерянно мяукнув.
Нет, не смейте! Не трогайте их, я сказал! — не содержавшись я выкрикнул протяжно-грозное «Агусь».
Император посмотрел на меня с удивлением.
— Это кто у нас тут заговорил⁈ — хрипло вопрошал он.
Его брови вновь приподнялись, а после сдвинулись на его морщинистом лбу. Затем он перевел взгляд на Остапа, который уже шел к двери, держа на весу Егорку с котом, которых колбасило из стороны в сторону в такт его огромных шагов.
— Остап, постой! — внезапно выпалил император будто из пушки. — Слушай мой новый приказ…
Глава 19
Тишина в тронном зале была такой густой, что я мог слышать, как капли воска медленно стекают с подсвечников, оставляя за собой тонкие следы на столе. Император, пройдя взад-вперед по тронному залу резко остановился, обернувшись на Остапа.
— Мой новый приказ, — продолжил он и замолчал, словно ожидая, что кто-то из нас, что-то возразит или сделает что-то необыкновенное, например, описается от нетерпения. И я, если честно, был уже на грани. К счастью на мне были подгузники, которые были готовы к любым неожиданностям.
Губы императора слегка подрагивание, а глаза сверкали, как у хищной птицы: орла или голубя. Он, очевидно, любил делать театральные паузы, и мне казалось, что эта затянувшаяся тишина могла бы продолжаться вечно.
— Вы слушаете, Остап? — спросил, наконец, он, когда пауза стала утомлять и его самого.
Остап, бледный, как детские пеленки, несколько раз кивнул, ощущая, как в груди у него возникает чувство паники. Если бы вдруг император сейчас на него дунул или, чего доброго, чихнул, он бы определено грохнусь в обморок, плашмя, как оловянный солдатик. Бух!
— Слушаю и запоминаю… — произнёс он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно, хотя внутри у него все явно дрожало от страха и напряжения. Из его открытого рта я увидел, как его зуб не попадал на зуб из-за мелкой дрожи и тремора.
Да мы все Вас слушаем! Давай уже без мексиканских пауз.
Я не понимал, зачем так долго тянуть, как будто бы вся жизнь зависела от его слов. Хотя, конечно, так оно и было. Наши малышковские жизни были полностью в его императорских руках.
— … ваше царско-императорское величество, — быстро добавил Остап дрожащим голосом.
Царско-императорское. Определись, в конце-то концов, кто ты царь или император или девчушка, которая меняет свои решения по шесть раз на день. Я был дико напряжён, и это напряжение вызывало во мне злость.
Конечно, я мысленно перегибал палку. Не подобает так разговаривать с императором. За такое, как мне говорили, обычно голову с плеч. А мне моя ещё пригодится. Хоть она и маленькая и пока что довольно бесполезная. Но очень уж ей кушать хочется, от стресса, знаете такое чувство, когда от голода аж под ложечкой щемит?
С другой стороны, я ничего из этого не говорил вслух, а лишь думал. К моему счастью я до сих пор не мог разговаривать, а император мысли мои читать не умел. Это я знал точно. Поскольку, если бы он умел, то уже бы моментально среагировал на мой внутренний монолог. А он тем временем как ни в чем ни бывало продолжал:
— Определить царевича Дмитрия и этого пухлого отродыша в детско-императорские покои номер три. Кормить, поить, следить. И докладывать мне, если кто-то из них произведет хотя бы один магический пук. Даю им шесть месяцев с сегодняшнего числа. Если они не изрыгнут из себя ни одной маломальской магии, тогда в действие вступает мой предыдущий указ.
Слова его звучали довольно угрожающе, отчего в воздухе повисло напряжение. Я даже не знал, как реагировать на всё это. Граф Толстопалов, стоявший неподалёку, ответил на это с некоторым облегчением:
— Вы очень добры и справедливы, ваше величество.
— Что есть, то есть, — произнёс император, причмокивая, как будто это было самое обыденное дело. Я смотрел на него с недоумением, не понимая, каким образом он мог быть так спокоен, отдавая подобный приказ.
— Разложите малышей по их покоям, Остап, — продолжал он, указывая на меня. — И прикажите слугам поскорее накрывать на стол, мне пора есть, а точнее пить Английский час. Петр Васильевич, вы же изволите составить мне компанию?
— С превеликим удовольствием, — ответил Петр Васильевич, прекрасно понимая, что вопрос императора был риторическим.
Остап же почувствовал, как в груди у него закололо от тревоги. Как ему разложить всех малышей по покоям? Он и сам-то еле-еле сдерживался, чтобы не упасть и не уснуть от накатившего на него стресса. А при мысли о том, что ему нужно будет обращаться с детьми, он почувствовал прилив ответственности, а с ним и волну нового стресса. Младенцы, они же такие же, как и он по уровню интеллекта, только ещё и беззащитные и слабенькие, их можно и убить чего доброго, просто случайно выронив из рук.
