Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Да аки тебе удобно. Токмо закрой рот теперича и про вещицы боле ни слова.

Они шли вдоль по улице, и многие здоровались или приветственно кивали знакомому человеку ещё издалека — его высокую фигуру сложно было не заметить над толпой. Да и как не уважить единственного, скорее всего, кузнеца во всей округе: любой серьёзный конфликт с человеком подобной профессии неизбежно приведёт к тому, что даже самые примитивные бытовые предметы вроде подков или гвоздей придётся заказывать из других городов или втридорога покупать у странствующих торговцев. Но один раз, Максим готов был поклясться, до его слуха донеслось чьё-то брюзгливое «псина чародейская», обращённое в спину Каглспара. Путник этому факту настолько сильно удивился, что обернулся посмотреть, у кого язык повернулся сказать против его знакомого нечто плохое — в особенности при условии, что выше и крупнее Спара в городе, кажется, не было никого, а любителей получать за подобные высказывания по морде обычно не находится. Дряхлая бабулька с головы до ног в чёрном, стоило их взглядам пересечься, плюнула им вслед и торопливо засеменила прочь.

Ноша в руках кузнеца привлекала ничуть не меньше внимания, чем парень, шедший сразу за ним и безостановочно вертящий головой по сторонам. Гостю из иного мира было неописуемо интересно понять, как устроен город и как живут без электричества тысячи людей: насколько широко используется магия и насколько глубоко она вписана в повседневную рутину, как именно устроено транспортное движение, насколько хорошо развита розничная торговля — его внимание к постройкам и жителям не осталось незамеченным. Обыватели, родившиеся в Паберберде, относились к чудесам столицы гораздо спокойнее — они всё это уже видели, со всеми хитростями уже давно познакомились.

Хотя, безусловно, интерес к Максиму гораздо сильнее подпитывали футболка, джинсы с кроссовками, неместная стрижка и немного потерянный взгляд, нежели его поведение. Люди оборачивались и шептались, пару раз кто-нибудь особо смелый подходил поинтересоваться, как у Спара настроение и как прошла последняя поездка, а сами исподтишка разглядывали Путника, но в целом шли без неприятностей.

— Поглядывай, — посоветовал кузнец. — Кабы из кармана чего-нито не стащили. Это тебе не Эпфир.

И стоило ему это сказать, как Максиму тут же начали в каждом прохожем мерещиться воры. Дружелюбные взгляды превратились в заискивающие, попытки рассмотреть молодого Путника поближе — в попытки подобраться к чему-нибудь ценному. Хотя у него и ценного-то с собой ничего не было, кроме телефона, которым тут никто и воспользоваться бы толком не смог. Едва ли не прижавшись к боку Спара, парень опасливо поглядывал на любопытных, а сам подумал о том, что неплохо было бы успокоиться. Излишняя впечатлительность, безусловно, могла стать одним из симптомов надвигающейся панической атаки.

Интересно, в этом мире есть психотерапевты?

Но, невзирая на беспокойство, связанное с окружавшими их повсюду карманниками, в Эпиркерке юноше нравилось. Нравились однообразные улицы, выложенные брусчаткой дороги, фонарные столбы с живым пламенем на толстых фитилях, движущиеся вывески лавок, неторопливое движение человеческих потоков вдоль проезжих частей. Ему нравился перестук подкованных копыт по камню и скрип экипажей, нравился довольно специфический, но не резкий запах — что-то среднее между навозом и полевыми цветами, — нравились бельевые верёвки, натянутые от одной крыши до другой и обвешанные чьими-то трусами и наволочками как ёлка в Новогоднюю ночь. Он не совсем так представлял себе средневековые города и только теперь понял, что, вообще-то, находится не на Земле — он не вернулся назад во времени, а переместился в принципиально иной мир, где тёмные Средние века выглядели кардинально иначе.

Видно, они вышли на один из торговых бульваров — здесь не проезжали ни телеги, ни верховые, — и это место явно пользовалось популярностью среди местной молодёжи. Большое заведение со скупой табличкой «Чайная» оказалось особенно востребованным: казалось, что большая и широкая веранда движется, настолько плотно сидели за столиками юноши и девушки в одинаковой синей униформе… Гудели как улей. Приблизительно одного возраста и одинаковой комплекции — в меру спортивные, в меру стройные — они тёрлись друг о друга плечами и спинами, задевали локтями соседние столики, но никого ровным счётом это не беспокоило. Разговаривали, смеялись и периодически выкрикивали что-то вроде «Да здравствует директор Билюрж!» — не требовалось быть гением, чтобы догадаться: все они из одного учебного заведения. Гипотезу подтверждали и одинаковые нашивки на лацканах пиджаков — разноцветные гербы.

Стоило Каглспару приблизиться к веранде, молодёжь приметила его и мигом забросила разговоры: большая часть остались на стульях и лишь подняли руки и активно принялись махать ему в попытке привлечь внимание, но были и те, кто подорвался с насиженных мест и бросился к краю веранды, чтобы поздороваться с ним лично.

— Мастер кузнец, доброе утро! — разными словами и на разный лад кричали девушки и юноши, пока он пожимал протянутые ему руки. — Вы к господину магистру?

— К нему, — лаконично ответил Спар, довольный хорошим к себе отношением.

Потом только заметили Максима, и многие взгляды, куда менее дружелюбные, но и не откровенно враждебные принялись скользить по его иноземному облачению, широким плечам и непривычной стрижке. Как и обычные горожане, выходцы одного учебного заведения в синей униформе не скрывали интереса, но лишь двое или трое узнали в нём Путника — остальные быстро теряли интерес и вновь обращались к знакомому лицу.

— Передавайте привет! — ещё долго просила молодёжь, обращаясь уже к спине здоровяка.

— Кто это был? — предпринимая последнюю попытку рассмотреть одноцветную толпу, поинтересовался парень.

— Студенты Магической Академии, — слегка небрежно, как ему показалось, пояснил Каглспар.

— Академии?

— Это эдакое строение, где будущие колдуны собираются и магию учат.

— Нет, я знаю, что значит «академия», я просто удивился, что у вас есть такой институт.

— Инсти.? Ай, пёс с ним… Имеется, как не быть. Токмо до настоящих чародеев из них доучится дайте боги десяток — иные станут травниками аль вывески будут в движенье приводить за гроши в свободное от главной работы время.

— Конкуренция большая?

— Да нет. Дар это редкий — к большой магии. Ростки волшебства в каждом третьем, поди, горожанине аль крестьянине, да токмо сила крохотная, а большая магия — штука требовательная. Обыкновенными пасами рук и инкунтацъями великих дел не сотворить.

И они молча пошли дальше. Чем дольше шагали по брусчатке, тем меньше становилось народу — следующая улица уже допускала присутствие гужевого транспорта, и пришлось подождать, пока регулировщик даст добро перейти на другую сторону широкого проспекта.

Магазины сменились жилыми домами — особняками, украшенными каждый на свой лад, явно богатыми и столь же явно принадлежащими каким-то, быть может, гильдиям или родам. Большие огороженные территории владельцы обустраивали по-своему: где-то за заборами буйно росли деревья и кустарники, где-то — только газон с невысокими туями, где-то — фонтаны из мрамора с античными скульптурами богов или обнажённых девиц, застывших в вечном танце. Но над каждым из входов непременно красовались знамёна: белые и голубые, красные и лиловые, оранжевые и зелёные, с гербовыми животными или портретами, с окантовками из золотых или серебряных нитей. По ним-то Макс и определил, что все эти здоровенные поместья — имущество чьих-то зажиточных семей или каких-то мастерских. В одном из таких поместий он заметил на территории ребёнка — мальчишку лет восьми, с огненно-рыжими волосами, с россыпью медных веснушек на носу и щеках… и с крохотным огоньком, повисшим в воздухе в нескольких сантиметрах над ладошкой.

— Особняк Агнеотисов, — пояснил кузнец в ответ на вытянувшееся в изумлении лицо спутника. — Чародеи огня, потомственные. Богатый род.