Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— И одарённый? — с восхищением выдавил юноша, наблюдая за тем, как пляшет пламя в неопытных руках маленького колдуна.

— Эти-то — знамо дело.

Но надолго задерживаться перед оградой, чтобы понаблюдать за детской игрой с огнём, они себе позволить не могли — время поджимало.

Когда закончилась и вереница поместий, они вышли на открытое пространство — и Макс поразился, насколько это место разительно отличалось от остального города. На большой каменной площади метров в триста диаметром, круглой и тихой, несмотря на большое открытое пространство не было ни повозок, ни лошадей. Окружающие здания высокие и пустые, с плотными шторами на окнах, и люди здесь, невзирая на довольно внушительное их количество, ходили, переговариваясь достаточно тихо. Влево уходил рыночный ряд — но ни зазывал, ни надоедливо шныряющих барыг, предлагающих товар из-под полы: клиентура мерно прохаживалась вдоль торговых лавок, выбирая фрукты и овощи, и никто никуда не спешил. Вправо тянулась дорога, но никто не ездил и не ходил по ней свободно, как в других частях столицы. Атмосфера напомнила Максу столицу его родины — только без нервно опаздывающих работяг.

И почти без шума.

— Пришли, — объявил вдруг Каглспар.

Он кивнул на большой трёхэтажный… Пожалуй, что это здание можно было назвать особняком. Да, он кивнул на трёхэтажный особняк, окружённый высокими взрослыми деревьями по левую и правую стороны, построенный, подобно дому кузнеца, на значительном отдалении от остальных домов — большая площадь как раз и разделяла его с жилой частью Эпиркерка. Симпатичное жилище с фасадом из выкрашенных в тёмно-синий цвет досок, чёрными наличниками и чёрной крышей, почти до самого верха обросшее какими-то ползучими растениями с необычайно красивыми цветами — это однозначно был не плющ — стояло посреди круглой лужайки. Территорию оградили белым забором около полутора метров высотой, ровным и чистым. Было бы желание, и за него мог заглянуть даже ребёнок.

Возле отсутствующей калитки стояло подобие почтового ящика — тоже тёмно-синее, на тонкой чугунной ножке. На небольшой веранде у входа — одноместная садовая лавочка с коваными ножками, на балках крыльца по обе стороны — по два потушенных фонаря. У оградки — подстриженные в форме правильных прямоугольников кусты. Пожалуй, не зная, кому принадлежит этот дом, можно было предположить, что хозяин — старушка-садовод. Единственной мрачной деталью оказались окна, наглухо занавешенные тёмно-синими плотными шторками. Из-за угла просматривались очертания какой-то непонятной Максу постройки — не то сарая, не то амбара.

Дом выглядел крайне ухоженно: человек, в нём живший, много времени тратил на поддержание порядка. Трава на лужайке идеально подстрижена, как искусственная, фонари так отполированы, что сверкают, на растениях ни жухлого листочка, ни вялого бутона, забор — без единого грязного пятнышка. Кажется, магистр Хаоса, вдобавок ко всему, был тот ещё чистюля. Возможно, даже с начальной формой обсессивно-компульсивного расстройства.

— Так, подлеток, — Спар повернулся к нему с очень сосредоточенным лицом, и напряжённое состояние тут же передалось парню. — Балакать я стану. Ты помалкивай и наблюдай. Ежели спросит что-нито — отвечай правду, он ложь сразу почует. И не бойся его. Он, может, и беспокойный, но благой человек, просто так не обидит.

Максим мельком обежал взглядом наблюдавших за ними со стороны жителей столицы и отметил про себя с весьма неприятным предчувствием, что зрители в их поведении заинтересованы крайне. Кое-кто из глазеющих, скрестив на груди руки, о чём-то задорно и в полголоса переговаривался с соседями, многие издевательски посмеивались, и настроение у народа явно полнилось предвкушением. Очевидно, люди догадывались — или, возможно, только делали вид, что догадываются об истинных намерениях странно одетого юноши. В конце концов, если верить предупреждениям кузнеца, кто-то уже пытался втереться к чародею в доверие и устроиться на непростую работу.

Спар пересёк площадь, даже не удосужившись посмотреть по сторонам (что подтвердило догадку Макса: транспорт тут не ходит), встал возле отсутствующей калитки в заборе и поднял сумку с посылками на уровень груди. В тот же момент деревянная входная дверь сама по себе открылась, и в дальней части мрачной комнаты, в темноте, Максим разглядел большой рабочий стол. На негнущихся ногах, пытаясь услышать что-нибудь через гул взбесившегося сердца, парень пошёл следом за Каглспаром, пересёк дворик с травой ядрёно-зелёного цвета, поднялся по двум ступенькам на крыльцо (фонари, стоило ему приблизиться, вспыхнули синим пламенем и тут же погасли) и осторожно переступил через порог. Дверь за ним плавно и бесшумно закрылась.

Они оказались в широкой и длинной комнате, совместившей в себе, судя по всему, торговую лавку и рабочий кабинет. В правом дальнем углу чернела широкая деревянная лестница на второй этаж с массивными резными перилами. Возле входа, чуть сбоку, красовался большой круглый стол, заставленный ровными (можно даже сказать, идеально ровными) стопками книг, бумаг и чертежей, на краю мерцал в скудном освещении зала выложенный на бархатной ткани набор писчих перьев с металлическими наконечниками и прозрачная чернильница с откидывающейся крышкой. Позади стола вдоль стен высились подпирающие потолок книжные шкафы, забитые под завязку талмудами разной толщины, под столом лежал жёсткий ковёр с коротким ворсом неопределённого цвета — не то зелёный, не то синий, не то серый, — и стоял одинокий стул с какими-то винтиками и механизмами. Скорее всего, они служили для удобной регулировки положения. Что особенно привлекло внимание Максима в этом углу, так это стойка, на данный момент пустующая, с большим количеством двигающихся механизмов и рычажков — она, казалось, могла сгибаться под каким угодно углом, настолько много в ней было суставов, и походила на подставку для скульптур, какие обычно используют в архитектурных школах и мастерских.

Подобная стойка с приделанным к ней большим увеличительным стеклом стояла и возле большого рабочего стола прямоугольной формы, расположенного напротив входной двери, посреди торгового зала. На краю лежала открытая книга, большая и увесистая — в неё хозяин, возможно, записывал данные по бухгалтерии, — а также перо и ещё одна чернильница. Больше на втором столе не было ничего.

Макс повернул голову влево — вдоль стены, увешанной щитами, стояли ровными рядами чистые и опрятные полки и стеллажи, на которых бережно выставили мечи и клинки. По стойкам владелец развесил доспехи из железа и кожи разных форм и цветов, там же висели и шлемы. На полках под стальными нагрудниками выставили солдатскую и рыцарскую обувь и разложили перчатки. Вне всякого сомнения, хозяин держал при себе оружейную лавку — но она не шла ни в какое сравнение с той, что принадлежала Михейру: здесь военной экипировки присутствовало гораздо меньше, а каждый предмет был вычищен до сверхъестественного блеска, ни на чём не усматривалось ни трещинки, ни зазубрины. Предположение Максима подтвердилось: чародей очень аккуратный. Возможно, немного слишком.

Позади рабочего стола начиналось, судя по всему, личное пространство владельца: довольно узкий коридор, заставленный комодами с бесчисленными ящичками, вёл в комнату, ответвлявшуюся вправо, но что в той комнате находилось, из-за угла было не разглядеть. Край ещё одного большого и высокого стола, похожего на столешницу или кухонный островок, торчал из прилегающей зоны, за ним — высокий стул. Парень предположил в том месте наличие обеденного пространства.

Когда из-за угла показалось бледное лицо, худое и равнодушное, Макс против воли вздрогнул: именно его он видел во сне и, конечно же, сразу его узнал. Чародей тщательно вытирал руки белым вафельным полотенчиком, большие глаза непонятного цвета внимательно наблюдали за Каглспаром, спокойно прошедшим вдоль рядов с оружием и остановившимся у стола с бухгалтерской книгой. Кажется, кузнец его не замечал. Наконец, устав, видимо, ждать от гостя не свойственной ему наблюдательности, магистр медленно вышел из своего укрытия (тут вздрогнул и здоровяк), не выпуская из рук полотенца, и спокойно приблизился к своему рабочему месту.