Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

Пришел мой черед вздохнуть. Я смотрел на этого сильного, властного человека, которому, казалось, иногда было невдомек как работают людские взаимоотношения, и приходилось объяснять как маленькому, на коленке.

— Отец, — сказал я мягко, но твердо. — Ты должен не обсуждать все это с ней, а извиниться. Просто и искренне. Без «но», без оправданий, без ссылок на занятость и тяжелые времена. Сказать: «Прости меня, я был неправ». Это единственное, что может сработать.

Он посмотрел мне в глаза. Долго, изучающе, словно пытался найти во мне те черты, которые упустил за эти годы. Затем он снова отвернулся к портрету, словно искал подтверждения моим словам в нарисованных глазах своей покойной супруги. Казалось, Анна с холста смотрела на него с укоризной и любовью одновременно.

— Наверное, ты прав, — произнес он тихо. — Извиниться. Да. Это будет правильно.

Повисла задумчивая пауза. Мы стояли рядом, двое мужчин Громовых, и смотрели на женщину, которая нас объединяла.

— Ладно, — сказал я, нарушая тишину и возвращая разговор в деловое русло. — С прошлым разобрались, давай о настоящем. Ты подготовил список гостей? Хочу ознакомиться с теи, кто тут будет. Не хочу сюрпризов.

Отец встрепенулся, возвращая себе привычный деловой вид.

— Да, — ответил он. — Список утвержден. Он уже на входе, у охраны и у Палыча, чтобы отметить всех присутствующих, и не просочились те, кого не звали.

— А такое бывает? — удивился я. — Чтобы на закрытый прием ломились «зайцы»?

— Ну, знаешь ли, на моем веку не случалось, чтобы кого-то приходилось вышвыривать, но предосторожность лишней не будет. Журналисты, конкуренты, просто любопытные… Сейчас времена другие, наглости у людей прибавилось.

— Тогда я добавлю в тот список рукой одну фамилию, — сказал я, доставая из кармана ручку.

Брови отца от удивления поползли вверх, превратив лоб в гармошку.

— Это кого же? Мы вроде всех утвердили вчера. Партнеры, друзья, нужные люди…

— Шаянин Альк’Шатир, — произнес я четко. — Эльфийка, которую ты видел. Агент МВД.

Отец замер. Он смотрел на меня несколько секунд, переваривая информацию. Я видел, как в его глазах сменяются эмоции: удивление, недоверие, а затем… затем на его губах появилась та самая сальная, чисто мужская улыбочка, от которой мне захотелось закатить глаза.

— Ты что… — протянул он, хитро прищурившись. — Эльфийку эт-самое, а?

— Что «эт-самое»? — включил я дурачка, сохраняя каменное лицо.

— Да все ты понял! — рассмеялся отец, и его смех, громкий и раскатистый, эхом отразился от стен галереи. Он размахнулся и хлопнул меня ладонью по здоровому плечу. — Ай да Громов! Ай да сукин сын! Ну, прохвост! Эльфийку! Экзотика! Говорят, они в этом деле… с огоньком, а? Уши-то, уши какие!

Я закатил глаза и громко цокнул языком, демонстрируя вселенское терпение.

— Великое дело, — буркнул я. — Отец, тебе не кажется, что ты ведешь себя как подросток в пубертате? Она мне помогла с делом Волкова. Она профессионал и просто интересная женщина.

— Ага, «интересная женщина», — продолжал веселиться он, подмигивая мне. — Знаем мы этот интерес. Дело молодое, нужное. Одобряю! Кровь надо разбавлять, генофонд улучшать!

— Ладно, пойду со списком ознакомлюсь, — прервал я его поток сознания, чувствуя, что еще немного, и он начнет спрашивать подробности. — Пока ты тут не начал планировать свадьбу с представителями древней расы.

Качая головой, отец тоже удалился в сторону кабинета, словно радовался тому, что у меня что-то было с представителем другой расы больше чем выигранному тендеру. Да и если так разбираться… никого я не «эт-самое» в том пошлом смысле, который он вкладывал. Все было по обоюдному интересу, по взаимному притяжению, и это было куда больше, чем просто физика. Но объяснять тратить время на объяснение биохимии я не собирался. Все равно бесполезно будет.

Я спустился вниз, в холл, где уже стояла стойка регистрации, замаскированная под антикварное бюро. На ней лежал плотный кожаный гроссбух.

Открыв его, я пробежался глазами по строчкам, написанным каллиграфическим почерком секретаря. Почему не печатный — загадка.

Списочек был знатным, ничего не скажешь: Меньшиковы, Романовы, Долгоруковы, Шереметевы, Голицыны, Трубецкие, Волконские…

Весь цвет нации, элита, которая управляла потоками денег и власти в Империи. И среди них Виктор Громов, провинциальный коронер с сомнительной репутацией и темным прошлым. Ирония судьбы.

Я щелкнул шариковой ручкой, которую вытащил еще при отце и своим размашистым, но аккуратным почерком добавил одну строчку:

«Шаянин Альк’Шатир. Особый гость».

Чернила блеснули на бумаге.

— Григорий Палыч! — окликнул я дворецкого, который в этот момент с линейкой в руках измерял расстояние между тарелками на длиннющем столе в главной столовой. Я на мгновение даже замер от абсурда.

Старик вздрогнул, но не обернулся, продолжая свое священнодействие.

— Я внес одну фамилию в список, — громко сказал я. — Проследите, чтобы ее пропустили без вопросов. Это мой личный гость.

Григорий Палыч на ходу кивнул головой, что-то бормоча под нос и поправляя вилку на миллиметр вправо. Услышал ли он меня, понял ли, о ком речь — я не знал. В его нынешнем состоянии транса он мог кивнуть даже на сообщение о вторжении инопланетян, лишь бы они не трогали сервировку.

Ну да ладно. Главное запись есть, а с охраной я, если что, разберусь на месте.

Я закрыл книгу и направился к лестнице. До начала приема оставалось несколько часов, и мне нужно было еще подготовиться морально к этому параду тщеславия. И, возможно, выпить чего-нибудь успокоительного. Или просто крепкого.

Владимир Арсеньевич Багрицкий сидел в своем неприметном седане, припаркованном, метрах в пятидесяти от ворот усадьбы Громовых. Двигатель был заглушен, стекла слегка опущены. Он сжимал в руках пластиковый стаканчик.

Картина, разворачивающаяся перед его глазами, напоминала муравейник, в который ткнули палкой. Ворота имения практически не закрывались. Туда-сюда сновали грузовички с логотипами кейтеринговых служб, фургоны флористов, из которых выгружали охапки цветов, и микроавтобусы клининговой компании. Люди в зеленой и черно-белой униформе сновали как заведенные, таская ящики, коробки, чехлы с одеждой и музыкальные инструменты.

— Гуляем, значит, — пробормотал Багрицкий, делая глоток мерзкой, кислой жижи, которую в ларьке по недоразумению назвали «кофе». — И даже с размахом.

Он видел, как в ворота въехал очередной фургон, на борту которого красовалась надпись «Императорский Кейтеринг. Вкусно как при дворе». Охранники на КПП даже не досмотрели машину толком — просто глянули в накладную и махнули рукой. Видимо, поток транспорта был таким плотным, что бдительность притупилась, или же у них был строгий приказ не задерживать доставку.

В голове следователя щелкнул невидимый тумблер.

— А ведь это шанс, — прошептал он, не отрывая взгляда от суеты.

Охрана была занята логистикой, а не безопасностью. В такой суматохе, когда через ворота проходят официанты, грузчики, музыканты и декораторы, никто не будет всматриваться в каждое лицо. Никто не будет проверять каждого «помощника помощника», если он выглядит соответствующе и несет что-то тяжелое.

План возник в голове мгновенное, но настолько рискованный, что у Владимира Арсеньевича скрутило желудок. Если его поймают — скандал будет грандиозный. Следователь МУРа, незаконно пробравшийся в частное владение аристократа под видом лакея. Увольнение — это меньшее, что ему грозило.

Но зачем? Что он ему скажет? «Ага, Громов, вот ты и попался! Тайная фигура на черно-белой записи!». Или что? Хотя, как минимум, можно будет взять образцы ДНК, чтобы сверить уже имеющиеся, и тогда… Багрицкий с предвкушением облизнул губы, ощущая свою победу и прикурил очередную сигарету. Да… самое подходящее, что ему следует сделать.

О дальнейшем Владимир Арсеньевич уже не думал. Он завел двигатель и двинулся в центр города, чтобы преобразиться.