Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

Князь откинулся на спинку дивана, забросил на неё руку. По-видимому, он чувствовал себя комфортно.

– Что ж, приступим. Буду говорить прямо. Дарья Романовна, я хочу предложить вам роль двойного агента. Прежде чем сказать «нет», дослушайте до конца. Мне известно о вас всё. Каждый ваш шаг. От «Атаки мертвецов» в «Светоче истины», до ночёвки на раскладушке во дворце Бобринских. Кстати, миллион, предложенный вами госпоже Птицыной от моего имени, это, конечно, было так по-женски булавочно, но меня позабавило. Эпатаж с Баевым в камере Ветровой – тоже. А вот с выпивкой в «Пёсьей голове» вы меня разочаровали. Но, так и быть, я прощу вам эту маленькую слабость. Психика женщины, особенно женщины, злоупотребляющей алкоголем, всё же дело неустойчивое. И, разумеется, я в курсе, где вы спрятались сейчас. Вам не убежать от моего бдительного ока. Может, тогда не стоит и пытаться?

– Я не злоупотребляю алкоголем…

– Вам кажется. Посчитайте, сколько раз за время после вашего визита сюда вы обращались к нему за поддержкой. И знаете, о чём это говорит?

Даша сплела пальцы, стиснула их.

– О чём?

– Вы себе лжёте. Алкоголь прекрасный помощник тем, кто привык себе лгать.

– И в чём же я лгу?

– Ответ очевиден, потому не стану его озвучивать. Но если вы так и продолжите, то скатитесь в жалкое подобие себя самой. Подающий большие надежды курсант, прошедший отбор в колледж, где конкуренция в год вашего поступления составляла девяносто восемь человек на место. Добившийся высоких показателей и серебряного диплома. Вас опередил только Баев, верно? И только потому, что шлея под хвост попала. Ну и, откровенно скажем, мизогиния преподавателей помогла вашему конкуренту. Сразу развею ваше предубеждение, что в Особый вас протащил ваш любовник. Я просмотрел характеристики из девятого отдела. Выше всех похвал. Опять же, дело Бобрика, самое известное из ваших, не на пустом месте возникло, вы к нему долго шли. Вам есть чем гордиться. Чёткость выстроенных логических линий, планомерность действий, риск на грани, но с холодной головой, и доля артистизма. Прекрасно. Хотя мне больше понравилось маленькое дело о собачке Елисеевых. Той самой, заминированной. Изящества и красоты в нём больше. И практических навыков.

– Благодарю, – процедила озадаченная Даша.

Она пыталась расслабиться на кожаном кресле, расположиться в нём так же вольготно, как хозяин скалы, но ровная спина не желала расслабляться, а ладони – отниматься от колен. Это было омерзительно, ощущать себя школьником за столом хозяина жизни. И похвалы Шаховского бесили.

– Не стоит. В деле Серафимы в вас внезапно, и к мой вящей досаде, включилась… М-м… женщина. Эмпатия, сочувствие, переживания… Богов ради, Дарья Романовна, зачем? Вы позволили себе проассоциировать себя саму с погибшей. Это стало вашей роковой ошибкой. Вы перестали быть жандармом. Вы превратились во взволнованную девочку.

Это была правда. Даша понимала это. И почувствовала, что щёки вспыхнули.

– И, кстати, тот факт, что после нашей встречи вы тотчас отправились в бар, лучшее свидетельство деградации вашей личности, Трубецкая. Эмоции. Утешение алкоголем. Напиться и забыться. Путь до подзаборной шавки вы прошли наполовину. Рекомендую завязать с алкоголем прямо сейчас.

– И с целью помочь мне завязать, вы подливали мне «Вельзевула»? – в её голосе отчётливо прозвучал сарказм. И спрятанное под ним смущение.

Даша закусила губу. «Какого дьявола он меня поучает?!» – подумала она в бешенстве.

– Я подливал, чтобы в итоге вы сейчас оказались здесь. Мне будет жаль потерять в целом неплохого специалиста, но, поверьте, мне плевать, что в Особом на одного жандарма станет меньше.

– Князь, – сдерживая бешенство, процедила Трубецкая, – оставьте этот тон. Мне тридцать три года, я не ваш подчинённый и обойдусь без ваших оценок и рекомендаций. Переходите уже к делу.

«И засуньте их себе в…».

– О том и речь.

Он забросил ладони за голову и запрокинул лицо вверх. Даше казалось, что оборотень улыбается, но, вероятно, ей только казалось. Разве можно об этом судить по одному лишь подбородку?

– Официально вы не арестованы. Никто не лишал вас должности. Никто не увольнял из отдела. Но в любой момент, стоит мне захотеть, и всё это с вами произойдёт публично. И вы окажетесь далеко не в таком приветливом месте, как тюрьма в Кронштадте.

– Мой побег устроили по вашему приказу?

– Разумеется.

Даша закрыла глаза, усилием воли заставила лопатки коснуться на спинки кресла. Её пальцы впились в колени. Слабая надежда на раскол в Опричнине растаяла. А тогда… «Он непобедим», – угрюмо поняла Трубецкая.

– Признаться, вы очень оригинально воспользовались предоставленной возможностью.

Девушка пожала плечами:

– Если вы пытаетесь меня смутить, то напрасно. Не вижу ничего зазорного…

– Да-да, я понял. Свободная и раскрепощённая женщина, знающая себе цену и всё в этом роде. Ход с Толсты́м мне тоже понравился. По сути, вы действительно нашли именно того человека, на которого меньше всего могло пасть подозрение.

– Как вы догадались?

– У меня свои методы, – уклонился от ответа князь. – Как вы уже поняли, я очень внимательно наблюдал за вами. Каждый ваш шаг мне известен. Поэтому предлагаю вам стать моим информатором. Я верну вам вашу жизнь. Вы продолжите службу в Особом. По желанию могу нажать на точки, чтобы вас повысили. Вы любите полёты, вы прекрасно водите кары. У вас будет своя «тайга». Вы сможете переехать с Боровой в более престижный район. Вы можете даже обогнать в чинах вашего Баева, а, если хотите, лет через десять станете начальником Особого. И поменяетесь с ненаглядным Лёшей ролями: не вы будете его любовницей, а господин капитан станет вашим любовником. Ну, либо кто-то иной.

Даша стиснула зубы. Шаховской презрительно хмыкнул.

– Если вам уж так нравится именно этот мужчина и настолько угнетает презираемое обществом положение, в моих силах дать вам разрешение на брак.

– Вот как? Вы можете развести Баева с законной супругой?

– Могу.

– Как? По закону…

– Вы сами заметили: оборотни стоят над законом.

– Я – не оборотень.

Князь помолчал, и минут пять Даша слышала лишь его ровное, глубокое дыхание.

– Нет, – наконец произнёс он мягко и тихо. – Оборотень – я. И если я сказал что могу, значит, могу.

– Так много наград! – процедила девушка и распахнула глаза. – Столько соблазнов. И что же от меня требуется взамен? На кого доносить?

Шаховской выпрямился, посмотрел на неё поблёскивающими в темноте глазами. Усмехнулся.

– На всех, Дарья Романовна. Ничего особенного. Просто отвечать на мои вопросы. Честно и откровенно. Я хочу знать, что происходит в Особом. И не только в нём. Вам не нужно будет специально подслушивать или подглядывать. Достаточно просто не лгать и не скрывать от меня того, что увидели и услышали.

Щёки запекло.

«Жандармерия это семья», «сам погибай, а товарища…»… «Я так и не стала им товарищем, – подумала Даша. – Едва со мной случилась беда, и все сразу сделали вид, что меня никогда не было в Особом. Даже Лёша между борьбой за меня и трусливым желанием спрятать, выбрал второе. Я сделала не меньше него, но я – лейтенант, а Баев скоро получит майора». Без влияния Шаховского, Даша понимала это, женщине никогда не подняться выше. Не то, что получить чин майора, или – совсем фантастика – полковника, но даже капитаном не стать. Хоть убейся на заданиях. Разве что каким-то особенным способом лично спасти жизнь императора.

– А если я не соглашусь? – хрипло уточнила она и поднялась.

– Если вы откажетесь или если согласитесь и попытаетесь обмануть... что ж. Вы мне импонируете, Дарья Романовна. Я вижу в вас большой потенциал. И, пожалуй, вот так сразу я не готов от него отказаться. Мы продолжим игру. Не хочу вас пугать или угрожать вам. Вы ведь всё сами понимаете, разве не так? Уверяю, то, что было до сих пор, всего лишь детские шалости заскучавшего бога. Дальше будет интереснее.