Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

Женщины реагировали иначе. О, этот спектр эмоций был куда сложнее и опаснее.

Они смотрели на Шаю с холодной, оценивающей ненавистью, свойственной хищницам, на чью территорию забрел более сильный зверь. Они сканировали ее наряд, ища изъяны, прищуривались, оценивая ее украшения. Но как только их взгляд переходил на меня, в их глазах вспыхивала ядовитая смесь зависти и досады.

«Почему она? Почему он с ней? Неужели я хуже? Ведь он наследник, он богат, он вернулся…» — эти мысли витали в воздухе так отчетливо, что не нужно было быть менталистом, чтобы их услышать. Я буквально кожей чувствовал, как меня мысленно примеряют к себе, взвешивают, оценивают мои активы и перспективы, и тут же отбрасывают, понимая, что конкуренцию с эльфийкой им не выиграть, по крайней мере, сегодня.

Пауза затянулась. Она длилась, может, секунды три-четыре, но казалась вечностью.

Затем кто-то кашлянул. Где-то звякнула вилка о тарелку. Квартет в углу, сбившийся было с ритма, снова заиграл вальс.

Наваждение спало. Люди, вспомнив о приличиях, начали отворачиваться, возобновляя прерванные беседы, но то и дело я ловил на нас косые взгляды. Шепотки побежали по залу.

Мы двинулись вперед, рассекая толпу, которая расступалась перед нами, словно Черное море перед Моисеем.

— У людей всегда принято так откровенно пялиться на других? — тихо, одними губами спросила Шая. Она смотрела прямо перед собой, ее лицо оставалось бесстрастным, но я чувствовал, как напряглись мышцы ее руки под моей ладонью.

Я усмехнулся, кивнув кому-то из знакомых отца.

— Я думал, ты достаточно времени провела среди людей, работая в МВД, чтобы сделать определенные выводы о нашей природе. Мы любопытны, Шая. И мы падки на красоту. Особенно на ту, что нам недоступна.

— Я не люблю подобные сходки, — призналась она, и в ее голосе проскользнула нотка усталости. — А у эльфов, знаешь ли, если и смотрят, то не так откровенно. У нас ценится сдержанность. Взгляд не должен касаться души, если тебя не приглашали. А здесь у каждого можно понять его мысли, даже не прибегая к магии.

Она чуть наклонила голову в сторону группы дам в бриллиантах, которые провожали нас взглядами, полными яда.

— Вон та, в бордовом бархате, — шепнула Шая. — Она меня буквально четвертовала взглядом, расчленила, а затем еще и повесила на городской стене. И все это за то, что ты держишь меня под руку.

Я хмыкнул, бросив быстрый взгляд на «палача». Графиня Бестужева, если я правильно помнил ее.

— Не принимай близко к сердцу. Это просто светский спорт. Думаю, твои сородичи делают то же самое, просто более изощренно и сдержанно. Убивают не взглядом, а вежливым молчанием.

— И то верно, — согласилась она, и уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке. — Лицемерие — валюта, которая ходит во всех мирах.

Мы прошли мимо огромного зеркала в золоченой раме. Я мельком глянул на наше отражение. Мы смотрелись эффектно, ничего не скажешь.

— Пойдем, — сказал я, меняя курс. — Познакомлю тебя со своим отцом. Он где-то там.

Шая чуть замедлила шаг, и ее пальцы крепче сжали мой локоть.

— Так быстро? — в ее голосе прозвучало искреннее удивление. — Громов, если ты собираешься делать мне предложение и просить его родительского благословения прямо посреди зала, то мой ответ сразу «нет». Я не готова стать героиней светской хроники в разделе «Скандалы».

Я остановился и посмотрел на нее. В ее глазах плясали смешинки, но за ними скрывалась и тень серьезности.

— О как. Нет? — хохотнул я, стараясь, чтобы это прозвучало легко. — Я еще даже ничего не сказал, кольцо не достал, на колено не встал, а уже получил отказ? Жестоко, сударыня.

Она улыбнулась шире.

Шутки шутками, но правда была в том, что я бы и не стал делать ей такого предложения. Никогда.

Я смотрел на нее — вечно молодую, прекрасную, принадлежащую к расе, для которой время течет иначе. А я? Я человек. Мой век краток. Даже если я проживу до ста лет или, если магия такое позволит, до ста пятидесяти или чуть больше, для нее это все равно будет лишь миг.

Обрекать ее смотреть, как я медленно угасаю? Как появляются морщины, как слабеет тело, как разум затуманивается старостью? Превратиться для нее в дряхлого старика, которого нужно кормить с ложечки, пока она будет оставаться такой же цветущей?

Нет. Это было бы верхом эгоизма и нечестно по отношению к ней.

Мы могли быть любовниками, партнерами, друзьями. Мы могли гореть вместе здесь и сейчас. Но связывать ее обязательствами, которые станут оковами на полвека, а потом превратятся в траур? Увольте.

— Никаких свадеб, Громов, — сказала она, словно прочитав мои мысли, и легонько сжала мою руку. — Никаких сложностей.

— Именно, — кивнул я. Просто взаимное удовольствие и никаких клятв вечной верности.

Мы прошли вглубь зала, где концентрация важных персон на квадратный метр превышала все допустимые нормы.

Андрей Иванович стоял в окружении нескольких мужчин, что-то оживленно рассказывая. Он выглядел великолепно: фрак сидел безупречно, седина была уложена, а в петлице алела свежая роза. Увидев нас, он прервал разговор на полуслове и расплылся в широкой улыбке.

— А вот и он! — громко объявил отец, разводя руки в стороны, словно хотел обнять нас обоих сразу. — Виновник торжества!

Гости расступились, давая нам дорогу.

— Андрей Иванович, — произнес я официально, но с теплотой. — Позволь представить тебе мою спутницу. Шаянин Альк’Шатир.

Отец перевел взгляд на Шаю. На секунду в его глазах мелькнуло то же мужское восхищение, что и у остальных, но он тут же взял себя в руки, включив режим галантного кавалера старой школы.

— О… — выдохнул он.

Эльфийка протянула руку. Отец, не мешкая ни секунды, принял ее узкую кисть в свою широкую ладонь и, склонившись, запечатлел на ней почтительный поцелуй, едва коснувшись кожи губами.

— Рад знакомству со столь чудесным созданием, — он выпрямился, сияя глазами. — Громов Андрей Иванович. Отец этого оболтуса.

Шая вежливо кивнула, ничуть не смутившись его напора.

— Можно просто Шая. Так проще и удобнее для общения, — сказала она, и ее голос прозвучал мелодично, контрастируя с гулом голосов вокруг.

Отец еще раз легонько сжал ее пальцы, не спеша отпускать руку.

— Шая. Прекрасное имя. И еще раз благодарю вас за помощь, — его тон стал серьезнее. — Как сотрудницу органов.

— Не стоит, Андрей Иванович, — мягко возразила она, высвобождая руку. — Это всего лишь моя работа и стечение обстоятельств.

— Ну, не о работе речь в такой вечер! — отец махнул рукой, словно отгоняя скучные мысли. — Сегодня мы празднуем жизнь! Отдыхайте, молодежь. Веселитесь, пейте шампанское, танцуйте!

«Молодежь»…

Я едва сдержал улыбку. Казалось, отца нисколько не смущал тот факт, что стоящая перед ним «молодежь» в лице Шаи, возможно, помнила времена, когда на месте этого особняка рос дремучий лес, а прапрадед Громова еще пешком под стол ходил. Для него она была просто красивой девушкой, которую его потомок «эт-самое».

— Мы постараемся не разочаровать вас, — ответил я. — Не переусердствуй с беседами, отец. Помни про рекомендации врачей.

— Да к черту врачей! — отмахнулся он. — Я здоров как бык! — и тут же рассмеялся, а вместе с ним рассмеялись и его собеседники, все это время стоявшие рядом, слушавшие диалог и, естественно, разглядывая эльфийку.

Мы отошли, оставив Андрея Ивановича наслаждаться вниманием аудитории.

— Только с койки встал, а уже «здоров, как бык», — заметила Шая, когда мы отошли на безопасное расстояние. Она иронично улыбнулась уголками губ.

— Ага, — согласился я. — В упрямстве ему не откажешь.

Мимо нас проплывал официант с серебряным подносом, на котором были выстроены высокие бокалы с шампанским. Пузырьки золотистой жидкости поднимались вверх тонкими ниточками.

Я ловко перехватил два бокала.

— За встречу? — предложил я, протягивая один Шае.

— За выживание на этом балу, — поправила она, чокаясь со мной.