Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

– Прекрасное утро, – заметил добродушно. – Такие деньки в декабре – редкость.

Лёша не ответил: по кодексу секундант не должен общаться с противником своего товарища. И дуэлянту с чужим секундантом разговаривать тоже возбранялось.

– Итишь твою налево! – раздалось за ними потрясённое.

– Филарет, – обернулся к Тимычу волчара. – Привет. Ну что, обсудим? Десять? Двенадцать? Пятнадцать?

Речь шла о шагах между барьером. Выхин бросил на Баева отчаянный взгляд.

– Ты во что встрял, мать твою?! Дуэль с оборотнем? Я… я в этом не участвую!

– Филарет, скажи, я верно услышал, – холодно и равнодушно поинтересовался князь Шаховской, появляясь между соснами и неторопливо направляясь к ним, – что офицер и дворянин капитан Артём Тимофеевич Выхин, уже дав согласие товарищу, сейчас хочет забрать своё слово и отказаться от участия в дуэли? Или я ошибаюсь?

Тимофеич отчаянно сглотнул. Губы его запрыгали, глаза вытаращились.

Глава XXII

Дуэлянты разошлись в стороны. Выхин, скорбно посмотрев на Баева, отвёл взгляд.

– Какие условия? Сколько шагов? На чём стреляетесь? До первой крови или…

– Мне всё равно, – устало отозвался Лёша. – Пусть решает князь. На любых условиях. Тём, у меня просьба к тебе. Даша…

– Похлопочу. Попрошу, чтобы Николаич поставил её капитаном вместо тебя.

Баев замер. Такая мысль не приходила ему в голову. Насупился.

– Я про другое. Даша сейчас у меня дома. Вероятно, там и останется. Будет ждать…

– А мне, значит, принести ей скорбную весть, как птице сирину?

– Тём. Не сейчас, но потом, когда она придёт в себя, а Трубецкая точно справится и придёт в себя, передай ей мой планшет. Она просила кое-какую инфу найти. Я нашёл. Вроде уже и не нужно, но… на всякий. Ну, если, конечно, я погибну. Но ты раньше времени меня уж не хорони.

Выхин оглянулся на Шаховского. Скривился.

– Раньше времени, это вчера было, Баев. Я могу искать пути примирения?

– Делай что хочешь. Насчёт планшета понял?

Тимыч кивнул и вразвалочку направился к оборотням. Филарет, переглянувшись с князем, весело потопал навстречу. Из облачного марева вышло солнце и заискрилось в снегу.

– У вас дуэльные пистолеты есть? – спросил оборотень, наклонился, скомкал снежок и пульнул им в любопытную белку на сосне.

Белка прыснула.

– Что? А… Стечкин.

Филарет заржал.

– Ну вы… блин. Стечкин для дуэли то же, что гильотина для «голову почесать». Это надо метров на двести расходиться, чтобы хоть какой-то шанс на выживание у кого-то из противников остался. Так дела не делаются, господа. Спросите капитана Баева, поверит ли он пистолетам Шаховского? У нас есть позапрошлого века с собой. Нестреляные в этом столетии.

– Восемнадцатого? – растерялся Тимыч. – Как их заряжать-то?

– Девятнадцатого, Вых, – отозвался Баев. – Шомполом. Проходили же дуэльный кодекс на четвёртом курсе, ну.

– Дуэли запрещены, а дуэльный кодекс преподают? – полюбопытствовал Филарет, не отводя взгляда от Выхина, словно это был вопрос Тимычу.

– Артём Тимофеевич, передайте господину Филарету, что мы согласны на дуэльные пистолеты князя.

– Баев!

– Мы. Согласны. Скажи.

– Мы согласны, – повторил Выхин мрачно.

– Вот и чудненько, – обрадовался оборотень.

– Господин Филарет, возможно ли примирение участников?

Секундант обернулся к Шаховскому. Тот пожал плечами:

– Вызывал не я.

И все посмотрели на Лёху. Теперь, когда дома, в постели спала Даша, стреляться Баеву совершенно не хотелось. Хотелось вернуться домой, пожарить гренки, пока она спит, сварить кофе и разбудить женщину поцелуями и кое-чем покрепче. Ну и узнать, что с ней произошло.

«Если я погибну, она останется одна… против всех».

Лёша посмотрел на Шаховского. Князь презрительно усмехался, стоял, прислонившись к рыжему стволу, и наблюдал прищурясь. И захотелось отбросить в сторону все кодексы, подойти и вмазать в эту надменную наглую морду. Кулаком. В зубы. Лёха скрипнул зубами. «Он преследовал её. Гнал, как зайца. По его приказу её избили». Холодная ярость поднялась, прочищая сознание и выключая осторожность и рассудительность.

– Мне будет достаточно извинений, – заметил князь равнодушно.

– Его светлость согласен на извинения, – передал Филарет, всё так же жизнерадостно улыбаясь.

Выхин поперхнулся и закашлялся. Баев выдохнул. Ну что ж, вот и не надо ничего решать. Не надо раздираться между двумя желаниями: защитить Дашу, прикрыв собой в бою, и защищать плечом к плечу. В ряде случаев вызванный на дуэль ещё мог принести свои извинения (так бывало в прежние времена), но извинения от того, кто вызывал… Это бы сочли трусостью со всеми вытекающими: отставка, закрытые двери общества, всеобщее презрение. И Лёхе стало зло и весело.

– Артём Тимофеевич, – осклабился он, – уточните у господина Филарета, на скольких шагах желает стреляться князь?

Волчара рассмеялся:

– Двенадцати, полагаю, хватит? И по пять от барьера. До первой крови или насмерть?

– Д-до перв… – начал было Выхин.

– Насмерть, – оборвал его Баев. – Артём Тимофеевич, передайте, пожалуйста, моё желание князю стреляться по-взрослому.

– Тогда поехали, – совсем откровенно развеселился секундант Шаховского.

Он воткнул уже обструганную веточку в землю, и они с Тимычем принялись отсчитывать шаги: двенадцать между веточкой и брошенной на землю курткой, и затем каждый по пять в сторону. Филарет отчертил ногой полосу, обернулся к князю:

– Пожалуйте, князь.

То же сделал и Выхин. Оборотень добежал до серебристо-синего аэрокара, вытащил из багажника громоздкую лакированную коробку, подошёл к жандармам, открыл крышку. На вишнёвом бархате лежали два старинных пистолета, металлические дозаторы пороха, два шомпола и жестянка с пулями.

– По одному выстрелу, – пояснил Филарет. – Нет, значит, нет. Я смог добыть только две пули.

– Зачем тогда спрашивали… – начал было Баев и осёкся.

С секундантом противника говорить не положено.

– Надо было опросить по форме, Артемий Тимофеевич, – пояснил опричник, глядя в глаза Выхину. – Но такие дела… пули только две. Пистолеты наши, значит, выбирать вам. Нужно ли господину Баеву показать, как это заряжается?

– Он знает, – буркнул Тимыч.

Лёша вынул из ящика пистолет, порох, шомпол и пулю. Оружие неприятно отяжелило руку. Непривычно. Значит, у оборотня будет преимущество, ведь физически монстры превосходят людей. Филарет отвернулся и зашагал к князю.

– Стреляй в воздух, – зашептал Выхин. – Мать твою, Баев, ты понимаешь, что это – родственник императора? Если ты не выстрелишь в воздух, знать тебя не хочу.

– Секундантам отойти от барьеров, – велел князь.

– В воздух! – в отчаянии прошипел Выха и для надёжности показал на небо.

На четвёртом году обучения в жандармском колледже был небольшой курс старинного оружия. Ребят водили в тир, и можно было побаловаться разными очень забавными приспособами для убийств. Помнится, Даше тогда больше всего понравился арбалет. Светловолосая, стройная, лёгкая она была похожа на амазонку…

Баев отогнал непрошеные воспоминания. Насыпал порох в дуло, положил металлический шарик пули, вставил шомпол и постучал по нему рукояткой стечкина, загоняя пулю. Взвёл курок в предохранительное положение, вставил капсюль. Всё это должен был делать секундант, но Лёша помнил, что Выхин те занятия проболел. Князь остался верен традициям: заряженный пистолет ему подал Филарет.

«Если я его убью, меня казнят, – холодно подумал Баев, – но Даше он больше угрожать не сможет. Если Шах убьёт меня, я всё равно буду мёртв, а её враг останется жив и на свободе. Значит, я должен его убить».

После сигнала дуэлянты должны идти навстречу друг другу до барьера. Каждый из них может выстрелить раньше, но у старинных пистолетов было всё плохо с прицельностью, а потому, чем дальше ты от противника, тем больше риск промахнуться. И, если ты промахнулся, твой враг может спокойно дойти до барьера, не торопясь прицелиться и расстрелять тебя почти в упор – с двенадцати шагов. Дашке бы не понравилось. Чисто мужские забавы.