Архитектор Душ III (СИ) - Вольт Александр

За столом грохнул дружный, грубый смех. Я тоже смеялся. Искренне, от души. Я чувствовал, как напряжение, скопившееся за последнюю командировку, уходит, растворяясь в хмельной легкости и простом мужском товариществе.

Мы сидели впятером. Я — Сальва, командир этой небольшой группы. Рядом Бык, наш тяжелый пулеметчик, гора мышц с добрыми, почти детскими глазами. Напротив Чиж, молодой, вертлявый парень, наш снайпер и радист, который не замолкал ни на минуту, травя байки. Чуть поодаль, у барной стойки, возились еще двое — Серый и Чума, наши штурмовики, братья-близнецы, молчаливые и похожие друг на друга, как две гильзы одного калибра.

Они спорили вполголоса, кто сегодня будет мыть посуду, а мы с Быком и Чижом резались в карты. Простая, дурацкая игра в «подкидного», где на кону стояло не что иное, как честь и право не убирать за собой.

— Сальва, твой ход, — толкнул меня в плечо Чиж.

Я бросил на стол пару шестерок.

— Вот и отбивайся, — усмехнулся я.

Чиж недовольно засопел, перебирая свои карты.

— Да чтоб тебя… — пробурчал он, но тут же его лицо озарила хитрая улыбка. — А вот так!

Он с триумфом шлепнул на стол козырного туза. Бык снова загоготал, ударив кулаком по столу так, что кружки подпрыгнули.

— А вторую шестерку кто бить будет, а? Давай-давай, не хитри!

В этот момент в тяжелую дубовую дверь постучали. Коротко, настойчиво. Три резких, отчетливых удара.

Мы замерли. Смех оборвался на полуслове. В таверне стало тихо, только ветер завывал за окном, да где-то в углу капала с прохудившейся крыши вода. Кто мог прийти сюда, в эту глушь, да еще и посреди ночи? Местные знали, что в «Морской Волк» лучше не соваться. Это наша территория.

— Чиж, — сказал я, и мой голос прозвучал в тишине непривычно твердо. — Пойди глянь, кто там.

Чиж, мгновенно посерьезнев, кивнул. Он бесшумно поднялся из-за стола и, на ходу вытаскивая из-под куртки пистолет, двинулся к двери. Остальные тоже напряглись. Бык отодвинул свой стул, его рука легла на рукоять тяжелого армейского ножа на поясе. Близнецы у бара замерли, превратившись в два неподвижных изваяния.

Я видел, как Чиж подошел к двери. Он не стал смотреть в глазок, просто одним резким движением поднял тяжелый засов.

И в следующее мгновение дверь распахнулась, а мир взорвался.

Грохот выстрелов, слившихся в один непрерывный, оглушительный вой, ударил по ушам. Чиж, стоявший в проеме, дернулся, словно его ударило током. Его тело прошила очередь, отбросив назад. Он рухнул на пол, так и не успев поднять свой пистолет.

Я ощутил первый удар — жгучий, резкий, как укус раскаленного железа. Пуля вошла в плечо, разрывая мышцы. Потом еще один, в бок. Боль обожгла, заставив выронить карты из рук.

Я видел, как Бык, ревя от ярости, опрокинул стол, пытаясь создать укрытие, но было поздно. Вторая очередь, ударившая из разбитого окна, снесла ему полголовы. Он рухнул, как подкошенное дерево.

Близнецы у бара успели среагировать. Они открыли ответный огонь, их пистолеты яростно залаяли в тесном пространстве. Но их было всего двое. Против… скольких? Пятерых? Десятерых? Я не видел. Я только слышал, как пули свистят над головой, выбивая щепки из стен, как со звоном разлетаются бутылки за барной стойкой.

Я попытался подняться, отойти к бару, чтобы перепрыгнуть через стойку и укрыться, но спину снова пронзили множество выстрелов. Ноги подкосились, и я упал на колени. Мир качнулся. Я видел, как Серый, один из близнецов, получив ранение в ногу, упал, но продолжал стрелять, прикрывая отход брата. Как Филин, отстреливаясь, пытался дотащить его до задней двери, в кладовку.

Но их настигла очередь. Они упали вместе, всего лишь в нескольких шагах от спасения.

Я ничего не мог сделать. Боль была невыносимой, тело не слушалось. Попытался дотянуться до кобуры на поясе, но в грудь влетела еще одна пуля. Дыхание перехватило. Я завалился набок, чувствуя, как жизнь утекает из меня вместе с горячей, липкой кровью.

В дверном проеме появились силуэты. Темные, безликие, в балаклавах и тактической форме. Один из них подошел ко мне. Его шаги были спокойными, неторопливыми. Он не боялся. Он был хозяином положения.

Неприятный чавкающий звук привлек мое внимание. Я скосил взгляд — у входа один из «них» всаживал Чижу боевой нож в грудину с маниакальной зацикленностью.

— Не рыпайся, Сальва, — сказал голос, после чего он повернулся к тому, что был у входа. — … …. хватит. Собери лучше оружие.

Его имя осталось загадкой, потому что сознание словно заблокировало этот набор звуков, иначе объяснить у меня не получалось. Это напоминало искажения на старой магнитофонной ленте.

Но вот голос говорившего я узнал. Спокойный, чуть насмешливый, с легкой хрипотцой и толикой безумия, которая, судя по всему, захватила весь разум. Голос человека, с которым я делил хлеб, спал в одном окопе, прикрывал спину.

Он присел на корточки, а его подельники в это время добили остальных — два контрольных выстрела оборвали стоны раненых близнецов. Он задрал балаклаву, и я увидел его лицо. Оно не было смазанным образом. Четкое, знакомое до последней морщинки. Но для меня, для Громова, оно не значило ничего.

— Ты, — прохрипел я. Кровь пузырилась на губах, мешая говорить.

— Я. Это вам за то, что предали нас.

— Никто… вас не предавал, — я с трудом выдавил из себя слова. Легкие горели. — Вы… нарушили устав. Пошли против устава «Щита».

Его лицо исказилось. Это была не злость. Это была ярость. Чистая, концентрированная безумная ярость фанатика, уверенного в своей правоте.

— ЭТО ВЫ ПОШЛИ ПРОТИВ НАШЕГО УСТАВА! — гаркнул он, и его слюна брызнула мне на лицо. — Мы те, кто стояли у истоков! Мы — «Щит»! МЫ САМИ УСТАНАВЛИВАЕМ ПРАВИЛА, А НЕ КАКИЕ-ТО ДЯДИ В ГАЛСТУКАХ, ЧТО ЗАПРЕЩАЮТ НАМ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО МЫ ХОТИМ!

Я почувствовал, как мои губы изогнулись в кривой усмешке, а по уголкам рта потекла новая струйка крови. Я смотрел на него, и в моих угасающих глазах было не отчаяние. Только презрение.

— Именно за это вас и выг…

Договорить я не успел. Грудь снова обожгло. Мир на мгновение вспыхнул ослепительным белым светом, а потом погас.

Отдернув руку, я вернулся в свое тело. Я стоял возле холодильной камеры в стерильном морге, моя рука лежала на безжизненном теле. Ноги тряслись. В ушах все еще стоял грохот выстрелов и предсмертные хрипы. Тяжело дыша, я пытался отогнать от себя чувство чужой смерти.

— Громов? — голос Алисы, полный тревоги, вырвал меня из транса.

Медленно подняв голову, я перевел взгляд. Девушки стояли рядом, а их лица были бледными. Они смотрели на меня с испугом, не понимая, что происходит.

Я медленно отстранился. Тело было ватным, а в голове царил хаос. Назвать этой бойней или чисткой язык не поворачивался. Корректнее будет объяснить внутренними разборками среди представителей щита. И я только что увидел лицо одного из убийц.

Я посмотрел на девушек. На их испуганные, ничего не понимающие лица.

— Все в порядке, — сказал я. Мой голос звучал глухо и чужеродно. — Тебе, Алиса, рано на это смотреть. И погружаться в такое тоже.

— Но… но почему? — она словно разочаровалась, хотя явно относилась с опаской к таким видениям. На мгновение мне даже стало интересно, как я выгляжу со стороны. Как экзорцист, что пытается бороться с чужими демонами внутри людской души или сознании?

— Потому что я боюсь, что ты сойдешь с ума от того, что можешь увидеть. Лучше в следующий раз. Или лучше попрактикуемся в том, что я могу тебя научить без психоэмоционального потрясения. Не хватало еще чтобы ты впала в кататонический ступор от увиденного.

— Кото… что?

Я выдохнул.

— Неважно. Просто поверь, я сомневаюсь, что ты хочешь пережить последние моменты человека, который видит, как его близких друзей расстреливают и режут как свиней, а ты не имеешь ни малейшей возможности как-то на это повлиять.

Она прикрыла рот руками, сделав судорожный вздох.

— Ты… ты видел это? — спросила Лидия, от чего у меня голова разболелась еще больше. Вроде две умные женщины, которые видят мои эксперименты не в первый раз, а задают такие банальные вопросы.