Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

— Кхм-кхм.

Звук был тихим. Деликатным. Так мог бы кашлянуть библиотекарь, намекая, что посетитель слишком громко дышит над произведением. Но для Александра Петровича, находящегося в состоянии крайнего нервного напряжения и вверх ногами, этот звук сработал как стартовый пистолет.

Он дернулся. Резко, всем телом, пытаясь одновременно обернуться, выпрямиться и сохранить достоинство.

К сожалению, конструкторы автомобиля не предусмотрели такой сложной хореографии. Затылок барона с глухим, костяным звуком встретился с нижней частью обода рулевого колеса.

Бонк.

Звук был коротким, но содержательным. Глаза барона закатились, руки безвольно разжались, выпуская очки обратно на коврик, и тело Александра Петровича медленно, с грацией мешка с картошкой, вытекло из салона на сырую землю.

Тишина. Только поздние осенние сверчки продолжали стрекотать.

Мастер, стоявший в шаге от машины и выглядевший как точная копия психоаналитика Арсения Романовича Вяземского, с интересом наблюдал за сценой. Он склонил голову набок, поправил свои круглые очки и вздохнул.

В его долгой и насыщенной жизни случалось всякое. Он убивал людей магией, ядами и кинжалами, но чтобы жертва сама себя нокаутировала об руль, испугавшись кашля? Такого в его практике еще не было. Он даже удивился, как такое было возможно. Видимо, Александр Петрович Суходольский был человеком очень скрытых и неожиданных талантов.

— Вот же недотепа, — произнес Мастер голосом Вяземского, в котором сквозило разочарование. — Я, признаться, планировал элегантный удар по шее. А теперь… теперь это даже как-то скучно.

Он подошел ближе и носком ботинка потрогал распростертое тело. Барон не реагировал. Он был в глубоком обмороке, где нет ни парковок, ни потерянных очков.

— С другой стороны, — философски заметил Мастер, оглядываясь по сторонам, — экономия энергии налицо.

Вокруг было пусто. Гости толпились у главного входа, охрана была занята проверкой приглашений у опоздавших.

Мастер, не теряя времени, присел на корточки. Он ухватил барона за воротник пиджака и, кряхтя, потащил его в сторону ближайшего пролеска.

Александр Петрович скользил по траве легко и послушно, оставляя за собой след примятой травы.

Добравшись до густых кустов, Мастер бросил свою ношу у ствола кривой березы. Наступил момент истины.

Процедура была стандартной, отработанной веками. Мастер положил ладони на лицо барона. Кожа под его пальцами была теплой и влажной от пота.

— Ничего личного, мой новый дорогой друг, — прошептал Мастер. — Просто мне очень нужно попасть на вечеринку, а мой костюм сюда не приглашали.

Магия потекла по его венам — холодная, ртутная. Черты лица Мастера поплыли, словно воск под огнем. Нос удлинился, скулы стали мягче, на подбородке проступила ямочка, которой у Вяземского отродясь не было. Тело захрустело, перестраиваясь: плечи стали уже, живот, наоборот, приобрел некую солидность, свойственную любителям хорошей кухни.

Через минуту у дерева были два Александра Петровича Суходольских. Один лежал без сознания, второй отряхивал колени и поправлял галстук.

— Ну вот, — произнес новый Александр Петрович, и голос его приобрел те самые нотки капризного аристократа, которые были свойственны оригиналу. — Вполне сносно. Чувствую себя немного… рыхлым, но на один вечер сойдет.

Оставалось решить вопрос с оригиналом.

Он стянул с лежащего барона пиджак. Сноровисто оторвал один рукав — ткань затрещала, но поддалась. Скрутив из дорогой шерсти плотный жгут, он вставил его в рот настоящему Суходольскому и завязал на затылке.

— Чтобы не болтал лишнего, когда очнется, — пояснил он сам себе.

Затем он использовал ремень барона и его же галстук, чтобы надежно примотать бедолагу к стволу дерева. Узлы были морскими и крепкими, не оставляя жертве ни шанса. За годы своей жизни Мастер научился их вязать с закрытыми глазами.

Он приложил ухо к груди пленника. Сердце билось ровно, хоть и немного учащенно. Дыхание чистое.

— И, самое главное, — пробормотал Мастер, принюхиваясь. — Запахов испражнений нет. Значит живой, и в ближайшее время не помрет. Будет неловко обрести свой истинный облик прямо посреди банкета.

Убедившись, что барон надежно зафиксирован и не помрет в ближайшие пару часов, Мастер обыскал карманы пиджака.

Вот оно. Приглашение. Плотная бумага с тиснением герба Громовых.

— «Имеет честь пригласить барона Александра Петровича Суходольского…», — прочитал он.

Вернувшись к машине, Мастер наклонился к боковому зеркалу.

Из отражения на него смотрел слегка растрепанный, но вполне респектабельный мужчина средних лет. Очки он поднял с коврика и водрузил на нос. Мир обрел четкость.

— Идеально, — улыбнулся Мастер. Улыбка вышла немного хищной, но он тут же поправил мимику, сделав ее более глуповато-добродушной.

Он закрыл машину, пикнул брелоком сигнализации и, насвистывая легкий мотивчик, направился к главным воротам.

Мастер подошел к КПП, изображая крайнюю степень раскаяния. Он семенил ногами, прижимал приглашение к груди и виновато улыбался.

— Прошу прощения, господа! — затараторил он, едва охранник открыл рот. — Виноват, каюсь! Пробки, будь они неладны! А потом еще навигатор завел меня в какое-то болото… Ужас! Я не слишком опоздал?

Охранник, здоровый лоб в черном костюме, сверил лицо с базой данных, или сделал вид, что сверил, и махнул рукой.

— Проходите, барон. Еще не начинали толком.

— О, премного благодарен! — Мастер юркнул в открытую калитку.

Оказавшись на территории, он сменил походку. Суетливость исчезла, уступив место спокойной уверенности хищника, проникшего в овчарню.

Он шел по широкой аллее, усыпанной гравием, и внимательно смотрел по сторонам.

Имение Громовых было… впечатляющим.

Мастеру нравилось то, что он видел. Это был не новодел из стекла и бетона, а старая школа. Камень, который помнил еще царей. Вековые деревья, чьи кроны создавали приятную тень.

Дом — огромный, с колоннами и широкими лестницами — дышал силой. Здесь пахло деньгами и властью.

— Достойное место, — прошептал он, скользя взглядом по фасаду. — Очень достойное. Высокие потолки, толстые стены… Здесь можно развернуться. Здесь можно жить.

Он представил себя хозяином этого места. Как он будет выходить утром на балкон, пить кофе и смотреть на свои владения.

— Решено, — кивнул он сам себе. — Дом приберу к рукам. Уж больно хорош.

Он поднялся по ступеням крыльца. Лакей распахнул перед ним тяжелые двери.

Музыка, свет, запах дорогих духов и шампанского ударили в лицо.

Мастер вошел в холл.

Он оказался внутри как раз вовремя. Музыка стихла. Гул голосов начал затихать, превращаясь в шепот, а затем и вовсе сошел на нет. Все головы повернулись в одну сторону — к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

Там, на верхней площадке, стояли двое.

Один — старик, но крепкий, как дуб. Судя по тому, как на него обратились взгляды — владелец имения и, соответственно, Громов-старший.

А рядом с ним стоял молодой мужчина. Высокий, статный, в черном костюме, с тростью в руке. Его лицо было спокойным, почти бесстрастным, но глаза сканировали толпу.

Виктор Громов.

Мастер почувствовал, как внутри шевельнулось что-то темное и горячее. Ненависть и предвкушение, а еще жадность. В первую очередь он доберется до него и расправится, но так, чтобы тот жил. Да, он будет кормить его и поить, но держать в подвале так долго, сколько сможет, чтобы оболочка жила.

Тело молодого Громова выглядело… аппетитно. Сильное, здоровое, с мощным магическим потенциалом, который Мастер чувствовал даже отсюда. Настолько мощным, что, кажется, с их последней встречи он достиг уровня, который был у Мастера, поглотившего две эльфийские души.

Андрей Иванович положил руки на мраморные перила и набрал в грудь воздуха. Его голос, привыкший отдавать приказы, раскатился над залом, заставляя хрустальные подвески на люстрах едва заметно дрожать.