Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

Даша глухо зарычала. Как?! Как она могла не сложить всё вместе? Почему доверилась курсанту?

Но не время сейчас анализировать: если князь умрёт, город погибнет. Это очевидно. Она побежала обратно, к его телу. Отшвырнула ногой стол, наклонилась, схватила запястье и выдохнула, услышав слабый пульс.

Там, в госпитале, умирает или уже умер Лёха.

И, может быть, эта сыворотка могла бы спасти ему жизнь.

И, может быть, можно было покинуть обречённый город, а потом сделать вид, что она ничего не могла изменить, но…

Она могла.

Даша вколола иглу в вену на руке князя и осторожно ввела сыворотку. Всю без остатка. Опустилась рядом с диваном, держа Шаховского за руку и вслушиваясь в ритм пульса.

Сокол промахнулся.

Так бывает даже с сапсанами. Не каждая охота заканчивается удачей.

Но всё было так логично! Даша и сама промахнулась бы: жандарм является в скалу. После его находят на улице, а рядом – манок для тварей. Находят именно тогда, когда твари совершают атаку на город. Значит, ей не привиделось ничего: к ней спустился князь. А в том, что он был соколом, Даша не сомневалась: только сапсан смог бы пикировать с такой скоростью, чтобы догнать уже падающую Дашу. За секунду до гибели. И только соколиный глаз способен с высоты купола увидеть маленький светящийся кубик на асфальте.

А потом… Даша убежала из госпиталя. Даша поехала не домой, как поступил бы нормальный раненный, сбежавший от врачей, а неизвестно куда. С учётом того, что Шах имел право подозревать её в терроризме… Понятно, почему пристроил хвост. И понятно разочарование оборотней, когда в месте предполагаемой сходки, в лавке, куда завернула Даша, они нашли только саму беглянку и бывшую елисаветинку, не замеченную ни в чём дурном.

Слепая тётка – владелица лавки… Чёрт, как удобно.

А ещё Даша отказалась отвечать на вопросы. Логичные вопросы, между прочим. Да при таких обстоятельствах, она и сама себя приказала бы арестовать. И, конечно, допрашивать. Потому что у террориста нет пола. На войне, как на войне… И этот побег… Ну, конечно. Им же была нужна не Даша, им нужно было накрыть всю организацию. И с каждым разом Шаховской мог только сильнее убеждаться: Даша состоит в банде. Гибель Агриппины, врыв в императорской ложе… После последнего князь больше не мог ждать: он перешёл к провокации. Для этого и было приглашение на Елагин. Будет ли попытка убить государя?

Чёрт! Шах использовал императора в качестве живца!

Понял, что «объект» – не император, он сам. А ведь… Девушка похолодела. То, что на Елагинском не было покушения, это всего лишь… Ну просто она тогда решила больше не подставлять Влада и действовать на свой страх и риск… А если бы…

Бездна!

И это предложение о сотрудничестве… Проклятье! Князь ломал её не как жандарма, а как революционера банды. И добивался не доносов на сослуживцев, а доносов на революционеров. Главное было сломать, а там уже: не всё ли равно кого предавать? Всегда начинают с малого. И отпустил поэтому же. Чтобы она связалась с «товарищами». Он был уверен, что Даша – террористка.

«Вы позволили себе проассоциировать себя саму с погибшей. Это стало вашей роковой ошибкой». Чёрт, он прав. Шаховской прав. Даша даже не пыталась посмотреть с позиции: а если обвиняемый не виноват? В глубине души она сразу приняла его как виновного, она сразу отнеслась к оборотню предвзято.

А если допустить, что… что князь не виноват? Что если…

Тогда почему, если он крылат, если он смог спасти Дашу, то не спас Серафиму в ту ночь?

И ещё…

Влад – Чёрный Дрозд, а Вероника – ближайшая подруга Серафимы. Даша сглотнула, заглянула в лицо Шаховского. Краски возвращались. Посмотрела на рану, вздрогнула от жути: плоть затягивалась. И набрала номер единственного человека, способного прояснить детали той ночи. Ответили ей лишь после пятой попытки.

– Господин лейтенант, – раздражённо отозвался старческий голос, – попрошу вас…

– Тихон Михайлович, я по распоряжению генерал-майора. Нужен срочный ответ: то дело с Птицыной, помните? В её крови был обнаружен битбубурат, верно?

– Я все данные прописал…

– Господин Королёв, – рявкнула Даша. – Отставить вальяжность. Быстро и чётко: да или нет.

– Да. Не менее тридцати нанограмм на миллилитр…

Даша молча положила трубку. Серафима была наркоманкой. Она не ссорилась с Чёрным дроздом. А, значит…

– Давно вы поняли, что Птицына употребляла битбубурат? – устало выдохнула девушка, когда золотые глаза открылись.

– Вы знаете, – прошептал тот.

Даша посмотрела на него.

– Проверить на битбурат можно только кровь, не так ли? – резюмировала послушно. – Вы сказали, что в ту ночь Серафима лишилась девственности. Значит, вы получили её кровь на простыне… Всё так?

– Верно.

– И всё же, почему вы её не спасли? Даже… наркоманку…

Глаза снова погасли.

– Коньяк, – прошептал князь вяло. – В подлокотнике…

Даша вспомнила, что в левом хранились часы, и открыла правый. Достала бутылку, наполненную наполовину, и рюмку. Налила. Впихнула в его слабые пальцы. Передумала. Поднесла к горлу. И осознала всё.

– Вы были ранены накануне, верно? Вы были под сывороткой? Сексуальный голод, спутанность сознания?

Шаховской принялся жадно пить. Не ответил, но это и не было нужно: слишком всё сейчас стало ясно. Даша снова вспомнила ту ночь, то, как развалился Шаховской на диване. То, что князь был не одет… Ни разу потом он такого себе не позволил. И то, как отвечал на вопросы. Оборотень был не под наркотой, он был под действием сыворотки.

– А это – не коньяк? Это лекарство?

– Верно, – устало вымолвил князь, отвёл от губ пустой бокал. Снова закрыл глаза, дыхание его было рваным.

– Я сбежала из госпиталя потому, Галактион Родионович, что боялась: вы меня уволите. За то, что я едва вас не вызвала на дуэль. За то, что оскорбила на допросе и… Как вы поняли, что я – не террорист? Всё выглядело вполне убедительно.

– Ваш отказ сотрудничать. Революционер бы воспользовался, вероятно. Ведь можно было играть на две стороны. Я стал сомневаться. А потом Баев ответил, почему вы были в «Светоче» раньше завершения смены. Выхин передал вам планшет?

– Что?

– Я видел, что Баев сунул ему планшет. Выхин отдал его вам?

Даша сглотнула. Замерла, осознавая. Вскочила и заорала. Схватила стол и швырнула его об стену. Князь внимательно наблюдал за девушкой. Усмехнулся.

– Товарища выручай, говорите? – спросил хрипло и тяжело поднялся. Пошатнулся.

– Он был с Выхиным! Сегодня Толстой был с Выхиным! – Даша задыхалась от злобы. – Откуда они могли знать, что Сима выбросится из окна?

– Не могли. Значит?

– Выхин уехал за пятнадцать минут до вызова. Но уже после того, как Сима выкинулась из окна. Ему позвонили, значит… Был наблюдатель. Зачем, зачем им было нужно, чтобы я поехала сюда?!

– Ширма. Толстому нужно было увидеть мою квартиру. А, может, нужно было убедиться, что Сима мертва.

– А бросив кубик рядом со мной…

– Мы оба с вами повелись, как последние недоучки, Трубецкая. Сейчас мне нужна ваша помощь. Я не в состоянии вести кар. И не в состоянии летать сам. Нам нужен кубик. Выключите эмоции. Они лишние.

Глава XXIV

Даша помогла князю дойти до паркинга. Шаховской волочил левую ногу и взмахивал одним крылом. Жар и озноб его могучего тела ощущался даже сквозь «кольчугу» – тончайший из возможных бронежилет, по сути серебристую рубаху. Их уже ждала «поморочка» – боевой аэрокар, узкий, больше похожий на истребитель, чем на кар. «Увидев» хозяина, машина коротко свистнула и раскрыла двери. С горем пополам Даша помогла мужчине забраться на сидение рядом со штурманским.

– Вы не пристёгиваетесь, потому что сокол? В любой момент могут понадобиться крылья?

Не то, чтобы она ждала ответ…

– Да, – выдохнул Гал.

По его лицу градом катился пот.

– Как-то не очень быстро действует сыворотка, – хмуро заметила Трубецкая и запрыгнула на место штурмана.