Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

– Я понял. Сегодня.

***

Небольшая четырёхгранная со скошенными углами башня охранялась. Но Влад оказался прав: почти все оборотни взмыли в небо. Вероника выбежала на поляну перед башней, растрёпанная, в испачканном порванном платье:

– Пожалуйста! Пожалуйста!

– Стоять! Руки…

Она размазывала слёзы по лицу, не замечая, что растирает следы гари.

– Моя мама! Она… они… помогите! Умоляю! Она там, в завалах…

– Стоять! Ни с места!

На неё нацелились пистолеты, и девушка остановилась, закрыла лицо ладонями и, раскачиваясь из стороны в сторону, завопила:

– Они убили их! Дом горит… они…

Упала на колени, ломая руки, царапая лицо.

– Объект охраняется, – прорычал перволеток, но старший опустил дуло, отвёл руку товарища:

– Перестань. Елисаветинка, разве не видишь? Да… Милая, мы не можем тебе помочь. Подожди, когда закончится атака. Мы вызовем скорую и полицию, но покинуть объект…

Он не договорил: Влад метким выстрелом из-за дерева убил молодого, а старшему Паша в прыжке сломал хребет. Вероника поднялась, отряхнула длинную юбку.

– Идём.

И они бросились внутрь. Паша рукояткой АПС сбил замок. Зазвенела сигнализация, но… кого это сейчас волновало?

– Вниз, – выдохнул монстрюк.

Под лестницей башни оказалась бронированная дверь. Паша ударил её плечом, охнул.

– Дьявол!

– Этого надо было ожидать, – процедила Вероника. – Мы можем потратить часть заряда на дверь…

Влад возразил:

– В рюкзаке – всё, что у нас есть. Может не хватить.

– Ну тогда отстрели замок.

– Рикошет. Вас в Елисаветинке учили, что это такое? Да и не отстрелить внутренний...

Девушка презрительно фыркнула:

– Ох ты боже ж мой! Всё у вас проблемы. Паша, сходи, откуси кому-то из трупов палец. Ну или что там у нас нужно. Сетчатка глаза? Вы поймите, у них у всех есть доступ! У всех.

– У всех, – задумчиво повторил Влад и улыбнулся, широко и радостно. – Паш, кем там тебе дядюшка Шаховской приходится?

– Сам знаешь.

– Кровь, господа. Все оборотни – Рюриковичи, так? Значит, галогруппа эн-один а-один, я ничего не перепутал? Отпечатки у всех разные, а кровь одна.

Вероника обхватила рыжика руками и чмокнула в нос:

– Ты гений!

– Я монстрюк, – угрюмо проворчал Паша, – не факт, что моя кровь...

– Игрек-хромосома передаётся по мужской линии, – возразила Вероника. – Без изменений. В рекомбинации генов не участвует. Вперёд, котик. Спасай правое дело.

Влад сел на перила, опустил стечкин между колен.

– Давай, Паш, жги.

Усы монстрюка вздыбились, уши прижались к голове. Испытывать судьбу ему явно не хотелось.

– А если нет? Если там защита?

– А ты боишься умереть? – презрительно уточнила Вероника.

– Не боюсь, – серьёзно ответил тот, – но умирать задаром не хочу.

Влад спрыгнул, подошёл к товарищу, положил руку на его плечо:

– Паш… а какой у нас выход? Ну скажи? Поворачивать обратно? Бежать из города? Или пожалеть всю эту кодлу? Вот ты Трубецкой поверил, а она чего? Шаховского побежала спасать. Душок потому что жандармский, привычка в вашвысокбродь.

– Ей людей жаль, – возразил уязвлённый монстрюк. – Девка потому что.

– А мне не жаль? А Веронике – не жаль? Да если бы не эта долбанная магия, мы бы просто перешлёпали тиранов, как в восемнадцатом году двадцатого столетия. Лес рубят – щепки летят. Свободы без крови не бывает.

– Да знаю я. Просто сложно Даше вот так… ну разом взять и принять всё. Понятно: привычки старые.

– Ну вот эти-то привычки старые и погубят светлое будущее. Хочешь жалеть – иди, вон, устраивайся сестрой милосердия. Жалостливые революции не сделают.

Паша отстранился, гневно дёрнув плечом:

– Причём тут я, Толстой? Я про Трубецкую.

– Мальчики, вы ещё долго? – хмуро спросила Вероника. – С Дарьей Романовной всё и так было понятно: там уже поздно спасать. Как с Симой. Не забывайте: она с Шахом. У неё шприц…

– Она его для любимого… – начал было Паша, но Вероника лишь фыркнула:

– Особый отдел у неё любимый. Службист твоя Дашенька. Можешь не сомневаться: вколет Шаху и не задумается о Баеве. Хотела бы своего капитана спасти – полетела бы с вами.

– Она права, – вдруг послышалось сверху.

Влад вскинулся, прицелился на звук. Паша тоже вынул пистолет. Вероника замерла.

– Но Баев умер, – холодно произнесла Трубецкая, медленно спускаясь к ним. – Его убил Шаховской. Кровь монстрюка не подействует на замок, вам нужен Рюрикович.

– Дарья Романовна, будьте любезны, замрите там, где стоите.

– Вам нужна я. Если вы хотите попасть в хранилище, Влад Алексеевич.

Но она всё же остановилась и подняла руки вверх. Косой свет от входа призрачно вычерчивал её фигуру.

– И зачем нам вы?

– Влад Алексеевич, вы не могли не видеть моего досье, верно? Вы помните, кто мои родители?

Толстой прищурился:

– Мать – Ксения Николаевна Трубецкая, но не из князей Трубецких. Или вы хотите сказать, что всё же происходите именно с князей? Отец неизвестен.

Даша криво улыбнулась, и усмешка скорее изуродовала, чем украсила скуластое лицо.

– Из князей, да не из тех. И не по матери, та была родом из крепостных. По отцу я – Шаховская.

Кошачьи глаза Паши округлились. Вероника сморщилась:

– Она лжёт.

– Лжёт, – согласился Влад, взводя курок. – Дарья Романовна, вы родились в начале девяностых. Галактион в тот момент был подростком, а отец его уже несколько лет как мёртв…

Трубецкая хмыкнула. Посмотрела в жёлтые глаза монстрюка:

– Привет, кузен.

Паша поперхнулся:

– Вы… вы… но как вы можете…

Даша перевела взгляд на замершего Влада, игнорируя злящуюся Веронику.

– Галактион Родионович был не единственным сыном Родиона Фёдоровича Шаховского. Его старший брат – Роман Родионович Шаховской умер в двадцать два года. От битбубурата. Подающий надежды кадет. А ещё изрядная сволочь, любитель потрахать невинных баб. Таких, как моя мать.

– И откуда вы…

– Был? – перебила Веронику Влад.

– Был. Шаховской мёртв. Умер почти сразу после смерти капитана Баева, – губы Даши дёрнулись, в глазах мелькнула боль. – Влад Алексеевич, я понимаю, вам трудно поверить, но рассудите сами: почему Шаховской, считая меня террористкой, постоянно меня щадил? Да просто зверь сентиментален. Я для него такая же племянница, как и ваш Паша. Только Паша – сын монстрюка, а я – его любимого старшего братца.

– У вас в анкете указана несовместимость… – начал было Толстой и осёкся.

– Естественно, – Даша пожала плечами. – От скрещивания Рюриковичей с Рюриковичами процент вероятности рождения монстрюков вырастает.

Вероника закусила пухлую губу. Влад не сводил дуло со лба Трубецкой-Шаховской. Один Паша опустил пистолет и взирал на Дашу в полном изумлении.

– И вы теперь хотите сказать, что раскаялись и теперь с нами? – насмешливо уточнила Вероника.

– Не с вами. Не с ними. Похрен, – процедила Трубецкая.

Достала из кармана фляжку, глотнула. Спустилась под прицелом, подошла к двери, пошарила по ней, нашла потайную кнопку. Нажала. Отдёрнула палец, на подушечке которого выступила кровь. Машинально засунула в рот.

– И фто дальфе?

– Ждать, – Вероника пожала плечами. – Химический анализ крови занимает примерно…

И тут же дверь щёлкнула, отворившись.

– Видимо, у них магический анализ, – смущённо пояснила Вержбицкая.

Даша вошла первой. Паша, прошедший следом, протянул было лапу к выключателю. Даша схватила её, останавливая:

– Не надо. Оборотни видят в темноте. Здесь наверняка есть защита, которую активирует свет.

– Ну не все же оборотни видят, – пробормотал Паша, но спорить не стал и лапу убрал.

Здесь было темно, но не совсем, ведь даже глаза хищников не могут видеть в полной темноте. Монстрюк пошёл вперёд, за его руку схватилась Даша, за Трубецкую – Вероника. Влад шёл последним, то и дело спотыкаясь. Следующая дверь так же открылась при помощи крови.