Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

— Куда, господин? Ночью? — в голосе старика был неподдельный ужас.

— На разведку, — коротко ответил я. — Мне нужно посмотреть, как тренируется мой противник.

Я понимал весь риск этой затеи. Если меня поймают, это будет расценено как трусость, попытка саботажа или тёмного колдовства. Поединок может закончиться, не начавшись, и позор моего рода станет окончательным и неоспоримым. Но риск бездействия был ещё выше. Идти в бой, полагаясь на неполные данные, было инженерной ошибкой, которую я не мог себе позволить.

— Будь предельно осторожен, — прошептал я Тихону, видя его испуганное лицо. — Я скоро вернусь.

Я выскользнул из комнаты и растворился в сумерках столичных улиц.

Моя миссия была сродни поиску иголки в стоге сена. Но я был инженером, привыкшим решать сложные задачи. Я не просто бродил по улицам. Я слушал.

Я заглядывал в ярко освещённые окна таверн, где пировали и шумели дружинники и купцы. В одной из них я услышал знакомый говор и увидел на перевязях у нескольких здоровенных мужиков тиснёный герб — медвежью голову. Люди Медведевых. Я не стал заходить. Я просто встал в тени напротив и начал наблюдать и слушать их хвастливые, пьяные разговоры. Через десять минут я уже знал то, что мне было нужно: боярин Игнат со всей своей свитой остановился в самом дорогом гостевом доме столицы — «Княжеских палатах».

Путь туда занял у меня ещё полчаса. «Княжеские палаты» оказались огромным, трёхэтажным каменным домом с собственным, обнесённым высоким забором, внутренним двором. Вход охранялся стражей. Пройти незамеченным было невозможно.

Я начал «инженерный анализ» местности. Обошёл дом по кругу. И нашёл слабое место. Задний двор, где располагались конюшни и большой сеновал, примыкал к тёмному, заросшему бурьяном переулку. Забор здесь был ниже, а охрана — отсутствовала.

Несколько минут акробатики, на которую моё новое тело, к счастью, оказалось способно, и я уже был на крыше конюшни. Оттуда, перепрыгнув на крышу сеновала, я нашёл слуховое окно, выходившее прямо во внутренний двор. Позиция была идеальной. Я устроился в темноте, среди запаха сухого сена и кожи, и замер, превратившись в тень. Я ждал.

Ждать пришлось недолго. Во двор, освещённый несколькими большими масляными фонарями, вышел Яромир. С ним был один из его дружков. Они были в тренировочной одежде, без доспехов. Яромир лениво разминался, вращая плечами. Затем они взяли в руки мечи и начали учебный бой.

Сначала я наблюдал просто как тактик. И я видел всё то, что и предполагал.

Удары Яромира были невероятно мощными. Он с лёгкостью отбрасывал своего противника, который с трудом держал блок. Но его техника была грубой, прямолинейной. Широкие, предсказуемые замахи. Он почти не двигался с места, вкладывая в удар только силу плеч и корпуса, его работа ног была ужасна.

«Он — силовой боксёр, — заключил я. — Рассчитывает на один нокаутирующий удар. Если увернуться от первого натиска, он быстро выдохнется и раскроется. Моя первоначальная оценка была верной».

А затем я активировал свой Дар. И картина стала на порядок глубже и страшнее.

[Режим анализа: Энергетическая сигнатура]

Я увидел его ауру. Она была яркой, мощной, огненно-красной. Но она была нестабильной, хаотичной. При каждом ударе она вспыхивала, как протуберанец на солнце, выбрасывая огромное количество энергии впустую.

«Двигатель без системы охлаждения, работающий на пределе, — пронеслась в голове аналогия. — Вся мощность уходит в гудок. Мощно, шумно, но крайне неэффективно. Он сжигает свой ресурс с невероятной скоростью».

Я сфокусировался на его мече. Увидел слабое, но наглое голубое свечение зачарования «Сила Медведя». Теперь я понимал, как оно работает. Оно не делало меч острее или быстрее. Оно просто «утяжеляло» его магической силой, увеличивая инерцию. Это делало удары ещё более сокрушительными, но и ещё более медленными и предсказуемыми. И под этой светящейся обёрткой я видел саму сталь — с неоднородной структурой и мелкими шлаковыми включениями.

Затем я перевёл взгляд на тело самого Яромира, на потоки энергии внутри него. Я видел, как перенапрягаются мышцы его плечевого пояса. Видел, как слабо задействованы ноги и кор. Я видел, как после каждого удара в его защите появляются короткие, но явные «энергетические дыры» — моменты уязвимости, когда его аура проседает. Я видел не просто его движения. Я видел саму физику и метафизику его боя. Каждую его слабость. Каждую уязвимость.

Я видел достаточно. У меня были все необходимые данные. Тихо, как мышь, я покинул своё укрытие и тем же путём вернулся на постоялый двор.

Когда я вошёл в нашу комнатушку, Тихон подскочил, готовый засыпать меня вопросами. Но он замолчал, увидев моё лицо. На нём не было ни страха, ни тревоги. Только холодная, абсолютная, почти математическая уверенность специалиста, который провёл все необходимые замеры и убедился в правильности своих расчётов.

Я сел на свой соломенный тюфяк. Достал свой безымянный меч из свёртка и положил его рядом. Закрыл глаза. И снова прокрутил в голове симуляцию боя. Но теперь это была не гипотетическая модель, основанная на догадках. Теперь это был точный расчёт, основанный на реальных, проверенных данных.

Я знал его скорость. Я знал его силу. Я знал слабости его оружия. Я видел дыры в его защите.

«Оценка угрозы завершена, — подвёл я итог. — Параметры цели занесены в систему. Прогностическая модель теперь показывает вероятность успеха моего плана в девяносто семь целых и восемь десятых процента. Риск был оправдан. Пусть приходит. Я готов».

Я больше не боялся. Просто ждал начала финального эксперимента.

Накануне Испытания я настоял на том, чтобы мы с Тихоном вышли в город. Не просто так. Мне нужно было привыкнуть к этому шуму, к этой суете, к этому давлению. Завтра на арене на меня будут давить десятки тысяч глаз и голосов. Я не мог позволить, чтобы эта сенсорная перегрузка выбила меня из колеи. Это была акклиматизация. Последняя проверка моей нервной системы на стрессоустойчивость.

Я знал, что эта вылазка была рискованной. Был почти уверен, что Яромир, чьё эго было размером с эту столицу, не упустит последней возможности публично унизить меня, утвердиться в своей силе и насладиться моим страхом. Я был готов к этому. Это тоже было частью моего плана. Я должен был увидеть его, почувствовать его настрой, провести финальную калибровку своей оценки противника.

Мои предположения оправдались с удручающей предсказуемостью.

Мы шли по одной из оживлённых торговых улиц, где ремесленники продавали свой товар прямо с лотков. Я с профессиональным интересом разглядывал качество местных ножей и топоров, мысленно ставя им неудовлетворительные оценки, когда мой путь преградила тень.

Из-за угла, явно поджидая нас, вышел он. Яромир Медведев. А по бокам, как два верных, но не слишком умных пса, — его дружки. На их лицах были написаны самодовольство и предвкушение. Они не просто встретились нам. Они устроили засаду.

Вокруг нас мгновенно образовался вакуум. Шумная, суетливая толпа замерла, а затем начала с любопытством сдвигаться, формируя кольцо. Люди отступали на безопасное расстояние, чтобы ничего не пропустить. Это была не просто встреча. Это был публичный акт. Спектакль, в котором мне была отведена роль жертвы.

Яромир хотел сломать меня морально ещё до выхода на ристалище. Он хотел увидеть в моих глазах страх, хотел насладиться моим унижением. Он начал свою «психологическую атаку», и я с холодным интересом учёного наблюдал за этим представлением, основанным на докладе его недалёких лазутчиков.

— Смотрите-ка, какие люди! — начал он громко, играя на публику. — Волконский! Решил проветриться перед смертью? Бледный какой. Ночи не спал, всё о своей горькой доле думал, поди?

Он сделал шаг ближе, и я почувствовал идущий от него запах дорогого вина и сытой уверенности.

— И в этом ты собираешься явиться на Испытание? — он с презрением оглядел мою простую кожаную куртку и потёртые штаны. — Мой конюх и то одевается лучше. Хотя, — он сделал паузу, наслаждаясь эффектом, — для похорон сойдёт.