Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Нет, ну вы слышали его? — женщина всплеснула свободной рукой: в другой у неё был какой-то кулёк. — Ничему тебя жизнь-то не учит, да? Снова же сюда притащат!

— Да пусть тащат, сколько влезет! Я туда буду приходить до тех пор, пока он мне дверь не откроет и в ученики не возьмёт, да ещё не поклонится в придачу и в извинениях не рассыплется. Захочу — сам потом уйду, а не с пинка под зад. Это уже дело принципа.

— Дурака это дело, а не принципа, — покачала головой Бертша и долгим взглядом посмотрела парню в глаза. — Ладно. Вижу, что дело пустое тебя переубеждать… Да и, по правде, не за этим я пришла. Просто высказать тебе всё решила. Держи вот, — она протянула ему кулёк сквозь решётку. — Поешь нормально. Со вчерашнего же вечера, наверное, ни куска мяса в рот не взял.

Вот это она хорошо сделала, что покушать принесла!

Не особо задумываясь о том, что снова за чужой счёт пирует — голод человека и в более нечеловеческое состояние морали может загнать, — Макс накинулся на холодные свиные рёбра, мыча так, словно вместо мяса жрал древнегреческую амброзию прямиком с Олимпа. Когда желудок слегка поуспокоился и начал мирно переваривать попавшие в него куски, парень завернул несколько рёбер обратно в кулёк и с полными благодарности глазами попросил жену Спара передать еду его товарке по несчастью.

— Это ты хорошо поступаешь, спасибо тебе, — получив вожделенную пищу, проворковала узница.

— Эльма? — Бертша посмотрела на неё, как на призрак. — Ты-то что здесь делаешь?

— Как это что? Бездомная я, — с гордостью отозвалась женщина, впиваясь белыми зубами в обед.

— С твоими-то талантами? Бездомная? Что же ты к нам-то не пришла?

— А чем я там вам могу помочь? — хихикнула та из-за решёток. — Я у вас уже каждый уголок от хвори заговорила, каждого духа повытравила, мне у вас ни дома, ни в кузне делать нечего. Разве что только ослабла моя магия?

— Нет-нет, всё в порядке. Просто мы бы…

— Помогли? — гоготнула та. — Приютили, обогрели, крышу над головой дали? Ваше семейство ко мне всегда лучше заслуженного относилось, Бертша, добрые вы люди. Но чем мне поможешь? Я-то дура, а вы — нет. Вы ремесло правильное избрали, ножи да латы портиться могут, а мои вот заговоры до-о-о-олго истощаются. В столице мне заняться больше решительно нечем, ре-ши-тель-но! Всех гадов потусторонних повытравила, теперь вот сижу, хрен без соли доедаю!

И она рассмеялась так, словно не видела в своём бедственном положении ничего катастрофического.

— Так вы колдунья? — спросил Макс.

— Но-но! — Эльма впервые нахмурилась. — Какая я тебе колдунья, мальчишка? Ведьма я. Потомственная! — и вновь расплылась в улыбке.

— А в чём разница, если это тактичный вопрос?

— Колдуны за свою магию расплачиваются, а мы, ведьмы, нет!

Не поэтому ли Захария как скелет выглядит?

— Бертша, — устало позвал уже знакомый голос стражника. — Передала, что хотела?

— Передала, Йен, не беспокойся за мою память, — жёстко ответила женщина и повернулась к Максу. — Не ходил бы ты…

— Я уже всё решил.

— Да и боги с тобой, баран упрямый! — отмахнулась она нетерпеливо. — Нравится тебе неприятности на свою голову зарабатывать — вот и сиди тут теперь. Только когда тебя заново сюда приведут, от меня помощи не жди! До свидания, Эльма, приходи, как тебя выпустят, обязательно приходи! Ты в нашем доме всегда желанный гость.

Путник проводил её, насколько позволяли решётки, взглядом и в момент, когда жена кузнеца покинула темницу, осознал: поможет. Не сможет не помочь.

— Готов дальше слушать? — спросила заискивающе Эльма.

— Можно я вам сначала вопрос задам?

— Задавай!

— Если вы ведьма, то почему не выберетесь отсюда? — Макс просто не мог удержать в себе желание полюбопытствовать. — Вы же можете… Наверное, не знаю… Магией какой-то замки открыть и уйти?

— Не могу, — просто ответила она. — Ведьмы — не колдуны, Максим. Мы такого, что они могут, не можем. Мы с природой работаем, с духами, со зверями, с людьми. Но это совсем не то, что магистр или ещё какой чародей. Ведьма, если она сильна, может и бурю на весь Паберберд наслать с закрытыми глазами, а ключик к себе подманить — нет. Вот такая вот шутка.

— То есть, колдуны сильнее, получается?

— Смотря какие колдуны и смотря какие ведьмы, — почесав подбородок, отметила узница. — Сильная ведьма с природой на короткой ноге. Она её проявлениями управлять может, подчинять лесных животных, погодой править, как самой собой. Слабая ведьма — как я — только и может, что бабаек разгонять да амулетики всякие из дерева точить. Сильный колдун может всё, что сильная ведьма может, и даже больше — но слабый колдун самой слабой ведьме в подмётки не годится.

Занятная иерархия возможностей.

— Одно у нас у всех ведьм общее с колдунами, — улыбнулась она. — Не стареем мы долго. Мне, поди, уже седьмой десяток идёт, а как хороша!

Для семидесятилетней старухи Эльма выглядела не просто хорошо. Потрясающе.

— Ей-богу, больше тридцати бы не дал, — искренне признался парень.

— Ах, засранец! — хихикнула женщина. — Полноте! Я для тебя, юнца, всё-таки старовата.

Неправильно она мои слова восприняла.

— Тебе завтра выходить надо будет отсюда, — протянула в задумчивости Эльма. — Может, подсобишь мне немного? Была бы очень признательна, в долгу не останусь.

— А чем?

— Шепни магистру, как будешь с ним говорить, что меня опять сюда запихнули. Может, он и поможет мне как-нибудь — авось, не первый день друг друга знаем. Он человек влиятельный, его пусть и не любят, но прислушиваются, как-никак.

— Хорошо. Если мне самому с ним заговорить удастся — передам.

Тем более, что Максу не трудно было помочь человеку в беде.

Ночь в темнице не шла ни в какое сравнение с ночью на улице. Тихо, спокойно… только прохладно в каменном колодце и стражники периодически переговаривались за железной дверью, но в остальном — сказка. Тонкий слой сена не мог полностью смягчить выпирающие из пола гладкие камни, впивавшиеся то в рёбра, то в спину, но и этого измотанному юноше было более чем достаточно, чтобы хоть немного отдохнуть. Тем более, думал он, уже утром придётся вернуться на свой пост — там-то ни соломы, ни крыши над головой. Уж лучше в тюрьме.

Единственным смущающим фактором стали крысы. Эльма, если верить её сладкому безмятежному сопению у дальней стены, их присутствием никак не тяготилась — не исключено, что секрет заключался в её способности ими управлять. А вот другого заключённого, такими способностями, к сожалению, не обладавшего, крысы замучили до одури. И ладно бы просто грызли толстовку — несколько раз они и самого Путника рискнули попробовать на зубок, оставив на память от их непродолжительной встречи болезненные кровоточащие укусы. Запустить-то в них попавшийся под руку камушек Макс запустил, но вот риск заразиться чем-нибудь, от чего в дремучих Средних веках ещё не изобрели лекарства, порядком испортил намечавшийся было глубокий и спокойный сон. Впрочем, здесь существовала магия, и парень в очередной раз поспешил напомнить себе — наверняка какие-нибудь кудесники помогут вылечить и эту хворь.

Когда один из стражей незнакомой ему наружности открыл с лязгом решётку и попросил на выход, Максим только проснулся. Нехотя, лениво и неторопливо, он кое-как поднялся на ноги, затёкшие от длительного лежания на жёсткой поверхности, подобрал толстовку и проследовал за неизвестным мужчиной в дальний угол коридора, где их уже ждали.

— Путник, — кивнул ему вместо приветствия Йен — тот самый Йен, что встретил их со Спаром телегу ночью при въезде в город и так нелестно отзывавшийся о сомнительной нравственности городского чародея. — Ты не серчай, что я к тебе не зашёл поздороваться. Сам понимаешь — дела.

— Понимаю, — безразлично кивнул парень: на визиты стражника ему было плевать.

— Вот твои вещи, — мужчина поставил на качающийся табурет спортивную сумку. — Занятные ты штуки принёс с собой из вашего мира. Мы имели наглость полюбопытствовать, — без капли раскаяния добавил он.