Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

Глава 32

Команда Герольда «Начинайте!» эхом разнеслась над затихшей ареной и повисла в воздухе, как приговор.

На мгновение ничего не произошло. Мир замер. Я стоял на своём конце ристалища. Напротив — Яромир. Шок и смятение от подмены меча, которые исказили его лицо секунду назад, мгновенно сменились другой, более простой и понятной ему эмоцией. Слепой яростью.

Его обманули. Его, наследника могущественного рода Медведевых, выставили дураком на глазах у всего княжества, на глазах у самого Великого Князя. Он больше не видел во мне слабого противника, которого нужно было лениво раздавить. Он видел наглого выскочку, который посмел над ним насмехаться. И он решил немедленно стереть меня в порошок.

— А-а-а-а-а! — из его груди вырвался яростный рёв, больше похожий на рык медведя, которого ткнули раскалённым прутом.

Он не стал тратить время на разведку или финты. Вся его тактика, вся его жизненная философия свелась к одному простому действию. Он бросился вперёд. Это был не просто бег. Это был таранный удар, рассчитанный на то, чтобы смять и уничтожить меня в первые же секунды, не дать мне даже шанса применить свои непонятные хитрости.

На бегу он вливал в свой клинок всю доступную ему ярость. Руны, выгравированные на широком лезвии, вспыхнули ярким, пульсирующим голубым светом. Вокруг меча образовалось видимое, вибрирующее марево. Зачарование «Сила Медведя», которое я видел во время своей ночной вылазки, теперь работало на пределе, подпитываемое чистой, незамутнённой ненавистью.

В разительном контрасте с яростью Яромира, я был абсолютно спокоен. Рёв толпы, который снова начал нарастать, несущийся на меня противник, его светящийся меч — всё это для меня было лишь входящими данными. Время в моём восприятии замедлилось, растянулось, позволяя моему мозгу работать с максимальной эффективностью.

Я не видел воина. Я видел физический объект и анализировал его параметры.

«Объект „Яромир“ в движении, — проносились в голове холодные, чёткие строки моего внутреннего отчёта. — Вектор атаки: прямолинейный, предсказуемый. Скорость: около восьми метров в секунду. Энергетическая сигнатура: высокая, но крайне нестабильная, что говорит о неэффективном, паническом расходе сил. Предполагаемый тип атаки: силовой рубящий удар сверху или сбоку. Защита объекта в момент атаки: нулевая».

Я активировал свой Дар, но не для анализа, а для контроля. Я видел потоки энергии. Аура Яромира была похожа на ревущий лесной пожар — мощная, яростная, но абсолютно неконтролируемая. Его магия выплёскивалась во все стороны, грея воздух, а не концентрируясь в ударе.

Я видел все ошибки в этом яростном натиске: высоко поднятая голова, плохая работа ног, которая превращала его бег в серию тяжёлых, вбивающих шагов, полное пренебрежение защитой. Он не был воином. Он был машиной, идущей вразнос. Мощной, но примитивной и предсказуемой.

Яромир, сократив дистанцию до нескольких шагов, обрушил на меня свой сияющий, тяжёлый меч. Он целился не в мой клинок, а прямо мне в голову, намереваясь закончить бой одним сокрушительным движением. Толпа ахнула. Я видел, как Тихон в толпе зажмурился. Я видел, как боярин Медведев в своей ложе подался вперёд, предвкушая мой конец.

Но я не отступил. Я не стал ставить блок. Я выполнил тот самый манёвр, который отрабатывал сотни, тысячи раз в ночной тиши своего двора.

Короткий, взрывной диагональный шаг влево и чуть вперёд.

Это движение было противоестественным для любого воина этого мира. Вместо того чтобы отступать от опасности, я шагнул ей навстречу, проваливаясь внутрь её смертельной дуги.

Тяжёлый клинок Яромира с оглушительным «ХРЯСЬ!» врезался в песок там, где только что была моя голова. Сила удара была такова, что во все стороны полетел фонтан земли, а по арене прошла лёгкая вибрация. Инерция удара пронесла Яромира вперёд. Он на мгновение потерял равновесие, его правый бок и спина были полностью, беззащитно открыты.

По трибунам пронёсся единый, потрясённый вздох. Они ожидали чего угодно: звона стали, крика боли, вида моего разрубленного тела. Но не этого. Не этого тихого, грациозного, почти танцевального движения. Боярин Медведев, который уже почти встал со своего места для триумфального клича, замер с открытым ртом. Великий Князь, до этого сидевший неподвижно, слегка подался вперёд, его проницательные глаза внимательно следили за мной.

Окно возможностей было открыто. Яромир, разбалансированный, пытался вырвать свой тяжёлый меч из песка и развернуться для следующей атаки. Этот момент — та самая слабость, тот самый сбой в системе, который я ждал.

Я не пытался нанести ответный рубящий удар. Это было бы глупо. Я не стал соревноваться в силе. Завершая свой уклон, моё тело уже скручивалось, как пружина. Вся энергия моего короткого шага, вся сила моих натренированных мышц кора, вся точность моего инженерного разума — всё это сконцентрировалось в одном движении.

Короткий, молниеносный, идеально точный укол.

Я не целил в сердце или горло. Это было бы слишком рискованно и, что более важно, неэффективно с точки зрения моего плана. Моя цель была тактической, отработанной в сотнях мысленных симуляций.

«Цель: предплечье правой, мечевой руки противника.

Задача: нанести неглубокое, но болезненное ранение, чтобы нарушить мышечный контроль и снизить эффективность последующих атак».

Острие моего безымянного клинка, острое как скальпель хирурга, метнулось вперёд. Оно легко пронзило дорогую, тиснёную кожу куртки Яромира. Я почувствовал лёгкое, упругое сопротивление, когда сталь вошла в мышцу. Это была не глубокая рана. Лишь несколько сантиметров. Но этого было достаточно.

На ярко-синем рукаве Яромира начало быстро расплываться тёмное, почти чёрное пятно крови.

Я не стал ждать ответа. В тот же миг я отступил на безопасную дистанцию и снова замер в своей спокойной, выжидательной стойке.

Яромир застыл на месте, не столько от боли, сколько от шока. Он, могучий чемпион, непобедимый Медведь, был ранен. В первые же секунды боя. Этим заморышем. Этим жалким отродьем. Он с недоумением смотрел на кровь на своём рукаве, потом на меня. Рёв толпы сменился гробовой, оглушительной тишиной.

Поединок начался. И его первая же секунда перевернула все ожидания с ног на голову.

Тишина на арене была недолгой. Она лопнула, как натянутая струна, под тяжестью шока и недоумения. Яромир смотрел на тонкую красную линию, расплывающуюся на его рукаве. Боль от пореза была ничто по сравнению с ударом по его гордости. Это было невозможно. Этого не могло быть.

Его унизили. На глазах у отца, у Великого Князя, у всей столицы. Он, могучий Яромир Медведедев, наследник самого сильного рода в Залесье, был ранен первым же выпадом этого заморыша, этого призрака, этого ходячего позора.

Недоверие на его лице сменилось слепой, испепеляющей яростью. Рассудок отключился. Вся его тактика, весь его план — сломать, раздавить, насладиться страхом — всё это рассыпалось в прах. Осталось только одно. Уничтожить.

— Я убью тебя, тварь! — взревел он, и этот рёв был рёвом раненого, обезумевшего от боли и ярости зверя.

Он бросился на меня снова. Но это была уже не самоуверенная атака чемпиона. Это был шквал хаотичных, мощных ударов. Он больше не пытался быть точным. Он не целился. Он просто махал своим тяжёлым, светящимся мечом, пытаясь сокрушить, раздавить, снести всё на своём пути. Он превратился в неуправляемую стихию, в бурю из стали и ненависти.

И я начал свой танец.

Я не принимал ни одного удара в лоб. Это было бы самоубийством. Мой план был другим. Я превратился в призрак. В тень. В насмешку над самой идеей грубой силы.

Ключом ко всему была работа ног. Короткие, быстрые, взрывные шаги, которые я доводил до автоматизма в течение бессонных ночей в своём убогом дворе. Я использовал «треугольный шаг», постоянно смещаясь с линии атаки. Яромир рубил туда, где я был секунду назад, но я был уже в другом месте. Он разворачивался, чтобы ударить снова, но я снова смещался, всегда оставаясь на краю лезвия, на грани его досягаемости, но никогда не позволяя ему коснуться меня. Он был как медведь, пытающийся поймать вёрткую, быструю змею. Он тратил силы, я — лишь выжидал.