Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Далан насупился и перестал краснеть. Обвинить колдуна в лжесвидетельстве — всё равно, что в открытую на него с кулаками полезть: чревато последствиями куда более неприятными, чем сломанный нос единственного сына. Да и не стал бы Захария врать — выгораживать кого-то никогда не входило в список его добродетелей.

— Я вас понял, магистр, — кивнул мужчина и, бросив на прощание пронзительный взгляд на Макса, спросил колдуна слегка в смятении: — Я могу идти?

— Разумеется, — отвесил ему лёгкий полупоклон Захария. Как показалось парню, не без издевательского подтекста, впрочем, кто этого ненормального разберёт? — Всего доброго. И да, господин Далан…

Мужчина обернулся уже в дверях.

— Постарайтесь донести до сына, что эксперименты над живыми людьми добром не кончаются. Никогда. Можете мне поверить, — магистр улыбаться перестал. — И если моё слово для него не будет иметь достаточного веса, пусть обратится за консультацией по этому вопросу к директору Академии.

— Вы… желаете рассказать господину Билюржу о том, что случилось? — с лёгким волнением поинтересовался отец ботаника.

— Рискну предположить, что господин Билюрж и без моего вмешательства обо всём узнает.

— В таком случае… До свидания.

— До свидания, — колдун снова отвесил ему полупоклон.

Когда зачарованная дверь за гостем закрылась, Захария затянулся. Потом выдохнул и затянулся вновь. Снова выдохнул. Тишина, возникшая в лавке, была почти осязаемой. Максу стало не по себе от этого молчания. Морально приготовившись к выговору, он не сводил с колдуна взгляда и гадал, как сильно ему будет больно, если выговор всё-таки состоится.

— Закончил с водными процедурами? — ровно спросил магистр.

— Д-да, Мастер.

— Хорошо. За мной.

Они прошли мимо рабочего стола в комнату, откуда хозяин особняка вынырнул минуту назад, и очутились в просторной кухне. Высокий стол действительно оказался обеденным, у дальней стены над пламенем висел котёл, ящики и полки с банками и горшками рябили повсюду пёстрыми цветными пятнами. К каждой из тар было приклеено по кожаной вставке, все с подписями: соли, сахара, специи всевозможных названий и происхождений покоились под плотно закрытыми крышками — правда, прочесть их Максим не мог, поскольку подписи чародей составил на азракте. Из комодов пахло съестным. Вдоль левой стены тянулись ящики с овощами и фруктами, всё свежее и ароматное.

Макс не набивал живот уже так давно, что от запахов кухни его затошнило. Представить, что сейчас он может насытиться до отвала, выходило с трудом — магистр не производил впечатление человека, просто так планирующего накормить гостя, да ещё и непрошенного. Однако и этому стереотипу, сложившемуся за последние несколько дней, суждено было не подтвердиться.

— Накрой на стол, — велел колдун и, кивнув куда-то вправо, склонился над кипящим котлом. — Тарелки и приборы вон там.

Решив не подпитывать ложных надежд и опасаясь, что два накрытых места будут расценены наставником как наглость, парень выставил только одну тарелку, одну ложку и одну вилку — всё из окаменевшего дерева цвета молока, красивое и увесистое.

— Ты не голоден? — поинтересовался Захария, понаблюдав немного за его действиями.

— Могу сознание потерять, если не поем, — не стал скрывать Макс.

— Тогда не вижу в твоих действиях никакой логики.

Приглашение было идентифицировано с первой попытки и Максим тут же исправил оплошность.

Когда котёл с почерневшим от сажи дном по зову магии воспарил над столом и стал сам себя опустошать в миски, парень не поверил своему счастью. Когда густой пар поднялся над кухней, его чуть не вырвало — настолько сильно скрутился в спазмах желудок. А когда подросток набросился на еду, обжигающе-горячий обед проскользнул в глотку, почти не соприкасаясь с зубами. Ел он быстро, давясь и постанывая, и совершенно не думал о том, как подобное поведение может быть расценено. Захария наблюдал за чужой трапезой с интересом, вылавливая ложкой из похлёбки куски мяса. Пища оказалась достойной — готовить живший в полном одиночестве колдун явно научился давно и делал это на приемлемом уровне, так что нет ничего удивительного в том, что Макс расправился со своей порцией с такой скоростью и разве что только дно не вылизал. Хотя, честности ради, он и самый гнусно пахнущий суп уплетал бы с не меньшим рвением.

— Ещё? — спросил чародей, сохраняя абсолютную невозмутимость.

— Если можно, Мастер, — пользуясь случаем, ответил парень. — Очень вкусно.

Котёл услужливо подлил в миску добавку и вернулся на законное место над тлеющими углями.

— Пока ешь, расскажу о домашних обязанностях и распорядке дня, — с какой-то ленивой меланхоличностью в голосе проговорил колдун. — Подъём в семь утра по местному времени, через полчаса завтрак. Поешь, выполнишь дела по дому — и сядешь за обучение. В час дня обед, потом бытовые поручения — и снова обучение. В семь вечера ужин, дела — и обучение. Ложиться к одиннадцати, перед сном допустим лёгкий перекус. Раз в неделю — ходить на рынок закупать продукты. Список всего необходимого буду оставлять на рабочем столе. В деннике за домом стоит конь — кормить его дважды в день, после завтрака и после ужина. Чем — покажу и расскажу. С уборкой помещений прекрасно справляется бытовая магия, а ухаживать за лошадью я тебе не доверю, поэтому никакого самоуправства. Время от времени также придётся исполнять обязанности подмастерья: ходить к Каглспару за материалами и инструментами, бегать по Эпиркерку по моим поручениям, помогать в работе — разумеется, по схеме «подай-принеси». По крайней мере, первое время, пока не освоишь азракт. Потом подумаю. Работа оплачивается, но имей в виду: любая провинность — штраф. И так как я не привык и не собираюсь привыкать к безалаберному поведению, штраф ощутимый.

Оплата труда парню в этом монологе приглянулась больше всего.

— Начнём, скажем… с сорока медных монет в месяц. По монете за каждый день. Одна небольшая оплошность — минус одна монета. Оплошность серьёзная — минус пять. Вопросы?

— Да, Мастер, есть один: что я могу купить на эти деньги?

— Много чего, если тратить с умом, — наставник улыбнулся немного хищно. — Тридцать монет — это стоимость двухнедельного запаса продуктов, комплекта простой одежды или корма для лошади на неделю. Покупать каждый месяц новые шмотки, полагаю, ты не станешь, моего коня будешь кормить за мой счёт, а своего у тебя пока нет — следовательно, это четыре недели пропитания, причём не впроголодь, как у многих жителей королевства, а вполне сносного. Если тебе каким-то чудом удастся меня не злить, питаться будешь и за мой счёт в том числе, как сейчас. Так что денег, чтобы по частям возвращать долг кузнецу, у тебя останется с лихвой.

Максим поднял глаза и встретился со взглядом магистра, вроде как равнодушным, но определённо принадлежащим человеку забавляющемуся.

А это-то он откуда знает?

— Думаю, ты не утренней росой и не энергией солнечного света кормился, пока добирался до Эпиркерка, — будто прочитав его мысли, пояснил чародей. — Местной валюты у тебя нет. Предположим, в некоторых заведениях могли давать еду бесплатно… Какой-то прожиточный минимум. Но в первый день нашего… знакомства, скажем так, умирающим от голода ты не выглядел. Следовательно, наш щедрый кузнец кормил тебя из собственного кармана. А это, надо думать, недешёвое удовольствие. Долги необходимо отдавать.

— Да, Мастер, согласен, — кивнул парень. — Мы договорились, что я смогу вернуть деньги, когда найду работу.

— Значит, кузнецу повезло. Тем не менее, не стоит думать, что я открыл аттракцион невиданной щедрости. Одна провинность — одна монета. Серьёзная провинность — пять.

Живой скелет неторопливо закончил трапезу и снова потянулся к трубке.

— Местные пользуются медными, серебряными и — очень редко — золотыми деньгами, — пояснил он. — По крайней мере, большинство из них золота в глаза не видело и уж точно не держало в руках. Курс на удивление прост: один золотой — пятьдесят серебряных, один серебряный — пятьдесят медных. Запомнить не сложно.