Урожай Мабона - Сутягина Полина

– Жалко только, что ваши городские школы так рано начинаются, – протянула Марта, устраиваясь на траве.

– Рано? А разве они везде не в одно время?

Марта помотала головой:

– Здесь ближе к октябрю. Все понимают, что очень много работы на фермах. Даже не знаю, как мои без меня управятся, – она вздохнула, поджимая губы.

Роджер молчал, обдумывая новую информацию. А Марта продолжила:

– У нас даже в первые недели стараются нового материала не давать, поскольку не все к началу школы приходят. Но если только младшие…

– Разве дети работают на фермах наравне со взрослыми? – наконец, Роджер сформулировал, что именно его смутило в этой истории.

– А что я не могу делать, что может моя мать? – Марта обернулась на него, разглядывая полевыми цветочками глаз. – Девочки нашего возраста уже в состоянии вести целиком хозяйство, даже замуж выйти… – это заявление, вырвавшееся у нее, слегка смутило ее саму, и она перевела взгляд на овец. – Ну то есть, такое сейчас редко бывает. Просто возможно.

«Мы в одном веке вообще живем? – подумал Роджер. – Ведь совсем же недалеко от города».

– Учиться важно… – как-то неуверенно для такого утверждения пробормотал он. «Важно» – так говорили взрослые, для него что-то было либо интересно, либо нет. Но то, что обучение было важным, никогда не ставилось под сомнение в его семье. Уолли мог стенать над обилием домашнего задания или нежеланием дополнительных занятий, но даже он не подвергал сомнению этот основной тезис.

– Да я-то понимаю, конечно. Отец вчера сказал, что смог устроить меня в школу в центре. Вот дела, – она дернула бровями. – Там небось все такие… – она выделила последнее слово интонационно, но вербально не пояснила.

Роджер так и не понял, какие именно, по ее мнению, ученики центральных школ. Но решил пояснить, что его семья живет недалеко от центра, он с братом там ходит в школу. И хотя ему не слишком интересно, он предпочитает заниматься в одиночестве, но его младшему брату нравится.

Марта снова повела плечами и уложила подбородок на торчавшие из-под юбки колени.

– И все-таки за отца я переживаю… Да и матери непросто будет без еще одних рук. Много толку ли от мальчишек?

Ласси подняла носатую морду, и девочка погладила ее длинными движениями от головы до спины.

Теперь Роджер посмотрел на нее. Ветер покачивал завитки волос у ее щек. Казалось, Марта не замечала его взгляда, она задумчиво разглядывала нисбегающий склон холма и неспешно передвигающихся по нему овец. Вся ее жизнь проходила на этих холмах, верхние пастбища, нижние пастбища, ферма родителей, смена сезонов и смена дел и забот, соответственно. Так же, как жизнь Роджера проходила в Дорфштадте. Он тоже не бывал далеко за его пределами, тем более в других странах. Но он много читал о них, и порой у мальчика возникало чувство, что он знает их не хуже заправского путешественника. Наверно, чувство это было обманчиво, думал Роджер. Одно дело в своей комнате, в тепле и под крышей, листать страницы, и другое – мерить землю собственными шагами, как это делала когда-то их подруга-ведьма.

– У меня есть одна знакомая в городе, – прервал он задумчивое молчание, – вот она много где побывала. Теперь уже несколько лет живет на окраине Дорфштадта.

Девочка посмотрела на него с интересом.

– Это я к тому, – пояснил Роджер, – она ведь много раз начинала жизнь в новом месте, выходит. А ты же будешь регулярно возвращаться на ферму, ты их не бросаешь. Твои родители сами хотят, чтобы ты получила хорошее образование. К тому же есть выходные.

– Пока.

– Что пока? – не понял Роджер.

– Пока буду возвращаться на ферму… Другую мою подругу отдают в интернат, потому что у ее родителей нет возможности возить ее туда-сюда каждый день, и она будет возвращаться домой только на выходные.

– Но ведь твои родители так не делают.

– Возможно, я сама так сделаю, когда придет время. Ты ведь думал об университете?

– Куда буду поступать после окончания школы? Не могу сказать, что решил.

– Вот, у нас с тобой разные проблемы. Я думаю не о том, куда, а если я решу поступать.

Роджер на мгновение задумался. В его семье у всех было высшее образование. И сам для себя он даже не рассматривал иного варианта.

– Если я решу поступать, то тогда надолго оставлю родителей. А там, кто знает, захочу ли я вообще возвращаться? У наших соседей сын уехал работать в город, более того, даже в другую часть страны.

Роджер слегка пожал плечами:

– Ну что же такого? Люди же не деревья – всю жизнь провести на том месте, куда упало семечко. Кто-то уезжает, кто-то же и остается. Один мой друг был странствующим подмастерьем, он три года путешествовал, но потом вернулся, а Кэт наоборот, после путешествий не вернулась в родные края.

– Кэт? – Марта хитро глянула на Роджера.

– Ну та знакомая с окраины города, о которой я только что упоминал.

– М… – его спутница кивнула.

– Я и сам не знаю, как хочу провести свою жизнь. А ведь еще пара лет, и нужно будет решать… Вот мой младший брат – Уолли – он считает, что надо попробовать, чтобы решить, нравится тебе что-то или нет. А без этого не узнать. Но нельзя же попробовать все на свете?..

Он давно уже смотрел не на девочку, а куда-то за луг, в глубину переплетения мыслей.

– Ты забавный, – сказала Марта с улыбкой и поднялась. – Пошли, заглянем к брату. И по дороге покажу тебе отличное место. Ты ведь тут еще толком ничего не видел!

Они прошли вдоль по склону до перелеска, здесь, в лощине, воздух, скрываемый хвойными кронами, был прохладнее. Лес вдавался неровным клином между перекатами более пологой части взгорий, разделяя пастбища естественным барьером. Еле видная тропка уходила все круче вниз между стволами, а их корни служили подобием ступеней. Внизу слышалось негромкое журчание, постепенно усиливающееся. Потянуло прохладой от еще пока не видимой воды.

Ручей вился между корней и камней, перекатываясь по ним, вздымаясь, словно прозрачный змей, а то журча и с плеском подпрыгивая, поблескивая в пробивающихся местами сквозь крону лучах. Марта ловко пробежала по камням в переплетении струй и устроилась на большом замшелом валуне. Роджер неуверенно глянул на мокрые камни, но девочка призывно замахала рукой, поторапливая его.

В этот момент он ощутил себя несуразной цаплей. Балансируя на длинных ногах, Роджер растопырил руки и чувствовал, как сжимает все внутри, чтобы удержать равновесие и не навернуться прямо на глазах у девочки. Но она не смеялась над его неловким продвижением. Задания на равновесие в школе всегда вызывали у него волны смущения, особенно на глазах у класса, да и в целом спортивные уроки Роджер воспринимал как отвратительно неотвратимую необходимость, но никаких способов получить отвод от этих занятий у него не находилось.

Несколько раз чуть не навернувшись прямо в ручей, он все-таки достиг валуна в относительно сухой обуви.

К счастью, Марта никак не прокомментировала его неуклюжесть, а только кивнула вниз на ручей. С этого ракурса вода казалась убегающей куда-то в бесконечность, приковывала взгляд и тянула последовать. Практически как смотреть на бег реки с моста: вместе с водой уносится время – и если поддаться, то уже и не помнишь, сколько простоял. Тут же узор перекатов и маленькие водопадики давали взору разнообразие картин. Оба подростка сидели рядом, поджав к подбородкам колени, молча наблюдая за потоком собственных мыслей, уносимых волнами ручья далеко за пределы леса и долины внизу. Марта обернулась, подцепила сухую ветку и, отломав от нее две палочки примерно равной длины, протянула одну Роджеру.

– Давай, бросаем сейчас одновременно, – она вытянула руку над водой, – чья быстрее поплывет, тот дальше от дома уедет. Готов? Раз, два, три…

Палочки полетели вниз и закружились в стремительных водоворотиках, перескакивая и застревая у камней, и трудно было разглядеть, где чья. Марта продолжала усиленно вглядываться вниз. Роджер даже встревожился, не свалится ли она в ручей. Однако у фермерской девочки с равновесием был полный порядок.