Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Вторым посетителем оказался тот, что пытался обвинить Максима в беспричинном нападении на Жана. Не менее статный, с прямой спиной и опущенными худыми плечами, он испытывал гораздо меньше страха и гораздо больше подобострастия (с чего вдруг я вообще делаю такие выводы?) перед знаменитым колдуном. Длинный орлиный нос, пушистые брови и роскошная копна густых чёрных волос делали его похожим на так хорошо знакомых Максу продавцов фруктов с рынка в родном городе. Когда Давид повернулся в сторону лестницы, приятель скопировал этот жест — наткнувшись на замершего в нерешительности недавнего обидчика, черноволосый юноша поджал тонкие губы и нахмурился.

Хватило мгновения, чтобы понять: эти парни явно не рады тому, как нагло ворвался в их размеренную жизнь посторонний. Черноволосый — он был слишком худ и бледен, чтобы повернулся язык назвать его здоровым — осмотрел Макса вслед за своим товарищем с головы до ног. Осмотрел так, как обычно осматривают новые лица охранники в ночных клубах, где есть фейс-контроль. Оба они ничего не сказали, только кратко кивнули Максу в знак того, что увидели, и поспешили отвернуться. Подмастерье кивнул в ответ и решил пока не спускаться с последней ступеньки.

— Любопытно, — ровным голосом произнёс колдун.

Он сидел за своим рабочим столом, рассматривая под увеличительным стеклом принесённую студентами вещицу. На первый взгляд ничего «любопытного» — ну, коробочка на подставке, ну, браслет внутри, — но Максим вдруг нутром почуял, насколько это безобидное с виду украшение на самом деле опасно. Магистр расположил руки по обе стороны от браслета, в образовавшемся пространстве кратко вспыхнула голубоватая искра, и бижутерия медленно поднялась в воздух. Кроваво-красные рубины переливались в свете настольной лампы, золото без единой царапинки чья-то заботливая рука отполировала до блеска — хорошая работа, достойная похвалы даже по меркам избалованного изобилием гостя из другого мира.

— Где, говорите, вы его взяли?

— Это подарок. Я думал, ошиблись адресом, но он пришёл на имя моей матери, — ответил Давид, покосившись на Макса так, словно подозревал его в каком-то низком и подлом поступке. — В коробке, в которой мы его принесли, господин магистр.

— Правильно сделали, что обратились ко мне, — не меняя интонации кивнул Захария, не удосужившись даже глаза поднять на собеседников. — Вы или кто-нибудь другой прикасался к браслету голыми руками?

— Нет, господин магистр. На наших лекциях…

— Браслет касался напрямую пола, земли или любого другого предмета?

— Нет, господин магистр, я был осторожен, — послушно ответил Давид, согнув идеально ровную спину в полупоклоне.

Интересно, зачем?

— Молодец. Есть предположения, кто мог подарить мадам Ровен эту красоту?

— Нет, господин магистр, — рыжий помотал головой, как показалось Максу, излишне эмоционально, сверкая медной шевелюрой. — У неё нет врагов.

— У всех есть враги, господин Давид, — Захария достал из ящика стола рабочие перчатки и натянул на тощие кисти. Его лицо выражало крайнюю степень сосредоточения, каким становилось каждый раз при работе с артефактами или иными предметами торга. — Даже у таких людей, как ваша мать.

— Что вы…

— Насколько мне известно, она отличается особенным благоразумием не вмешиваться в чужие дела и не портить другим людям кровь, не участвовать в пагубно сказывающихся на репутации разговорах или делах, — перебил колдун и вновь склонился над увеличительным стеклом, — Однако всегда найдётся тот, кто будет завидовать чужому счастью. А госпожу Агнеотис, безусловно, можно назвать счастливой… по объективным стандартам. Вот только магия подобного рода… — он вздохнул и не стал договаривать. — На вашем месте я бы сразу отказался от надежды, что браслет ей прислали по ошибке.

Студенты переглянулись. Перспектива сражения с невидимым врагом за благополучие близкого человека Давиду явно пришлась не по душе, но — и это было весьма похвально — лицо парня не выразило ни намёка на страх. Напротив — только решительность действовать, граничащая, впрочем, с юношеским безрассудством ввязаться в драку, которая ему окажется не по плечу. Черноволосый товарищ его настроя, к слову, не разделил и вполне закономерно поджал с трепетом губы.

— Ты вовремя, Максимус, — сказал наставник, обращаясь к застывшему на лестнице Путнику. — Подойди.

И хотя Максиму гораздо спокойнее было бы незаметно для остальных удалиться наверх, он неторопливо и почему-то немного скованно прошёл мимо студентов, проводивших его взглядами, с некоторой опаской приблизился к стойке… и всё никак не мог оторваться, рассматривая левитирующий между раскрытыми ладонями колдуна браслет. Чем ближе он подходил, тем сильнее ощущал какую-то странную тёплую волну, исходившую от украшения: тепло будто пульсировало, становясь то слабее, то мощнее, и когда парень поравнялся с креслом чародея, из рубинов донёсся до его слуха едва различимый шёпот.

Макс замер, гадая, послышалось ли. Приближаться к этой вещи хотелось меньше всего на свете, словно золотой блеск металла сулил ему верную смерть при первом же прикосновении, и уж точно он не настолько отчаявшийся, чтобы взять это в руки. Даже находиться неподалёку становилось противно, как если бы где-то совсем рядом образовалось болото. Украшение, чей смысл заключается в том, чтобы дарить владельцу радость, пахло гибелью.

— Ближе, — велел Захария.

— Мастер, — прошептал Макс, уставившись на принесённый артефакт как заворожённый: возражать напрямую он не осмелился, но и оставить без внимания подобный приказ не мог. — Это очень, очень нехорошая хрень. Не знаю, как это объяснить, я впервые чувствую нечто подобное, но… Вы слышите, как оно… оно говорит?

— Слышу. Подойди ближе и проведи над ним рукой, — распорядился наставник. — Разумеется, лучше не брать.

— Да я бы в жизни эту штуку пальцем не тронул, — с жаром признался парень, но ближе всё-таки подошёл и выполнил то, что ему сказали. Под ладонью словно угли тлели. — Господи, да он почти горит.

— Что думаешь?

— Что думаю? — переспросил Максим, не до конца понимая, что от него требуется. — Помимо того, что он опасен?

— Прислушайся к ощущениям, — спокойно пояснил Захария. — Проведи рукой. Медленнее. И скажи, что чувствуешь. Что слышишь. Считай это частью обучения.

Безусловно, это было самое настоящее обучение. Вот только… жуткое. Скверное. Макс рассчитывал, что практиковаться ему позволят сначала на безобидных предметах быта или животных, он совершенно точно оказался не готов к таким экспериментам! Но колдун уже плавно вернул браслет на его законное место в подарочной обёртке, отстранился и теперь выжидающе наблюдал за своим подопечным. Наблюдали за ним и студенты.

Назад путь отрезан, и Макс всё-таки нехотя разместил ладонь над коробочкой — кожу покалывало, будто рука затекла, — и зачем-то прикрыл глаза, подчиняясь приказу интуиции. Голос из браслета становился то тише, то громче, подобно волнам жара, от него исходившим. Слова на каком-то очень знакомом языке, но недостаточно чёткие, чтобы расслышать, шептал бесполый голос, заточённый в драгоценные камни. Это были красивые слова, но их смысл, остававшийся для парня непостижимым, на подсознательном уровне ввергал в ступор. Как если бы его пытались ввести в искусственную кому, усыпить бдительность, зачаровать тело и занять рассудок чем-то несущественным. Эта вещь убаюкивала, шёпот… напевал колыбельную?

В момент, когда Макс, повинуясь приказу бесполого голоса, расслабился, когда удалось сконцентрироваться на ощущениях в кончиках пальцев, браслет вдруг вспыхнул как светошумовая граната: яркий красный свет, обжигающе-горячий, резанул по руке словно лезвием. Макс глухо и как-то глупо вскрикнул от боли, моментально отдёрнул кисть — он был абсолютно уверен, что прикоснулся к раскалённой плите, настолько сильными и мерзкими волнами растёкся ожог, — и, опустив взгляд, увидел, как сквозь поры проступает кровь.