Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Он вдруг кратко махнул рукой, словно подгонял какой-то аромат к лицу: на шее Давида лопнула и взлетела в воздух тонкая стальная цепочка, на которой висел древний перстень, явно фамильный и явно дорогой. Кольцо с цепочкой прыгнули в цепкие пальцы магистра прежде, чем кто бы то ни было успел как-то среагировать. Очевидно, колдун заранее знал, к какому из трёх вариантов окажется склонен его юный клиент.

— Подарок от незнакомого доброжелателя, — кивнул на проклятый браслет на подставке чародей: голос его сочился иронией, — Оставляю себе в качестве улики и материала для изучения. Будет лучше, если он полежит вдали от обывателей — неопытные руки способны натворить немало бед.

— Г-господин!..

— Я осведомлён, как дорога вам эта вещь, — колдун покрутил перстень Давида перед глазами и поднёс его как бы невзначай к увеличительному стеклу. — Пока вы исправно платите за аренду амулета, кольцо останется в неприкосновенности. Будете приносить оплату раз в неделю, начиная с сегодняшнего дня, условия сделки просты: опоздаете — я оставлю эту красоту себе. Решите меня обмануть или обсчитать — я оставлю эту красоту себе. Допустите мысль, что не возвращать защитный амулет — хорошая идея и… угадайте, что?

— Вы оставите мой перстень себе, — упавшим голосом закончил студент.

— Как хорошо, что мы с первого раза друг друга поняли.

Маг вытащил из ящика стола небольшой холщовый мешочек и бережно убрал в него заложенное кольцо. То, как он обращался с украшением, свидетельствовало о намерении вернуть вещь законному владельцу, но Максим почувствовал, что Давида одолевают сомнения. Стиснув челюсти, студент неуверенно шагнул к рабочему столу, взял коробочку с предоставленным ему на время амулетом и аккуратно сунул во внутренний карман синего плаща. Другой рукой он выложил из нагрудного кармана вышитый нитками кошель и, пересчитав монеты, водрузил на стол горсть медяков. Сделка состоялась, пусть он и не так уж и сильно обрадовался возможным потерям.

С другой стороны, — думал Макс, — Давид ещё легко отделался.

— Пусть мадам Ровен носит его на шее, — велел наставник. — И не снимает, куда бы ни пошла, в том числе и в постели, разумеется: атака может случиться в любой момент. Если у вас возникнут подозрения касательно личности того, кто мог решиться на подобное преступление, немедленно сообщите мне. И обратитесь к городской страже. Пусть посматривают за вашим поместьем на всякий случай.

— Вы думаете, они могут быть полезны? — не скрывая скептического настроя, поинтересовался Агнеотис.

— Против магии простые люди практически бессильны, но поймать убийцу с ножом им мозгов хватит. Если это всё…

— Могу я… попросить вас ещё кое о чём, господин магистр?

— Смотря о какой просьбе идёт речь, — заметно жёстче ответил чародей.

Давид явно колебался. По его лицу пробежала тень испуга.

— Вы можете… помочь мне найти этого человека?

Парень вновь сжал кулаки. В его взгляде явственно читался настоящий страх — он сильно боялся говорить о чём-то подобном, очень сильно, потому что прекрасно знал, насколько это непростая работа для колдуна, — но вместе с тем понимал, что без его участия в поисках не будет никакого смысла. Кто бы ни желал маме смерти, эта таинственная зловредная личность знакома с магией разрушения не понаслышке, стражники против такого недоброжелателя вряд ли смогут действовать эффективно. Тем более, что в своё время магистр Хаоса был лучшим по части выслеживания и ликвидации неугодных королевству целей.

Колдун долго смотрел на него в упор. Белёсые глаза не мигали и не двигались, словно омертвели, побелевшее как мрамор лицо стало ещё острее обычного. Холод, источаемый обычно его телом почти незаметно, растёкся по лавке подобно перекипевшему кофе, сбежавшему из турки. И Макс понял, что всё плохо: такие вещи на Земле зовут воронкой травмы. Внезапно для себя Максим вдруг ощутил, что приоткрыл занавеску на окне и вгляделся за стекло, только в этот раз вместо улицы увидел то, что творилось у наставника внутри.

Лучше бы не видел.

Подобные запросы магистр получал время от времени — не мог не получать, учитывая его биографию, — но все эти просьбы несли в себе печать мести и ненависти, поэтому он никогда не соглашался. Покинув королевский дворец, Захария хотел сбежать от необходимости казнить и мучать, вот только прошлое не отпускало его ни на миг, бежало попятам и из раза в раз настигало. Со скоростью звука перед глазами Макса замелькали образы, туманные и парализующие дыхание: он не мог разобрать ничего конкретного, но знал откуда-то, что прикоснулся к чужим чувствам — и очень не хотел продолжать это неприятное знакомство. Страшно представить, какие эмоции испытывал чародей каждый раз, когда слышал подобные просьбы. Жутко даже находиться рядом и становиться невольным свидетелем его внутренней борьбы — а быть эпицентром такого хаоса…

Голова молодого Путника закружилась. Он на всякий случай бесшумно схватился за комод, возле которого всё ещё стоял, и зажмурился, чтобы не видеть и не ощущать. А картинки продолжали вспыхивать и проноситься мимо, и с каждой такой картинкой парень всё глубже и глубже нырял в отчаяние. Легче стало только после того, как пришло спасительное осознание: это отчаяние принадлежит не ему.

Колдун долго смотрел на Давида в упор. Он понимал, что этот случай — совсем другое дело, и какой-то части его личности хотелось помочь. На собственном горьком опыте магистр узнал, что случается, если окружающие бездействуют — искренне сочувствуя, его светлая половина порывалась вмешаться. Но воздух застрял в глотке и упирался изо всех сил, отказываясь проходить сквозь голосовые связки, пока губы из «помогу» не сложатся в «не ко мне». Вернуться к прежнему ремеслу, пусть и ради благой цели — всё равно что погрузиться в те времена, когда его глаза принуждали выслеживать мнимых врагов королевства, а руки — превращать людей в ворох мяса и костей.

Тогда он тоже хотел верить, что поступает правильно.

И всё же сейчас речь шла о спасении жизни, а не о её прерывании, ведь так?

— Я понимаю, что не могу просить вас об этом, господин магистр, — поджав губы, ответил Давид. Он и сам видел, насколько дерзкие слова сорвались с его губ, насколько трудно человеку, кого он уважает наравне с отцом и матерью, даже помыслить о подобной работе. И, что уж греха таить, эманации чародея возымели на студента внушительный эффект. — Но я не в силах стоять в стороне. Мы с вами оба знаем, что городская стража не способна противостоять этому преступнику, а между тем вознамерились проклясть близкого мне человека. Можно надеяться, что убийца просто богат и купил этот браслет, не создавая его самостоятельно… Но если на нашу семью нацелился тёмный маг, только вы дадите достойный отпор.

— Я не единственный колдун в Эпиркерке, — возразил Захария. Возразил очень медленно и с расстановкой. — И моя помощь совершенно не обязательно должна заключаться в непосредственном участии в поисках. Но, как я уже сказал, я осознаю, насколько серьёзным уже сейчас является риск для жизни мадам Ровен, и предприму необходимые меры.

— Спасибо, господин магистр, — оба гостя поклонились ему, но говорил по-прежнему только Агнеотис. — Большое спасибо. О большем вас я просить не смею.

— В такому случае, можете идти.

И они пошли. Осторожно, стараясь ни к чему не прикасаться, две фигуры брели прочь из тёмно-синего особняка, опустив головы, осознавая, что беседа приняла несколько неверную форму и что изменить её ход уже не выйдет. Чародей сохранял полную неподвижность и только пристально следил за их перемещениями, словно боялся, как бы они не выкинули какой-нибудь подлый трюк: стоило двери закрыться, он вжался спиной в стул, крепко схватившись за подлокотник свободной рукой, и задумчиво и беспокойно закурил. Курил так долго, направив взгляд в пустоту, что Максу показалось, будто тёмная магия браслета подействовала на колдуна сквозь перчатки и погрузила его в своеобразный транс.